'Λvalon' | ходы игроков | 'ague' ☦

Посмотрел я на свечения дьявольские. На лица товарищей посмотрел. И усмехнулся.
По сравнению с тем, что я уже видел в своих снах, все эти "миры мертвых", "вурдалаки", "ведьмы" - так, капля в море тьмы.
Набрал в легкие воздуха побольше, вдохнул полной грудью гнилостный, холодный воздух.
- Не разделяемся. - Мрачно бросил. Внезапно захотелось показать демоническому маяку и тьме вокруг средний палец, просто чтобы так. Но я был лидером, хоть и не любил подобную ответственность. А потому просто зашагал вперед, не поддавшись мальчишескому порыву, попутно что-то бормоча себе под нос. К кому-то обращался. С кем-то разговаривал.
Страх?
Ярость?
Осторожность?
Коктейль из этих эмоций сейчас бежал в его крови, но Пророк не был бы собой, если бы не его постоянный самоконтроль.
Я пытался вызвать духа, который за мной таскался. Впереди ждало что-то слишком крутое для небольшой команды из трех оперативников.
Вот сколько раз ходят они на задания и хоть раз бы противник оказался им по способностям.
Ладно, отставить нытье. Вперед.

Повинуясь приказу, оперативники ГСМН взошли на холмик, оказавшийся непростым, но защищенным древней оккультной магией курганом. На вершине, утопая в ярком изумрудном сиянии, стояла нарушительница спокойствия: прекрасная женщина, от одного взгляда на которую обыкновенный мужчина потерял бы память и пал к её ногам.
Но каждый боец ГСМН проходит сложный курс практической подготовки, включающий в себя тренировки силы воли и преданности Отчизне и вызывающий, при появлении серьезных сомнений относительно службы отечеству сильнейшие боли, кровоизлияние и, в некоторых случаях, смертельный исход.
А потому у всех и каждого вдруг резко заболела голова, хотя ведьма не сделала ни единого паса в вашу сторону.
- О, мальчики! - томным голосом разнузданной профурсетки прошептала с придыханием она громогласно прямиком с того света.
- Наконец-то вы пришли. И принесли свои большие стволы.. - бесподобным задом вертит, приближаясь.
Мир теряет краски. В нем есть место только теплу, что разливается в твоих чреслах, и её пугающе-привлекательных, нечеловеческих уже глазах.
Стерва!

Схватился за голову, корчась страшно. Вздымается нефритовый жезл, горят щёки, перед русскими воинами стыдно! Закричал не неё громко, чтобы отпугнуть:

- Плафур... СЕТКА!!!

- Ну хоть что-то в нашей работе хорошее - расплылся я в похотливой улыбке и тут же она сменилась гримасой боли. Блин, про ментальную прошивку я и забыл. Умеют же все испоганить наши высшие чины. Хоть картинку ментальную запомню.
- Жаль. Такая классная задница. Была. - Произнес, цыкнул разочарованно, поднял руку с пистолетом. Выстрелил, да не один раз. Постарался Вэйюаня при этом не зацепить. А то попробую ее тоже того, ладошкой. И все, умру от перевозбуждения. Я же не стальной титан коммунизма со стальной волей.
Попутно подумал, что Войану скорее всего придется тяжелее всего. Но понял, что щит выставить над ним не сумею. Я не Зима, у меня с этим похуже. Решил просто не терять его из виду, на случай если вдруг крышу у него сорвет.

...Зря не верил: всё действительно оказалось хуже.

Только зашёл на холм, только поднял глаза — и как ослепило ею! Из глубины тела полилось тепло, стало уже не так холодно, не так страшно, не так мрачно... И в эту же секунду — р-раз! — прищучило отрезвляющей вспышкой боли, напоминая, что это за существо и чего оно стоит.
Прыгнул в холодный снег лицом, за голову хватаясь обоими руками. Сжал рукоять пистолета, частично от невыносимой боли, частично в надежде перетерпеть это всё и отомстить.

Ты справишься, Войан, ты выдержишь. Страшно думать, что иначе произойдёт...

Подскочил Дядя Ваня к плафурсетке, как мячик. Ударил, что было сил. Отбила удар ведьмочка, даже не шелохнувшись, а сам Вэйюан, с кистью, болью пронзенной до самого локтя, чуть ли не со свистом, как мячик, обратно улетел, и даже более того - спустился кубарем по холму.
Рухнул на снег, в сугроб воткнулся задницей, и одно осознал: не вздымается более жезл нефритовый, нечистью вздыбленный. А, значит, всё не так уж и плохо.

И́вич, в три погибели свернувшись, открыл беглый огонь, целясь то в покореженное дерево, то в булыжник, из кургана выкорчеванный, то в луну, да так все патроны и профукал, и теперь ронял слюни, прислонив пустой ствол ко лбу и с неистовой жадностью вжимая спусковой крючок, с каковой нажимает на кнопку крыса, к центру удовольствий которой присоединили проводок-стимулятор.

