\Послушание\ | ходы игроков | 1: Клятва и Облачение

Эта история началась в одну из тех колдовских ночей, когда звёзды одна за одной гаснут на бездонном небе, потушенные сладким ведьминым поцелуем. В Вороньем лесу дул холодный северный ветер, и ни одна птица не осмеливалась перечить его мрачному завыванию. Верхушки вековых деревьев мерно покачивались в тусклом сиянии одинокого полумесяца, и все ночные хищники оставались в своих жилищах, не решаясь выйти наружу... Воды Белого озера испуганно застыли, никто не нарушал их зеркальную гладь, и даже бурный в это время года Кон, казалось, затих, прислушивался словно к чему-то во тьме...

Всё замерло, предчувствуя беду. Лишь ведьма смеялась, танцуя в ночи.

Тёмное дело вершилось в Вороньем лесу, и многие злодеяния, что случатся впоследствии, станут тому подтверждением. Старые окна Чёрной Башни, в былые времена внушавшей ужас всему Пригорью и всем народам за Хребтом, вновь, как и много столетий назад, светились зеленоватым светом. Мерное гудение медленно заполняло собой пространство за многие мили от зловещего здания, в недрах которого на протяжении веков крепчал Мрак. У Чёрной Башни новый хозяин.

За окном шипел нечеловеческий, переливающийся множеством чудовищных оттенков голос:
- Я здесь.- Тяжёлый вдох и медленный выдох завершали каждую короткую фразу.- Я есть. Я твой. Я дышу... тобой.
- Он здесь.- Другой голос, испуганный и нежный, отвечал первому кротко.- Он есть. Он твой. Он дышит... тобой.
- Ты здесь!!!- Громовым раскатом раздался гневный рёв третьего собеседника.- Ты есть и ты - мой! Ты дышишь... мной!
- Мы здесь...- Хором отвечают трое, те же самые или другие - сказать сложно. Голоса ровные, интонации безжизненные, души выпотрошенные.- Мы есть. И мы твои. Твоим дыханием полны...

Послушник (Morte, Celen, Аликтус).
В начале не было света и не было тьмы, не было звука и не было тишины, не было жара и не было льда, не было плоти и не было духа. Рождённые волей колдуна дети были мёртвыми и тем не менее дышащими, безжизненными, хотя сердца их бились. Чего-то не хватало с самого начала - знаком тому была дыра в груди, чуть правее гонящего по венам кровь сердца... Мышцы послушников были бесконечно измождены длительной мукой, в которой пребывали их слабые тела неведомое число дней. Каждая точечка кожи кричала болью, каждый орган болезненно ныл, словно поражённый страшной хворью. Рождение было болезненным.

Очертания помещения, в котором оказались мужчины, плыли в зеленоватой дымке колдовства. Каждый стоял внутри своего круга в одном из углов начерченного мелом равностороннего треугольника. Три пыльных окна разделяли стороны треугольника напополам. Единственным источником света была середина треугольника - колонна из чёрного мрамора, излучавшая странное, совершенно чуждое миру людей пурпурное сияние. За спиной зеленоглазого послушника находилась дверная арка, сложенная в незапамятные времена из тёмного камня, в проёме которой не было видно ни зги.

- Воля колдуна призвала вас в Чёрную Башню, послушники...- звук нарастал в полумраке в середине комнаты и оттуда распространялся по всему помещению.- Смирение, служение и послушание отныне станут вашими любимыми... добродетелями...- говорящий кашлянул, сдерживая язвительный смешок.- Вы вольны подчиниться... или быть принуждёнными силой. Каждый волен выбрать то, что посчитает лучшим... для себя... и остальных. Так или иначе, вы прочтёте слова Клятвы Бездушного... И тогда мы продолжим.

Текст Клятвы красной нитью зажёгся в теле мраморной колонны. Буквы древнего языка не были известны мужчинам, однако, складываясь в слова, оказывались пригодными к прочтению... Даже произносимые мысленно страшные слоги неродной речи пугали и отвращали своей демонической сущностью... Подлинную суть Клятвы, которую то ли жертвам, то ли дарам ритуала предстояло прочитать на запрещённом наречии, невозможно передать знакомыми словами, но, тем не менее, попробуем это сделать...

