'Nam' | ходы игроков | 'Джангл Банни'

Лязг затвора, вставшего на задержку, гулкое "умпф" блупера и тонкое подвывание Смэшера, который, обжигаясь и оставляя клочки прикипевшей кожи на раскалённых стволах, упорно тащил бордовые от жара железяки. "Не успеет!" пробилась сквозь наркотическое опьянение одинокая мысль. "Щас всех и схарчат..." И такой прилив злобы накатил...
-Хокер, бля! Прикрывай Смэшера!!!-рыкнул Коргот, отправляя в гущу гуков болванку осколочной.-Я дам вам немного времени!- грохнуло, полетели ошметки тел. Топор, невесомым перышком, сам прыгнул в руку, в другой, как по волшебству оказался верный "Ка-Бар" и орк буквально вылетел из окопа, оказавшись перед щуплым мужичком, из выпотрошенного живота которого свисали обрывки кишок. Короткий свист. Хряск. Брэдли рвется дальше, собирая к себе как можно больше этих чертовыз "зомби". Пусть! Зато парни успеют! Зато...

Мэнни проводил взглядом снаряд, насладившись вдоволь видом того, как взрывная волна распыляет в кровавые облака гуков. Он херил их. Маленьких желтых людей с бамбуковыми хребтинами, бронзовыми яйцами, стальными тросами мышц и неебической мотивацией. Он херил их гранатами, пулями, минированными консервами, наводкой артиллерии. И был этим неимоверно горд. Конечно, на счет шел только каждый третий, потому как убитых своих они утаскивали, но наслаждение приносил сам процесс. Мэнни входил в раш, разгоняя волшебной силой своей харизмы расчет орудия до скорости стрельбы десять снарядов в минуту, тащился вперед, мотивируя расчет следующего орудия, по цепочке раздавая указания растерянным артиллеристам, рассказывая им о всей прелести гнойного месива крошки Сьюзи-Сифилисной-Ямы, в которой они смогут припарковать свой хер прямо по соседству со стариной Джоди, рассказывая о маминых пирожках и фейерверках на день Независимости, школьных прыщавых друзьях и любвеобильных сестричках, которые текут при виде крутых хряков, рассказывая им, какие они невротебические ДжонУэйны и что для возвращения, нужно просто херить этих маленьких желтых людей. Трудолюбиво и упорно. А халявы им Мудня навалит после. Поналепит на их кожаные загривки пурпурные и золотые значки и отправит в Мир на птице Свободы. А вокруг булькало закипающее Вьетнамское говно, брызгая шлепками грязи, крови, осколков, дерьма и человеческого гнева. Воздух, сотрясаемый взрывами и грохотом выстрелов рассекал на куски маниакальный визг пуль и лишь яростный рев морпехов связывал это пространство воедино.
Брызгая слюной он гнал салаг к командирам соседних отделений, намечая общую контратаку. Тащил своих хряков за бруствером на левый фланг. Ставил пулемет и группу огневого подавления.
В левой руке он сжимал свернутый флаг морской пехоты, перепачканный в грязи... Время ДжонУэйна близилось...

- Да ты ебнулся, зеленомордый!
Видать, стимуляторы отшибли орку последние остатки мозгов. С мертвяками, в рукопашную... Если случится чудо и он выживет - надо будет ему проставиться. Отбросил мысли дурные, перезарядил блупер. Поймал в прицел кучку мертвяков, которая к окопам была ближе других. Нннннанахуй.

Брэдли, Хокер.