Пророк, выпустив пару пуль, узрев полёт Дяди Вани - он словно азиатский Икар намеревался парить высоко в облаках, но упал, и участь его незавидна - и полнейшую потерю всех боевых навыков, а, следовательно, полезность Ивича, понял, что дело - швах.
Ведьма пользуется артефактом неимоверной мощи, ведь её собственных сил хватило только на то, чтобы поставить одного - всего лишь! - вурдалака и зарядить в его башку магическую бомбу.
Этого, тем не менее, ей хватило, чтобы задержать вас до того, как она, судя по всему, откопает из чьей-то могилы какой-то необычайный предмет - может быть, гримуар какой-нибудь старинной русской горбатой сволочи, написанный еще в веке бородатом, при хане Батые.
Овладев такою штукой, для тебя отныне эта паскуда фактически неуязвима.
Как и ты для неё. В каком-то смысле. Ментально. Как и Вэйюан, хотя он, видимо, уже не боец.

Уходишь с линии её атаки, ведомый чувством, названия которому у тебя нет. Стрелы зеленых разрядов из пальцев восхитительно-длинных выскальзывают, подобно стремительным молниям. Уворачиваешься, чувствуя, как за спиной камни взрываются крошевом смертоносных осколков, а от кустов и деревьев, снегом укрытых, остаются одни лишь огарки. Но и сам в ответ льешь дождь из серебряного свинца, не плошая.

С другой стороны, толку от твоей стрельбы - шиш.
Как сражаться с тем, кого нельзя даже поцарапать?

- БРОСАЙ ПУШКУ, ПРОРОК! - скрывшись за стволом угольно-черного кривого ствола, слышишь ты чудовищный, сопоставимый по мощи с ревом реактивных двигателей суборбитальных кораблей или же, например, с воем халдейских приведений, голос, фаршированный издевательскими нотками самодовольной женщины, извращенной свалившейся с небес властью в мире, где правят мужчины-колдуны.
Вороны заливаются гаркающим сардоническим хохотом. Ты им смешон. Их много, их повелительница на коне, а ты - на земле, несломленный, но почти побежденный.
Ты не контролируешь себя. Вываливаешься во тьму, что вдруг пронзается тысячами тысяч тончайших игл в плоскости "на тебя". Потом они разом поворачиваются, и ты видишь истину - ведьма сильна, её защита превосходна и непробиваема, а разум стоек, хотя и помутнён алчностью.
Её взор на тебе сконцентрирован. Она смотрит прямо тебе в спину, минуя чахлый ствол коряги, за которой ты спрятался. Прямо в душу твою заглядывает она.
И не видит даже угрозы в своем многоликом - и, одновременно, безликом - союзнике, что стаей тысячекрылой небеса пронизывает, словно антрацитовый пернатый смерч.

- Блядь. - Ругнулся на каркающих пернатых.
Остался сравнительно невредим. Твою мать. Ивич, как и ожидалось, вышел из строя. Китаец тоже полетел знатно. Это что же получается, я практически один? Нет, чувствую сознание великого коммунистического мудреца. Он еще трепыхается, а вот Войан что-то совсем плох. Видал я таких ребят. Надеюсь не насовсем мозги сжарились. Но об этом нужно будет переживать, если выберемся.
- Вот же шлюха. - Буркнул я. Но времен продолжить тираду или сделать немного более остроумной и менее шаблонной у меня уже не было. Нужно было действовать. И я действовал.
Мягко коснувшись сознания Вэйюана, я обозначил - "помоги" .
И посмотрел на шторм, что небо все ночное заполонил чернотой отвратительной. Напомнило это мне мою самую первую миссию и хор голосов адских, которые меня такими какой я есть сейчас сделали.
В лоб идти невыгодно.
- Ну все, сука, ты доигралась! Убью нахер! - Я изо всех сил изображаю отчаяние(благо ситуация для этого особого актерского мастерства не требует) и подняв пистолет, начинаю беспорядочно палить, пока она готовится прижечь меня чем-то посильнее.
"Вороны!" - Сигнал передаю интеллектуалу китайскому, и ищу, ищу главу стаи ментальным взором. Время расплывается и становится похожим на кисель.

Поднялся из снега мистическим русским зверем Чебурашкой, чёрные глаза близоруко и ненавидяще куда-то в темноту (где по моим понятиям должна быть ведьма) вперив. Есть одно слово - очень хорошо по-русски у меня получается:

- Сука.

Вскочил быстро, боль на другое время отложив. Поболи потом, госпожа Рука. Поболи после боя, хорошая. Услышал Артура. Взгляд к небу вскинул. Вороны.

