Врачеватели | ходы игроков | Путь в Молчаливый Лес

Ребенок? В лесу?

Мать Мессалина скрипнула зубами. Что он тут делает? Откуда?

Эти дети совершенно непереносимы и неуправляемы. Шмыгают, где попало, попадают в плохие руки, на дурную дорожку сворачивают - потом бесов из них изгоняй. Преподобная мать не любила иметь дело с детьми. Они взбалмошны и непонятны. Маленькие, глупые, непослушные. Испорченные дурными родителями.

Она сурово сдвинула брови и сделала широкий шаг наперерез мчащемуся зареванному мальчишке, загораживая ему путь. И дубину еще отставила, чтоб не увернулся. Удерет, недотепа, гоняйся за ним потом по лесу. Невинная душа, заплутает, пропадет. Детей надо отбирать у родителей сразу после рождения, отдавать достойным кормилицам и взращивать в монастырях, под бдительным оком отцов-настоятелей. Нельзя доверять воспитание кому попало. В этом инквизиторша была убеждена свято и нерушимо, но, к ее прискорбию, эта идея очень далека до осуществления. Непозволительно далека. А пока церковь почивает на лаврах и чревоугодничает - народ растлевается, становясь легкой добычей Зла.

- Стой, отрок! - строго сказала она, голос глухо прозвучал из-под клюва. - Иди сюда и перестань реветь.

Мальчишка. Напуган. Местный. Абориген? Лесной дух? Напуганный чудесами малец? Этот лес - чертова ловушка для чужеземцев и всего, что не верит в сказки.
Например, меня. И моих товарищей.
- Стой! - выкрикнул гулко клювастый резиновый человек с глазами-окулярами, наставив на мальчика свой арбалет. Или не на мальчика, а на то, что, потенциально, могло его напугать и гнаться за ним на крыльях тьмы.

Преподобная мать Мессалина

Голос вытолкнут из-под маски строгим гудением. Отставлена в сторону дубина гостеприимно. Возможно, он сирота. Возможно, он в беде. Возможно, он очень испуган. Но он явно не хочет, чтобы ты его приютила. Увидев тебя и прыгнув испуганным взглядом на остальных (уловила краем зрения, как Карстен вскидывает арбалет), мальчишка затормозил, вывернув комья жирной земли, и припустил зайцем в сторону с криком хриплого от усталости ужаса и того, что можно принять за отчаяние и досаду. Одежда его в пятнах от катания по зелёной траве и в грязи. Он чахл телом и тонок руками. Однако, бежит он так, будто это кросс его жизни.

Карстен ди Сабби́я

Когда ты маленький мальчик, а человек с гигантским клювом и арбалетом рычит тебе "СТОЙ!", ты не слышишь "стой, я хочу с тобой поговорить!", ты не слышишь "стой, мы Врачеватели!", ты даже не слышишь просто "стой!". Ты слышишь: "СТОЙ, УБЬЮ!". И убегаешь в лес. Он устремился в другую сторону, словно камень, пущенный ловким пращником. На спину его худую над клювом тяжёлым стальным посмотрел. Хлипкие позвонки, видны сквозь рубашку. Надави чуть на скобу сильней - забежит прямо в рай на всей скорости. Шум какой-то отвлёк. Дёрнулся посмотреть и клювом маски за арбалет зацепил, сбилось всё на сторону, съехали окуляры и носом неудобно в стенку плотную из кожи упёрся. Бес подери!

Брат Никодим

Валится дерево с треском, ветви обламывая где-то в лесу. Мальчишка нырнул в сторону и прочь убегает. Только его и увидите. Момент всеобщей растерянности. Сейчас можно взять - и успеть.

Дьявол раздери этот проклятый костюм!
Карстен был человеком разумным и рациональным и прекрасно понимал, что без него - костюма - он, Карстен, вполне мог уже быть зараженным чумой, но этот страшный дизайн, эта тяжелая, толстая кожа, и этот длинный, цепляющийся за всё, за что можно цепляться, клюв..
Карстен дал себе слово, что займется разработкой своего костюма, как только доберется до Академии. Негоже это - воину-врачевателю носить такой неудобный, совершенно неэргономичный и "жаркий" костюм.

Мальчишка был не просто испуган - теперь стало совершенно ясно, что он полностью поддался панике и ему безразлично от кого бежать. От неизведанности, что где-то за его спиной крушит деревья, или от троицы вооруженных людей в жутких костюмах - всё едино. И все слова, которые могут сказать ему эти жутки люди, не помогут. И все, что эти люди могут теперь сделать, - либо дать ему бежать, куда глаза глядят, либо бросаться ему наперевес в попытке сбить с ног, поймать и обездвижить.

И брат Никодим бросился. Но в последний момент перед прыжком какая-то неведомая сила буквально заставила его сменить направление. Зачем-то ей потребовалось сбить с ног мать Мессалину. Но зачем? Этого он сам не знал. Пока что.

Карстен ди Сабби́я

Вернул клюв в исходное положение. Проморгался сквозь окуляры мутные. Колышется лес. Треск ветвей. Шум листвы. Сломалось вдруг деревце молодое у тебя на глазах. Дрогнула примятая весом трава. Рычание из ниоткуда. Короткое. Спокойное.

Что-то зловещее было в этом невидимом (и невиданном) буйстве волшебного леса, и предчувствие, холодными коготками царапающее храброе сердце Картографа, подсказывало, намекало и тыкало его лицом в очевиднейший факт: "ЧТО-ТО ЗДЕСЬ НЕ ТАК".
И Карстен знал, что тратить драгоценный в нынешних условиях боезапас, как и растрачивать своё внимание на нечто незримое, абсолютно бесполезно.
Чтобы метко стрелять, не обязательно видеть, - напомнил Картограф самому себе, бисеринками пота покрытый и напряженный до предела в попытке вспомнить те самые движения кистью.
И он взметнул рукой. Штрихи и линии узоров жизни. Убрать всё лишнее, оставив истину в её контрастном представлении - для смертных и стрелков, что собираются стрелять на поражение. Туда, где гром и грохот, и ветра твердого, густого, обильный, страшный листопад.

Преподобная мать Мессалина. Брат Никодим. Общее

Стремительный, как сумеречная кобра, призванная сумагским заклинателем, брат Никодим бросился и с ловкостью циркового борца сбил мать Мессалину с ног, прежде чем та успела хотя бы повести в его сторону клювом. Мальчишка скрылся, и теперь догнать его нет никакой возможности, но это перестало вмиг казаться важным. Поднимаете головы.

Карстен ди Сабби́я

С холодной ясностью ты чертишь Знак. Так, будто чертил его всю жизнь. Так выверенны все движения и чётки, что тебе кажется, будто это чужая - не твоя рука вдруг обнажила руну, что лишь слово в бесконечном тексте мира. На миг почувствовал, как всё здесь сплетено из слов. Как это текст. История. Ты, к счастью, не увидел. Прямое виденье тебя бы раскололо, как молния раскалывает древо. Ты понимаешь, что не ты - писатель. Ты лишь подчёркиваешь. Ставишь ударения. Акценты.