Пухлые губы послушника сами зашевелились, повторяя слова колдуна, а вслед за ними зашевелились мысли в его голове.
- Я,
Кто я? Я родился сейчас или раньше? Он породил меня?
- Тлен, лишённый Духа,
Лишенный духа. Бездушный? Я воспринимаю. Но в груди дыра. Боль. Там была душа? Душа - что?
- Кровь, пролитая на Землю,
Моя кровь есть я. Я - кровь.
- Кость, ходящая без Плоти,
Плоть. Рана в сердце. Нет плоти.
- Клянусь
...*страх*...
- Испить всю чашу уготованных мне Страданий и Мук,
...*испить*...
- Отречься от радостей Жизни и страхов Смерти,
...*отринуть*...
- Лишиться всякой надежды на Возвышение,
...*нет*...
Губы послушника остановились, не сказав последнего слова. Сердце, или то, что было у него вместо сердца теперь, сковал парализующий ужас обреченного, не дающий пошевелиться, не дающий закончить клятву.

Он даже не догадывался. что может быть так больно... Что может болеть даже в таких местах...
- Я, Тлен, лишённый Духа, Кровь, пролитая на Землю, - Губы парня начали шевелиться сами собой, повторяя слова стоящего рядом.
"Нет... Я не Тлен... Мой дух - я..."
- Кость, ходящая без...
"Моя плоть - это я."
- ... - Он стиснул зубы и закрыл глаза, чтобы не видеть письмена, не говорить их. Там - что-то ужасное...
"Нет. Я их не произнесу. Ты не заставишь меня отречься от души..."

Последние слова неизвестного окончательно разбили иллюзию выбора. Неподчинение будет исправлено на подчинение путем применения силы. Дополнительная боль к той, что и так мучила несчастное тело. Почему бы не принять предложенное добровольно? Может быть, это уймет телесные страдания. В сущности, было не так уж и страшно терять то, о чем не имел представления. Рот механически выплевывал слова; происходящее было отвратительно хотя бы по той причине, что приговор приходилось выносить самому себе. Кому вообще могло прийти в голову вслух сказать такое, даже без гарантий на исполнение приговора?
Он сопротивлялся словам, но произносил строчку за строчкой. Со временем страх и отвращение превратились в ярость, направленную на себя, на этих двоих, на того неизвестного и, пожалуй, на весь мир вообще. Последнее слово он выкрикнул, и резко умолк. Запоздавший здравый смысл улетучился, поняв, что он действительно опоздал. Какая теперь разница.

- Прелестно.- Заключил говорящий, когда последний послушник произнёс: "Навеки".- Безумству храбрых... даём мы имя.- Прокашлялся снова, сдерживая очередную порцию желчи.- Бездушный, первым принявший путь послушания, теперь я предоставлю тебе настоящий выбор... Выбери своё имя из двух, милостиво предложенных мной: Моди, что значит храбрый или Инг, что значит первый. Другие двое, что же касается вас... чего вы ждёте, стоя молча? Думаете, ваши слабенькие души помогут вам, если вы останетесь им верны?.. Думаете, клятва лишит вас души?.. Нет. У вас уже нет душ, глупцы. Всё что есть - дыра возле сердца. И это - моя работа. Я жду ваших клятв, послушники.

Моди/Инг (Morte).
Состояние мужчины никак не изменилось после совершения клятвы. Не было боли расставания или радости облегчения. Ноющая плоть не перестала ныть, хоть и сердце не перестало биться. Всё было по-прежнему, взгляд мутило, казалось - земля играет с телом в прятки. Хочет спрятаться - туда. А ноги оставить - здесь. И тогда упадёт человек.

Но пока держится.

Был ли он храбрым? Вряд ли; всё было совсем наоборот. Видимо, благодаря этому он и стал первым.
- Инг, - проронил слово. Что ж, хуже не стало, и это было не так уж и плохо. Осталось только продержаться...просто продержаться. Инг, теперь уже Инг, попытался отвлечься от окружающих, углубившись в себя. В конце-концов, решение будут принимать они, это их личное дело. Кто он такой, чтобы хоть как-то участвовать в этом? Всё верно.