Миг. Распёр землю ногами, как могучими дуба корнями. Миг. В стороны руки раскинул, как мощные ветви, грудью к самому небесному царству развернувшись. Запрокинул голову, морозный воздух с колючим снегом глотая.

...ммммммммм...
...мммм...оооооо...
...ммммрррраааа...
...должен...оставаться...в сознании...
...должен...думать...и помочь...должен...
...ползти...бессмысленно...
...надеяться...тщетно...
...напрасно...всё своё...если не помочь...другим...
..........................................ПРОРОК!

Царь Ворон, многоликий полудемон, живущий в тысяче тел одновременно, был пойман за "жабры" цепкой лапой Вэйюана, направленной Волковичем и, в меру сил, подпитанной И́вичем. Сознание демона полно скверны, в него не нужно вглядываться без особой на то необходимости, ему нельзя доверять свои собственные мысли.
Пророк, сам того не желая, рухнул в этот омут, неподготовленный к встрече с бездной дьявольского разума, словно рыбак, вышедший на лёд и вдруг провалившийся в обжигающе-ледяную воду.
Ты тонешь.
Ведьма заметила, что бойцы ГСМН предпринимают действия супротив её свиты, в тонкие материи проникла, раздвинув нити бытия, и расхохоталась - её взору предстал Пророк, погруженный в липкое болото и терзаемый астральной проекцией Царя, олицетворявшего теперь гигантскую птицу, сотканную из пустоты, в короне из человеческих костей и с горящими адским пламенем глазами.
Царь бил клювом, пытаясь вырвать сердце из голой груди духа-Пророка.
И с каждым ударом Артур слабел, в то время как его физическая оболочка, рухнув на колени, вздрагивала, вскинутое к черному небу лицо искажала гримаса ужасной боли, изо рта разинутого вырывался безмолвный крик, а на широко открытые глаза с закатившимися зрачками снежинки падали - и таяли тут же, слезами катясь по обмороженным щекам.

Улыбнулся хитро и кровожадно, незряче в небеса глядя. Раскачиваюсь в трансе. Захохотал коварно, покрепче Царя за крылья прихватывая. Рванул в стороны.

Всё, на что у Войана осталась надежда — это сжаться, как эмбрион, и просто попробовать не умереть от переохлаждения задолго до смерти любого из своих товарищей. Но похоже, что старуха Судьба не благосклонна к ним в эту тёмную морозную ночь...

Блядь!
Чувствую себя чертовым Прометеем.
Твою мать!
Как же больно, черт, раковину, скорее, защитную раковину.
Иди отсюда нахер!
Воздвигнуть барьер какой-никакой, чтобы не раствориться в астрале, из последних сил, превозмогая боль.

Схватил Дядя Ваня, преобразившийся мысленно в две громадные лапы, Царя Воронов, отвлекшегося на командира, за крылья эфирные, да резко дёрнул в разные стороны, размагничивая последнему все его парамагнетические интерференции наглухо.
Порвался Ворон вдруг с оглушительным рёвом, не ожидая вероломной атаки в спину - и зря! Начал рассыпаться он, и Пророк, успешно защитившийся от нападков кровожадного демона, вновь очутился в собственном теле, будто бы даже и не понеся никаких потерь - или еще не подозревая об оных.
Стая ворон, тучами закрывших небеса, тем временем, начала рассыпаться. Птицы взрывались со звуком, отдаленно напоминающим хлопок зернышка попкорна. Град птичьих внутренностей, мелких костей и вьюга из черных перьев, будто бы нескончаемым потоком кружащихся в небесах.

Ведьма же к тому моменту, как последний ворон с хлопком лопнул, исчезла бесследно. Видимо, с помощью "угнанной" побрякушки "квитировалась" куда-нибудь в Тайгу. Или на Мадагаскар, к примеру. В любом случае, здесь бойцам ГСМН делать больше нечего было - нужно было вызывать дежурного, оповестить о ситуации и об исходе, сообщить о побеге особо опасного магика уровня "тета-четыре" с места преступления и уведомить о необходимости зачистки некрополя и проведения сыскных мероприятий для установления пси-канала с местной нежитью и отслеживания передвижений ведьмы.

Рутина.

Войан в себя пришёл вдруг, обнаружив слюней замерзшие сосульки на бороде своей и ноющую боль в области затылка, будто бы тюкнули чем-то тяжелым по башке.
И памяти смутные обрывки о последних минутах жизни, словно утерянные фотокарточки.
И тупой, жуткий голод.

Постоял посреди дождя из вороньих кишок хмуро. На Артура взглянул щуроглазо. На Войана. За горизонт.

- Ну чо, пасаны. Все как обычно. Опять шею намылят. Опять мне. - Хмыкнул я, и, отряхнувшись, подумал о том, сколько новых лиц в кошмарах меня ожидает.
- Войан, ты там живой еще?
И на этом все, пожалуй.