Орк сам по себе – та еще машина смерти, если до рукопашной дело доходит. Гора мышц, низкий болевой порог, скорость, рефлексы, все дела. Орк с плещущимся в крови "боевым коктейлем" адовым – это вообще пиздец лютый. И вот он самый, лютый, выбрался сейчас из окопа, с топором и ножом, со звериным оскалом на полморды, громовым рыком возвестил о своем появлении. И настал.
Рвется мертвая плоть под острой сталью, отлетают в сторону руки, ноги и головы, лишенные туловищ силой ударов. Но у мертвого воинства нет морали и боевого духа, чтобы дрогнуть и отступить под бешеным натиском, поэтому продолжают они мерно шагать, протягивая вперед руки и щелкая зубами, чтобы лишиться того и другого, повстречав топор, нож или просто тяжелый кулак. И ни одна костлявая конечность с остатками плоти не пройдет дальше невидимой линии, что очертил орк на своем фланге. Пока завод не кончится.
На другом фланге Хокер отстреливает гранату за гранатой, и куски оторванного мяса со свистом проносятся над головой оставшихся на боевом посту бойцов отделения мастер-сержанта Руста. Сам он, от бедра отпустошив магазин винтовки, отбросил ее и пришел на помощь несчастному Смэшеру, потому что вдвоем перезаряжать тяжелые "Браунинги" куда сподручнее, и через пару минут боевой клич Брэдли и хлопки гранат Хокера перекрываются длинной пулеметной очередью. А еще через несколько мгновений второй пулемет присоединяет свой голос к первому, и плотная масса мертвяков, окруживших "гнездо", медленно отваливается назад, превращаясь в едва заметно шевелящуюся кашу.
Но вот один из пулеметов жалобно звенит пустым затвором, и Смэшер разочарованно отпускает гашетку, отходя назад и спотыкаясь о кучу горячих отстрелянных гильз. А мастер-сержант переходит с длинных очередей на короткие, экономя ресурс ствола и оставшийся не такой уж длинный хвост ленты.
– Блядь... – тихо выдыхает он в перерыве между стрельбой, глядя на шевелящуюся вокруг темноту. – Не отобъемся. Отходим, парни!
Но вопреки своей же команде, он вцепляется в пулемет одной рукой, а второй нашаривает на разгрузке осколочные.

Мэнни.
Окружающие джи-ай смотрят на тебя глазами, полными надежды. Кажется, что к ним пришел сам Джон Уэйн, чтобы вытащить их из этого дерьма, раздать причитающихся гукам пиздюлей, и съебать на эвакуационной вертушке в закат.
Вот только закат уже давно закончился, а дерьмо вокруг еще набирает градусы, выпуская человеческие жизни вместе с лопающимися вонючими пузырьками.
Джи-ай стоят насмерть. Уже все четыре "арты" развернулись в сторону леса, и от близко разрывающихся снарядов звон в ушах становится нормой. Грохот винтовок, подкрашенный пулеметной очередью, достойно отвечает свинцовому рою, что летит из леса.
Но стоять им осталось совсем недолго, потому что юркие остроухие ублюдки спланировали это наступление и готовы к разным поворотам событий.
Вот валится на бок один из грузовиков, словивший неловкий снаряд ховитцера прямо в борт. Вот вспыхивает второй по соседству, подпаленный гуками уже вполне целенаправленно, слепя солдат яркими веселыми всполохами. Черные тени медленно, но неумолимо приближаются, обползая засевших в глухой обороне джи-ай с обоих флангов, и начавшаяся по сторонам укреплений стрельба уносит жизни нескольких невезучих морпехов.
А в качестве последней ложки говна в эту вечернюю солдатскую кашу со стороны фронта, который по заказу Ебанутого Чарли так щедро поливали ховитцеры каких-нибудь десять минут назад, добирается гоблин с вытаращенными глазами и окровавленным бинтом под съехавшей на затылок каской, истошно вопя:
– Зомби! Зомби!!! Они прорвались, про... - не давая закончить охуенно важное донесение, гуковская пуля разбивает подбородок гоблина в кашу, и тот, выпустив напоследок длинный фонтан крови из простреленной глотки, тихо и спокойно опускается на землю. Хуй знает, что пытался выразить его сморщенный и отбитый шрапнелью мозг, но слово "прорвались", принесенное со стороны фронта, вполне очевидно.
И в этот момент приходит понимание, что тут, блять, даже Джон Уэйн не справится.

А вот у орка другое виденье вопроса - если нельзя назад, то почему бы не вперёд? Пока хватает сил, пока не иссяк запал... -За мной, бля!- ревёт Коргот, взмахом секиры обезглавливая сразу двух дохляков. -Прорвёмся сквозь них, а там посмотрим! -Он неуязвим, он - воплощение смерти... До срока. Но пока время есть - Брэдли выведет столько парней, сколько сможет.