"Нет... НЕТ! Он лжёт... Лжёт-лжёт-лжёт... Она тут, она со мной, пока я её не отпустил... Или пока не умру..." - завопил его собственный голос в голове. Его... А кто он? Если у него нет имени... Он назовёт себя сам. Неизвестный осторожно прикоснулся к собственной груди, нащупывая рану, скривился в бессильной ярости.
- Если тебе нужен слуга... - Наконец выдавил из себя молодой человек, чувствуя, что каждое слово даётся с трудом, заставляет напрягать изувеченное тело, - Я им... Буду... И без... Клятвы. За свою... - Хриплый вдох, с трудом открывшиеся снова глаза ищут собеседника, упорно игнорируя колонну, - Душу.

Души. Нет.
Послушник как будто очнулся. Его толстые пальцы неуклюже, боязливо ощупали лицо, тело, края раны в груди. Когда палец коснулся плоти, не прикрытой кожей, послушник дернулся от боли, более резкой, чем тупая боль окружающего кошмара. Но не проснулся. Вокруг были всё те же холодные черные камни, всё тот же жуткий колдовской свет.
Души. Нет. Навеки.
- Навеки - прошептал он.

- Ты!.. дурак... думаешь заключить сделку с колдуном?..- Воскликнул голос в ответ на слова послушника, пожелавшего служить в обмен на душу.- Ты последний,- удовлетворённо добавил говорящий, когда ещё один юноша прошептал: "навеки",- и тебе не пройти дальше без клятвы. Ты при жизни не постиг свою душу настолько, чтобы понимать, как пусто твоё существование без неё. Ты цепляешься за жалкий лоскуток жизни, как годовалый ребёнок: наивно и глупо, не зная его истинной ценности... Клянись, трус!.. Или Инг и Незеликс узрят твои страдания. Незеликс значит Безжалостный... к себе.- Голос вновь захрипел подлым старческим хохотом.

Незеликс (Celen).
Новообретённое имя клеймом впечаталось в голову. Сердце забилось, всё тело взмокло в напряжённой попытке справиться с неожиданным приступом тошноты.

Инг (Morte).
"Личное дело..." - прошелестел знакомый голос в голове.- "Инг решил, что может стоять в стороне?.. Инг считает себя разделённым с другими... потому что он Первый?.. Храбростью здесь действительно не пахнет, мой юный ученик... Продолжи отрекаться от двух других послушников и познаешь истинное отречение... в Клети".
Злобный смех ударил в уши так, что из глаз брызнули слёзы.

"Может быть... Может быть я её не постиг..." - Мышцы болезненно заныли, когда парень сжал кулаки, - "И лучше с жалким лоскутом... Чем без него вовсе. Без надежды."
- Значит она... Ещё моя... - Неизвестный стиснул зубы, готовясь к адской боли, которая последует за его упорством. Глупым упорством, ведь выбора у него давно уже нет... Подчиниться - или умереть. Но он не ровня этим двоим трусливым щенкам... Он не сдастся без боя.
"Трус... Трус тут не я."

- Гордец!.. Думаешь, твоё медлительное упорство поможет твоей душе?.. Думаешь, твой страх потерять Возвышение благороден?.. Твоя душа никогда не вернётся к тебе, глупый юноша. Она здесь, в моих руках, вырвана из твоего немощного тела Словом, которое до сегодняшнего дня было произнесено лишь один раз - многие тысячелетия назад. Выбор, который тебе предоставлен, лишён смысла, и двое твоих братьев это уже поняли. Если я сброшу тебя в Бездну сейчас, за неповиновение, душа твоя будет обескровлена и никогда больше не найдёт себе господина. Если же ты откажешься от неё добровольно, то ещё сможешь вернуть себе душу... когда будешь готов. Это моё последнее слово, Кемен, что значит Упрямый. Клянись!.. или я разверзну под тобой землю.