Прорвались... У Мэнни похолодела жопа, а в голове четко вырисовывалось намерение свалить к блядям в шалман толстого Барри-овцееба. Ноги точно знали маршрут оврагами, густыми зарослями, и каких-то минут двадцать отделяли его от теплых малолетних блядей, бухла и героина. Мэнни был конченым мудаком, но не выблядком, а потому, сжав покрепче зубы, булки и оружие упрямо следовал своему плану, увлекая за собой все больше оголтелых хряков. Тех самых, которые вываливались прямо из Мудни зеленой машины и, перекусив зубами пуповину, связывающую их с Миром, кидались на врага в едином порыве, оскалив зубы, выпучив глаза, с горящим сердцем и похолодевшей жопой. И вот все они сейчас сбились вокруг него, возле крайнего окопа, огрызаясь, как стая разъяренных шакалов, они ждали вожака, который бы отправил их грызть глотки и Мэнни не заставил их долго ждать. Еще раз он оглядел поле боя: горящие грузовики слепили как арту, так набегающих гуков, которые все больше втягивались на опушку, а это значило, что выскочив во фланг, их можно было бы неплохо похерить, а там по ситуации, но чтобы вынести сходу фланг требовалось просто оголтелое чудо. И Мэнни сжимал его в руке. Грязный потертый Флаг морской пехоты, один из тысяч, которыми особо педантичные офицеры отмечали каждую позицию. Красное полотно развернулось, вливая в глаза матерым хрякам все потоки крови, которыми был он пропитан за последние две сотни лет.
- Во фланг противника, цепью. В Атаку! - глухо проревел Мэнни, вздернув флаг над бруствером и двинулся вдоль отвала, мотивируя тех бойцов, которые недостаточно шустро исполняли приказы.
- Ввалите этим пидарасам! Порадуйте Мудню!
Сборище морпехов выкатывалось из-за бруствера, грохоча капсюлями. Под глухое рявканье суперхряков, они выкатывались одной грязно-зеленой массой ненависти. Здоровенный тупорылый орк по имени Орк шел в полный рост, поливая пулеметом от брюха.
Мэнни вытащил за шиворот безымянного салагу, метнув его прямо под нарастающий встречный огонь. На тот момент салага, правда уже успел обоссаться, но на скорость его пуль это не влияло.
- Закрепиться на кромке леса и давить пидарасов, отсечь гуков на опушке.
Суперхряк Дэви Блэкджек только кивнул, поправив свой черный стетсон с шерифской звездой и потащил компашку своих хряков в обход. Взводный медик, зажав в зубах целую охапку морфиевых шприцов засел на низком старте. На лбу его красовалась смачная корявая буква "М", видит бог, он нахуярился уже настолько, что все поле боя ему казалось лужайкой с розовыми поняшами.
- Эй, Ховер! - салага, которого в первый раз окликнули по имени, охуел. Охуел и сам Мэнни. Джон Ховер. Типичный Хилл-Билли из глухой деревеньки, который мог с сотни ярдов прострелить консервную банку, но с пары метров упорно мазал по гукам. Гладко выбритый и немного перепуганный. Дома его ждала крошка Лиза, мама и маленькая сестренка Кэтти. Он был из тех салаг, которые грезят миром, совсем не понимая где они очутились. Блядь, в другой ситуации он и не вспомнил бы его имени.
- Ты сегодня, блядь, ебаный Джон Уэйн, - Мэнни всучил ему флаг и за шиворот вышвырнул за бруствер, превратив в самую желанную цель на всем пятачке, а потом, прильнув к прицелу винтовки, принялся яростно всаживать пули одну за другой в маленькие мечущиеся силуэты. Мысленно он молился, называя бога уебком, вселенским хуесосом и, в коем то веке, он молился не за себя, а за наивного салагу-пиздюка Джона Ховера, который ломился вперед по закипающей земле с флагом наперевес.

Хокер в оба глаза лупился на орка. Впизду. Никогда в жизни, даже спьяну, не буду драться с орком. Здоровье дороже. Из кратковременного ступора его вывел приказ на отступление. Отступать? По сторонам оглянулся. Мертвяки прут, орк рубится. Сержант крайнюю ленту расходует, да к гранатам тянется. А мне, значит, отступать. Куда? К Ебанутому Чарли? Одному? Заслал трупам ещё одну сорокамиллиметровую. Да и рванул к сержанту, на ходу охлопывая подсумки. Вкусновато, но маловато. Приводнился в окоп, от сержанта в двух шагах, спиной к брустверу привалился. Загнал гранату в блупер. Улыбнулся всем ебалом широким, зубами желтыми прокуренными.
- Иди-ка ты нахуй, сержант.

Брэдли, Хокер.
Черная смерть мечется меж ходячих трупов, щедро раздаривая во все стороны повторное упокоение. Огромный Коргот пробивается через плотную массу мертвяков, оставляя за собой широкий проход с шевелящимися стенами. Со стали, зажатой в руках, стекает влажная гнилая слизь, что плещется внутри мертвецов вместо крови, черная кожа блестит от пота в наконец пробившейся сквозь облака луне. И срать он хотел в данный момент на приказы мастер-сержанта.
А сам мастер-сержант, только что посланный нахуй Хокером, прекращает стрельбу на мгновение и поворачивает перекошенную рожу к человеку. Затем смотрит на Брэдли, похожего на гигантскую мясорубку для мертвяков, на Смэшера, что выбрался из кучи и теперь с тоненькими криками "Ннна, сука! И тебе нна!" разбрасывает последние гранаты во все стороны.
Выдохнул шумно.
– Ну вы и ебанутые, парни.
Ухмыльнулся, скаля кривые клыки, осмотрел фронт приближающихся мертвяков. Рыкнул громко:
– Новый приказ! Как крайний боезапас подойдет – рвемся за ним! – махнул в сторону взметнувшегося в небо топорика Брэдли. Посмотрел еще разок в его сторону, с отчетливым вопросом на полморды "Чем он таким обдолбался?", плечами пожал, и, отправив гранату вслед Смэшерским, в пулемет вцепился, короткие очереди выпуская.
А зомби продолжают мерно переть вперед, и секунды утекают сквозь пальцы вместе с патронами. Наконец прозвенел прощально затвором пулемет Руста, и тот срывает с плеча дробовик, стреляя навскидку, потому что в этой толпе промахнуться уже невозможно.
Смэшер, использовав последнюю гранату и опустошив магазин винтовки, отбрасывает ее в сторону и достает два ножа, забыв и о запасных магазинах, и о втором стволе, что за спиной болтается. Мастер-сержант успевает разгадать его затею, но не успевает схватить за шкирку, и юркий гоблин мячиком перепрыгивает мешки с песком, падая на землю в двух шагах от напирающих мертвецов, вооруженный лишь парой Ка-Баров и неистощимым запасом собственной глупости. Но когда его тоненький яростный вопль примешивается к боевому кличу Коргота, из-за спин мертвецов вылетает плотная волна теплого воздуха, будто где-то неподалеку разорвалась напалмовая бомба, только без обжигающего жара и веселого оранжевого зарева до небес. Вылетает, ткнувшись теплом и подняв небольшой ветерок, и улетает дальше куда-то в темноту. А добрая половина мертвой плоти, почему-то в основном в форме американских солдат, которые, как оказалось, тоже были среди мертвых гуков, но были совершенно неотличимы от остальных тварей до этого момента, вдруг падает на землю как тряпичные куклы без каркаса, и даже Брэдли замирает в удивлении, когда часть его противников валится вокруг, не успев словить доброй стали.
– Что за... – удивленно рычит Руст, оглядывая резко поредевшие ряды противника. Но, потратив на размышления не более секунды, срывается с места в сторону коридора, пробитого Корготом, громко рыча:
– Вперед, блядь! Бегом, бегом, погнали!
Охуевший от такого зрелища Смэш таращит вылупленные глазенки на полегших мертвяков и тратит драгоценные секунды на бесполезное занятие – напрягает отсутствующие мозги. Но Руст наконец дотягивается до его шкирятника и с размаху швыряет его в сторону Брэдли, едва сдержавшись, чтобы не наподдать в полете:
– Хуле стал!? Бего-о-ом!