"Ещё вернуть... Ты сам себе противоречишь, колдун... Но... Если он всё-же не лжёт, то даже если я не увижу свою душу... Погибнуть ей я не дам. Не могу... Дать такого права..."
- ... Кость... Ходящая без Плоти... Клянусь.
"Гордец... Нет, ты ошибаешься, колдун."
- Испить всю чашу уготованных мне Страданий и Мук...
"Упрямец... Нет, ты ошибаешься, колдун."
- Отречься от радостей Жизни и страхов Смерти...
"Я... Человек... Ограбленный, но богатый. Убитый, но живой..." - Неизвестный резко и болезненно закашлялся, но в его кашле проскальзывали намёки на полубезумный смех. Который оборвался так-же внезапно.
- Лишиться всякой надежды на Возвышение...
"Когда-нибудь я убью тебя и вырву свою душу из твоих когтей!"
- Навеки.
"Клянусь!" - Кемен злобно посмотрел на колонну.

Послушник склонился, борясь с тошнотой.
Незеликс. Безжалостный.
Послушник выпрямился, криво улыбнулся своему новому господину. Мысль, которая пришла ему в голову, была, вероятно, запретной, но её сладость немного ослабила боль, тошноту и страх.
Незеликс. Безжалостный к себе. И еще к одному ублюдку... когда выдастся случай

Инг рефлекторно прижал ладонь к лицу, одновременно пряча слезы и вытирая их. То были слёзы физической боли, но не душевной. Ему было как-то по-детски обидно, что даже его мысли не были его личным достоянием. Это пугало и раздражало одновременно. С одной стороны, ему хотелось выгнать голос из головы, с другой - он боялся думать в подобном ключе. И всё же раздражение было сильнее. Ему хотелось убраться отсюда, от этих троих, из этого странного места и от его незавидного положения. С другой стороны, Инг прекрасно понимал, что он ничего с этим поделать не может. Нет смысла упорствовать, такова воля господина.

- Прелестно...- Радостно заключил голос.- То, что вы ненавидите меня, щенки, даже хорошо. Ваша ненависть достаточно быстро изменит вашу ослабшую в неге душевного тепла плоть. Отныне вы познаете холод, какого живые не знают... Впрочем, не отчаивайтесь. Вы не мертвы. И жизнь теплится - где-то рядом. Души ваши не слились с Круговоротом, они здесь, в моём бережном хранении... до востребования. Можете довериться мне,- в интонации был отчётливо слышен звук расплывающихся в широкой ухмылке губ,- в этом вопросе...

Клятвы были принесены. Багровые слова воспылали ярче прежнего и, на бесконечное мгновение ослепив отрёкшихся своим недобрым светом, оторвались от камня плоти, взлетели ввысь, закружив странный хоровод вокруг трёх юношей: Инга, Незеликса и Кемена. Демонические буквы разрезали воздух, медленно сливаясь в единую нить, что сплела в единое целое три разорванные некогда дорожки. Стоило лишь на мгновение отвлечься от волшебного действа, как в комнате воцарился мрак. Всё исчезло. Лишь краем глаза юноши успели увидеть, как колдовская нить, обернувшись троицей прекрасных птиц, взмыла под самый потолок, где и исчезла в темноте...

Ритуал был завершён.

Монолит, до того являвший собой подлинный образец нерушимого спокойствия, вдруг еле заметно засветился и пришёл в движение. Треугольный камень рос, и разверзались его чёрные стороны, поглощая бездной своей все сомнения, что оставались на пути мужчин. В конце концов, монолит разросся до таких размеров, что и комнаты Ритуала ему стало мало, и тогда он издал странный звук, которому воображение почему-то придало сходство с рыком древнего потревоженного животного. Звук этот привёл в тревожное волнение тела послушников, вместе с тем вновь изгнав из помещения всякий свет.

И так, во тьме, шло время, которому неведомы минуты и часы. Шла вечность, в действительности могущая оказаться мигом. Странно это было.

Наконец, очередной виток сюжета.

Послушники (Инг, Незеликс, Кемен).
По зловещей чьей-то воле глазам был явлен новый свет - свет отражения. Прямо перед собой, чуть поодаль - зеркало, чья плоть - всё тот же чёрный мрамор, что был плотью того камня, что держал собой весь Ритуал (сейчас это совершенно стало ясно). В зеркале - отражение. Не отличить. Такой же. Глаза - те же. Усталый взгляд. Осунувшиеся щёки. Всё так - как есть на самом деле.

Но вдруг "он" мигнул. Когда сам даже глаз не щурил. Потом "он" сменил позу, хотя сам положения не менял. И в завершении незнакомый дух скривил такую страшную ухмылку, на какую не был способен человек. Затем снова раздался голос колдуна, и дух заинтересованно наморщил брови, прислушиваясь.

- Вам предстоит пройти Облачение, послушники. Это очень просто. Смотрите Оружейнику прямо в глаза, боковым зрением наблюдая общую картину. Дышите ровно и думайте о цели своего Ученичества. Что вы видите?..

Кемен, не произнёсший ни слова, пытался вспомнить хоть что-то... И в который раз, что он как-будто не существовал. Но, так ведь не бывает, правда? Значит, что-то было. Он не мог быть человеком без прошлого...
"Птицы... Души. Летите. Беги отсюда, моя душа. Если ты не моя - не давайся ему. И не погибни" - лицо молодого человека приобрело холодное спокойствие, контрастировавшее с былой яростью. Казалось, он просто смирился... Лишь казалось.
"Зеркало... И я. Да уж... Хреново выглядишь... Парень. Совсем хреново."
Собеседник в зеркале пожал плечами, как-бы говоря "что поделать", повергнув Кемена в шок. Ещё несколько секунд были заполнены сонмом бессвязных мыслей, прежде чем он смог восстановить душевное равновесие (сколько горечи было в этом словосочетании сейчас), и снова взглянуть на "отражение" сосредоточенным взглядом.
"Я... Это ты?" - Отражение сначала пожало плечами, а затем кивнуло, сделав характерный жест кистью.
"Кто... Я? Кем я был? Ты ведь знаешь?!" - Отражение мягко улыбнулось и начало меняться. Он, тот-же самый... Весь в сером... Странный. В руке что-то... Не разобрать - как-только парень пытался сфокусировать взгляд, всё исчезало.
"Цель Ученичества?" - Он вспомнил про слова колдуна и Оружейник поднял указательный палец вверх и кивнул.
"Я... Я хочу свою душу. Хочу свободу. И... Я хочу его наказать. Убить. Болезненно..."
Картинка начала проявляться... Да, это он. Идёт в толпе таких-же серых... Безлицых. И он тоже... Лицо есть, но неясное. Он ничем не отличается. Но парень чувствует, что этот человек - он. Вдруг отражение останавливается и подняв голову, смотрит ему прямо в глаза. Всё вокруг плывёт... В тумане. Белёсом тумане. И всполохи, где-то за спиной. Огонь?
Отражение кивает а затем, немного склонив голову, идёт дальше. Снова один в тумане... В котором мелькают пожухлые деревья, какие-то стёртые камни.
"Я... Не понимаю".
Отражение снова пожимает плечами и грустно улыбается. Похоже, он любил так делать... Пожимать плечами, не понимая ничего, и улыбаться... Но почему в этой обречёной улыбке промелькнула затаёная ярость? Совсем как... Его.
"Где я?"
Отражение останавливается около груды камней и задумчиво смотрит вниз, не мигая и продолжая улыбаться. Беззвучно шевелит губами - слов не разобрать, и губы не прочесть... Никак не выходит. Кивает снова, делая шаг в сторону и открывая взору грубую ветку, воткнутую в землю. А к ней куском коры прикручена перпендикулярно другая.
"Это... Могила? Кто... Кто там лежит?!"
Отражение улыбается и пожимает плечами, продолжая куда-то идти. Поворачивается боком, доставая что-то из-за пояса и глядя вдаль. Закрывает глаза на секунду, открывает... Но вместо спокойствия в них тлеют угольки холодной, до дрожи, ярости.
"Нет, стой! Кто?! КТО?!"
Всё вокруг снова заволакивает туманом, который постепенно темнеет, превращаясь в очертания комнаты.