Мэнни.
Джи-ай отделения и арт-расчеты смешались в кучу, образуя взвод разной степени просоленности. Взвод, сброд, какая хуй разница, когда каждому в этой толпе очень хочется жить, а гукам, что с неотвратимостью жопы сжимают кольцо вокруг них, очень хочется перестрелять всех нахуй.
Морпехи готовятся к фланговому наступлению, собравшись на краю укреплений и приготовившись к смертельному рывку. Группа Дэви Блэкджека прицельным плотным огнем выкашивает широкий коридор в окружающих вражеских вспышках, и Орк, которого на самом деле зовут Орко Уитсон, длинной пулеметной очередью заставляет жрать землю тех, кто пережил огонь на подавление.
Наконец, назначенный Джоном Уэйном на сегодня простой паренек Ховер, вылетевший за бруствер, в первую секунду не понимает, что произошло. Зато в следующую, понимая, что теперь у него только один путь – вперед, он срывается с места, размахивая флагом и вопя что-то протяжное и нечленораздельное. Может быть "Америкааааа!", а может просто "мамааааа!". Кажется, что земля у него под ногами вспыхивает при каждом шаге, но это лишь всплески грязи, отсвечивающие в сполохах пламени от горящего грузовика, и по нему даже никто не стреляет первое время. Джи-ай ломятся за ним из-за укреплений, в надежде, что если уж этому долбоебу повезло не словить пулю, то чем они хуже? Впрочем, просоленные хряки располагаются в середине того стада, в которое превратился свежесобранный взвод, позволяя салагам прикрывать их своими телами. И вопреки всему они добираются до леса, показывая всем окружающим джунглям затянутую в камуфло задницу. Лишь Ховер, почти добравшийся до самой кромки леса, встречает вспышку в кустах в паре метров от своего лица, и падает на землю, роняя флаг и продолжая еще секунду перебирать ногами. Наверное, он даже не понял, что умер. А Орко пулеметной очередью вырезает в кустах прореху, не пожалев четверти ленты, и за посеченной листвой обнаруживается изорванное в клочья пулями тело гука.
Нашлись, конечно, и те, кто не рискнул оторвать свои жопы от мнимой безопасности бруствера, и теперь они своим огнем отвлекают на себя оставшуюся часть окружения. Последнее, что ты видишь, прежде чем исчезнуть в лесу вслед за товарищами – узнаваемая фигурка сержанта Писснера, подсвеченная оранжевым пламенем, прижавшаяся к брустверу. Колено в землю, приклад в плечо, короткая очередь в три пули, укрыться, высунуться с другой стороны, повторить. Живая иллюстрация к учебнику. А ведь он мог бы стать нормальным хряком, если бы пошел с вами.

Глаз заливает едкий пот, просачиваясь под повязку он адски печет изувеченную глазницу - похер, некогда! Ноют перегруженныен мышцы, подстёгнутые адреналином и наркотическим коктейлем, еще поющим в крови. Они буквально умоляют об отдыхе - нет, блядь! Еще не время! Коргот держится. Держится на пределе и за пределом, ведь за ним прут парни. Его взвод. Мерные взмахи топора становятся более резкими, дёргаными, но Орк держит темп. Пока еще держит.

Мэнни бросил взгляд на Ховера. Не добежал салага, получил свое. Мелкий сученок, вместо того, чтобы жить схлопотал пулю и лежит теперь рожей в грязи, зажмурив жопу, с флагом наперевес. Хоть сейчас на пацифистский плакат с надписью "ДжонУэйнство вредит здоровью ваших детей". Маленький дохлый салага-герой еще долго будет объектом армейских баек. Может даже крысы черкнут заметку в "Старз-энд-Страйпс". Ну да посрать. Мэнни осмотрелся. Плотно засевшая в подлеске кодла, накатом вычесывающая огневые точки надолго должна была осадить наступающих гуков, а там вся надежда на доблестных птиц, но у Мэнни были несколько иные планы:
- Блэкджек, тащи жопы своих суперхряков вглубь подлеска, устроим косорылым рок-н-ролл на комуникациях.

Ворвались в нестройные шатающиеся ряды противника. Руст экономит патроны, раздавая удары прикладом по тянущимся к нему рукам, юркий Смэшер просто проскакивает мимо, изредка взмахивая ножами и оставляя за собой отрубленные шевелящиеся пальцы, а иногда и скрюченные кисти. Коргот вперед вырвался, прорубаясь через мертвецов как сквозь заросли бамбука, резкими ударами очищая тропу. Мастер-сержант и гоблин-рядовой стараются не отстать от него, но попробуй-ка угнаться за орком, накачавшимся до бровей какой-то хуйней!
Но Руст останавливается вдруг, оглядывается на смыкающуюся за спиной мертвую орду. Смэшер тоже замирает на мгновение, повернув ушастую башку, и взвизгивает от отчаяния.
– Хокер... блядь, – выдыхает Руст негромко, и ствол дробовика в его руках медленно опускается к земле. Ненадолго, потому что чья-то рука с торчащими на кончиках пальцев костями впивается ему в правый бицепс, и орк, вскинув дробовик, рычит в полный голос:
– Вперед!
Заряд дроби разносит смелому мертвяку голову, забрызгивая ошметками окружающих его товарищей, а Руст срывается с места, и Смэшер тоже включает вторую передачу, пробуксовывая армейскими ботинками на влажной земле под ногами, чтобы не оказаться позади лысого орка.
А Брэдли несется впереди, размахивая руками как детская заводная игрушка, прорубаясь через шевелящиеся тела, и они вдруг заканчиваются, освобождая путь к лесу по изрытой воронками земле. Но завод у игрушечного орка тоже на исходе, о чем отчетливо свидетельствует грохочущий в ушах пульс, туманящееся зрение и земля под ногами, что начинает медленно раскачиваться, как отцовская лодочка на озере, которую ты иногда угонял в детстве на выходных дома в Вирджинии...

-Быстрее, мля!!! -Ревет Коргот. Вернее, едва шепчет, это кажется, что кричит. Орк отдал все - все, что мог и что умел. Он прошел сквозь очищающий пламень амока и его гаснущее сознание поддерживала лишь надежда, что хоть кто то спасся...

Брэдли.
Кончился завод наконец. Подкосились ноги, уперлись согнутыми коленками в землю. Дернулся желудок наружу, наполняя рот горечью. Грохочет в ушах пульс, и руки хватаются за землю, придавая телу дополнительные точки опоры.
Но все значительно хуже могло быть. Могло бы и сердце остановиться, или спазм дыхательных путей случиться. Или кровоизлияние в перекачанном кровью мозгу. Ползают мысли вялые, а тошнота тем временем отступает, не давая далекому ужину совсем расстаться с телом, и оставляет после себя вертолеты в голове и слабость в теле ошеломляющую.
Но ты жив, епта. Можешь дышать, блевать и плакать от счастья. И встать, в принципе, если поднатужиться чуток. И окрик Руста сзади, предшествующий выстрелу, подсказывает, что ты даже помог кому-то спастись.

Писмейкер.
Прокатилась волна адреналиновая по телу, толчками кровь прогоняя. Но рейнджер – он блять потому и рейнджер, что спокоен и собран даже перед лицом неведомой хуйни. Даже когда страшно неебически.
Пошел в сторону, скрываясь в складках местности и не отрывая взгляда от порождения ночного кошмара, выползшего из мрака. На десяток метров отойти успел, а кошмар, полдороги пройдя до того места, где ты был только что, вдруг выдохнул хрипло, на колени упал и руками в землю уперся. Лунный свет услужливо светит на него, вычерчивая детали, и вдруг становится понятно, что это орк. Здоровенный, черный как смола, с заляпанным бинтом на одном глазу, выглядывающим из-под каски, с вытаращенной второй зенкой уцелевшей, весь перемазанный до бровей в какое-то бесцветное говно, мутной слизью с американской военной формы обтекающее. С топориком в одной руке и стальной полоской ножа в другой. И рычит-дышит хрипло, потому что пиздец как устал.
А за ним из темноты еще две фигуры вырывается, одна такая же здоровая, а вторая мелкая и ушастая. Музыкой в ушах отдается орочий голос на таком сука родном английском:
– Там еще один, бля!
Но совсем не музыкально грохочет дробовик в руках второго здоровяка, и металлическая стайка с визгом разрывает воздух у тебя над самой головой, заставляя вжаться в землю. Были бы волосы на голове чуть подлиннее – наверное, укоротились бы сейчас.

- Ебать, пацанчики! Свои, н-на!! Френдли, френдли еба! - Приник к земле, чуть в сторону сползая. Ну его на хуй, картечью нахаваться в последний момент. Не-не-не.
- Браза, срань господня! Не пали ты со своей пулялы! Приди и обними меня, сука, я счастлив!
Еще в землю вжался, дождался, пока точно пулять не будут. Встал. Лыбится.