Незеликс взглянул отражению в глаза. Глаза были маленькими и недобрыми. Оружейник казался похожим на бера-шатуна - зверя, обреченного творить ужас в зимнем лесу, пока холод и голод не сведет его в могилу. Незеликс представил, как, бродя по лесу с вязанкой дров, натыкается на эту тварь, тщетно вынюхивающую заячий след. Как привлекает внимание косолапого, и тот идет на него, глухо рыча. Незеликс залез от него на дерево, мишка хотел залезть следом, но оказался тяжел, поэтому занял под деревом осаду. У Незеликса был топор за поясом, и было имя, означающее "безжалостный" на древнем языке. Он начал рубить рогатину из сухой ветки. Бер глухо рычал, тряс дерево мощными когтистыми лапами, и в конце концов скинул послушника в сугроб. Тот поднялся, сжимая наспех выструганое оружие. Медведь рванул на жертву, и был встречен рогатиной, вонзившейся ему в грудь рядом с сердцем.

Вздрогнув, послушник очнулся от видения. Оружейник смотрел на него из зеркала, оружейник притворялся отражением, но это отражение было ложью. Колдовской иллюзией.

Незеликс подумал о рогатине. Он представил себе её - не наскоро вытесанный обрубок, но добротное копье с крепким тяжелым древком и хорошо заточенным плоским наконечником из доброй стали. Такое оружие не подведет ни в бою, ни в охоте, не переломится под ударом дубины, и лезвие меча в руках не самого ловкого фехтовальщика завязнет в нем. Тяжелое копье пролетит недалеко, но создано оно не для метания. Зато любая тварь, в человеческом или зверином обличии, будет уважать его.

Незеликс коснулся еще раз краев раны. Наверное, она была сделана тонким лезвием, кинжалом, какие любят тщедушные колдуны. Но послушник вспомнил агонию бера, когда рогатина вонзилась в могучую мохнатую грудь.
- Я хочу победить своего Зверя - прошептал Нелезикс отражению.

Оружейник глухо стукнул древком о пол.

"Вот он я, в этом отражении. Что ж, прекрасно" - скептически подумал Инг, рассматривая сам себя. Отражение, соответственно, рассматривало в ответ. Далеко не сразу он обратил внимание, что отражение смотрело совсем не так, как он. Другие движения, иная мимика. Он удивленно смотрел на эту игру, а двойник прищурился и подмигнул, мол, наконец-то до тебя дошло, парень. Инг решил, что это неспроста. Вопросительно посмотрев в ответ, он не сдержался и улыбнулся. Несмотря на все недавние события, в которых было мало приятного, ему требовалась некая разрядка. Уже потом была и ухмылка, от которой стало не по себе, и слова, и инструкция.

Двойник повел рукой в сторону, как бы предлагая посмотреть, что сейчас будет. Инг про себя решил, что если уж это и есть Оружейник (очевидно, так оно и было), то ему стоит как следует вооружиться. Не то чтобы это имело веское значение для него самого - Инг вообще с трудом понимал, что происходит, что ему предстоит и зачем всё это. Тем не менее, он постарался сосредоточится на мыслях об этом "ученичестве". Еще он подумал о том, что желает наносить такие же страшные раны, как и та, чьим владельцем он являлся. Мучительные, болезненные. Пожалуй, не так уж и важно, на ком срывать свою злость, если это принесет удовлетворение.

Инг так воодушевился этими мыслями, что и сам не заметил, как вокруг стали появляться новые образы. Он даже не осознал этого толком, видения казались как бы сами собой разумеющимися.
Какие-то кружащиеся лохмотья плоти, темные провалы глоток, булькающие последним хрипом. Среди этого кровожадного хаоса, точнее, как бы из него, появилось нечто непонятное, скрытое тенями. Только блики редкого света давали скупые намеки, которые Инг был не в состоянии понять. И наконец, он увидел это - Оружие. Достаточно простое, чтобы быть ровней Ингу, и достаточно опасное, даже проклятое. Оно сгодится для храбрецов, а ведь Инг мог бы носить и такое имя. Сам он не считал себя таковым, но Оружие в этом смысле могло дополнить его. Волнистый клинок поможет врагам почувствовать настоящую боль и отчаяние, подарит незаживающие раны...прямо как его собственные.

Послушник обескураженно захлопал глазами, и только сейчас понял, что всё это время держался за ноющую дыру в груди.
- Фламберг, - почти мечтательно сказал Инг, стараясь удержать образ тусклого клинка.