Он выжил. Более того - умудрился кого-то вытащить!
-Охереть можно!- Выдохнул Коргот, кое-как поднимаясь на ноги и убирая Ка-Бар. Смахнув топором тонкую прямую бамбучину, Брэдли замастрячил подобие костыля, ибо к боли от выбитого к хуям глаза добавилась боль в перетруженных мышцах и простреленной каким-то мудаком ноге.
-Ща блять, всё брошу и пойду обнимать!- Пробурчал орк, аккуратно снимая с плеча что-то напоминающее печень.

Руст еле сдерживается, чтобы не высадить еще заряд дроби в странного мертвяка, которому поболтать вздумалось. Но через пару мгновений до него доходит, что голос человеческий, и шпарит на родном английском, поэтому он, не опуская ствола, агрессивно командует:
— Выходи!
Глядя на хоть и грязную, но счастливую лыбу Ронни, он опускает дробовик и выдает уже спокойно и устало:
— Ебать мой лысый череп... ты откуда выкопался, братишка? Видок у тебя что у мертвяка. Обниматься не рискну, вдруг заразишь этой хуйней. Ты бля кто?
А Смэшер тем временем прячет свои ножи, пялится на дробовик в руках мастер-сержанта, затем на перезаряжающегося Коргота, и оглушительно хлопает себя по лбу, с возгласом "Блять!" доставая из-за спины забытую масленку.

- Ну, не добили сначала, а потом ихнего некрофила сжег и сюда. А так - семьспятый бат, сборной солянкой рейдовали. Чота не задалось.
На шмотки глаза опустил, усмехнулся. - Типа, за мертвяка сойти хотел. Кстати, перевязаться нормально есть? А то сраными тряпками обмотался, аж бесит, хех.
Оглядел братву. Интересно, кто тут там с зомбяками воюет смачно.

-Ага.- С глубокомысленным видом кивнул Коргот. На данный момент орка беспокоили две вещи: -какого хера всё так болит и когда вся эта хуйня закончится? -Эта... Там за нами никто не прётся?- риторически промямлил Брэдли, понимая, что боец из него сейчас - мягко говоря херовый, но, тем не менее, крепко сжимая дробовик.

Руст оценивающе смотрит на лютого рейнджера из семьдесят пятого батальона. Видимо, он себе их немного не так представлял, потому что взгляд недоверчивый, но все же лезет в рюкзак и достает ИПП.
— Держи.
Смэшер тем временем озирается, слушая Коргота, таращит глазенки в темноту, и негромко взвизгивает "Ептвою!", вскидывая к плечу приклад "гризли". А в темноте, в которую он целится, в той стороне, откуда только что вырвались остатки отделения мастер-сержанта Руста, намечается шевеление. Близкое такое, метров сорок-пятьдесят.
Руст тоже оглядывается, матерится, и снова поворачивается к Ронни:
— Про некрофилов потом расскажешь. Сейчас съябывать надо. Ты ж оттуда пришел? — толстый палец указывает в сторону леса. — Гуки там есть?

- Не было. - Пакет принял, но вскрывать не стал. Времени мало, судя по всему.
- Глобально-то куда движетесь? Или просто в направлении взгляда?
Ствола не будет, да и хуй с ним пока что. Не гордые, хуле, надыбаем.
- И да, карты нет или там ориентиров в памяти?
Сам на палец поплевал, в глаз полез, отмаргиваться усиленно.

Коргот встряхнулся, как большой мохнатый пёс, и во все стороны полетели ошмётки слизи и дохлых гуков.
-Съебываем?-полуутвердительно спросил он у сержанта. Блуждающий взгляд морпеха переместился на сосредоточенно ковыряющего глаз рейнджера: -А хрен ли ты без ствола? Убьют же, долбоеба!- Рыкнул орк и, неуклюже стянув с плеча дробовик с патронташем, протянул Ронни. -С отдачей, мля!- грозно сверкнул клыками Брэдли.

Ковыряния в глазу радости не приносят, и теперь к неприятному ощущению какой-то херни, мешающей спокойно моргать, добавляется еще и жжение.
А Руст показывает на движение за спиной:
— От направления жопы, скорее. Еле вырвались из этого пиздеца.
Прокашлялся тяжело, харкнул на землю густой комок пыльный, добавил:
— Карты нет. И ориентиров нет. Нихуя нет.
Тяжелым неодобрительным взглядом сопроводил действия Коргота. Кажется, вот-вот был готов скомандовать "Отставить, боец!", но Смэшер, залегший за обугленным пеньком, взвизгнул тонко:
— Мертвяки блять! Сука, как же заебали... — и короткую очередь из масленки пустил. Не видно даже, попал или нет — шагают мертвые тела как шагали, тянут руки, скалят зубы, щерят обломки костей, кто во что горазд короче.
Руст вздыхает и негромко командует:
— Уходим.
И сам, задавая пример, легкой рысцой направляется вдоль леса. Смэшер, пустив еще пару бесполезных пуль, резво подрывается и чешет за ним.

"Опять!" Блядь, да когда они уже кончатся?!" Мелькнула паническая мысль, но паника быстро сошла на нет, задушенная болью, усталостью и апатичным похуизмом. -Вы это... Двигайте вперёд. - предложил орк, неловко перехватывая "арку". -Я замыкающим поковыляю. Хули вам из-за меня тормозить?

Зомби надвигаются медленной шевелящейся массой. Коргот добровольно отправляется в тыл, прикрывать отступление, но героизм в данной ситуации не требуется — мертвяки слишком медленные, чтобы догнать даже раненого орка. А Руст все же сбавляет темп, чтобы товарищ не потерялся совсем из виду.
Лес гостеприимно принимает в себя четверку уцелевших после ночного боя. Когда предрассветный туман поднимается от земли, закрывая слой прелых листьев, грязной травы и торчащих из земли корней, жжение в глазу у Ронни наконец проходит и всякая хуйня, что набилась в него, грязной слезой сползает по щеке. И теперь можно как следует полюбоваться рассветом.
И Коргот на мгновение замирает, чтобы взглянуть одним глазом на первые лучи солнца, что пробиваются через листву где-то на востоке.

...Рассвет встретил их, уставших и чертовски злых, где-то в самой глухой чаще. А хер ли, когда карты нет. Сориентировавшись по солнцу, они пошли примерно в нужном направлении, в сторону расположения американских частей, вот только вопрос, сколько им так пиздячить по набитым гуками джунглям, порядком подтачивал самообладание. Пожрать, опять же, или воды чистой найти — тоже задача не из простых. Вообще, если бы не подготовка Писмейкера и лесной опыт Коргота, скорее всего они бы так и пропали без вести.
Но обошлось. К лесу привыкли за три дня, освоились, лагерь разбили у родника. Еще через неделю аккуратно вырезали гуковский патруль, по его маршруту добрались до замаскированной на горе радиопеленгационной точки. Разобравшись с персоналом (точнее, развешав их по окружающим деревьям), а затем и с оборудованием, вышли на связь и запросили эвакуации. Командование, которое эту точку вот уже три недели пыталось засечь всеми силами радиоразведки, поначалу чуть не прислало вместо эвакуационной группы авиаудар, чтобы выжечь сраную станцию вместе с парой километров джунглей, раз уж возможность появилась.
Опять обошлось. Добрались до Лай Кхе с комфортом, отожрались, отоспались. А затем долго отвечали на вопросы непримечательных парней с одинаково постными мордами и в форме без знаков отличий. Беседы по одному, по двое, всем скопом, один на один, с комиссией, короче раком-боком вдоль и поперек. Видимо, история о мертвых солдатах, что вновь встали защищать коммунизм на этом клочке земли, не вписывалась в привычные средства ведения войны в голове у командования.
Впрочем, их не посчитали и напрочь ебанувшимися, потому что кроме них были и другие джи-ай, подтверждавшие историю. Правда Коргот, Писмейкер, Руст и Смэшер были единственными среди них, кто не срал в штаны и не впадал в истерику при слове "зомби".
Вскоре от них отстали. Русту выделили новое отделение, в которое Смэшер записался добровольцем. Писмейкеру зашили дырку в груди и вернули в расположение семьдесятпятого. Корготу глаз пришить не удалось, впрочем стекляшка, что вставили на его место, и без того страшную орочью рожу не сильно портила. А заодно и признали все еще годным к службе, предложив вступить в рейнджеры.