Аватар. Между пламенем и льдом. | ходы игроков | Кровь и Серебро

"На каждую славную победу придётся тысяча героев, чьи подвиги останутся не воспетыми и будут преданы забвению."
Неизвестный

У каждого человека в жизни есть день, или час, или миг, когда он почувствовал себя частью чего-то важного, чего-то сокровенного, того, что превыше каждого человека в отдельности. Впоследствии человек часто будет возвращаться в мыслях к этому моменту своей жизни, чтобы вспомнить то самое светлое, что было на его памяти - и почерпнуть в нём сил для новых боев. И даже те из нас, псов войны, кто кажется неисправимыми одиночками, тоже когда-то испытывали это всепроникающее чувство духовного единства, единения порыва душ сотен, тысяч людей. Многие злые языки назовут это стадным чувством, но на самом деле оно не имеет ничего общего с этим порождением человеческой озлобленности и жестокости.
Я помню свой день. День, когда я вступил в полк Прожженных Тупиков. День, когда я облачил свою гордыню в шинель, потому как для гордыни нет таких понятий, как дисциплина и честь - а без них невозможно превратить сопливого желторотика, возомнившего себя полубогом только потому, что он научился управлять огнём, в воина, который знает цену своей жизни - и готов её заплатить в любой момент.
Знал это и полковник Дао. Помнится, группе кандидатов на вступление, среди которых был и я, отдали короткий приказ - рассчитаться тройками. Едва последний назвал свой "номер", как полковник лично приказал каждому третьему выйти из строя и покинуть зал. Очень немногие исполнили приказ Дао безоговорочно - многие попытались возразить, но полковнику хватило одного взгляда (ну и пары подзатыльников каменными кулаками), чтобы убедить их в несостоятельности их возражений. Под хмурые и внимательные взгляды двух мечников в шинелях они вышли - кто понурив плечи, а кто с гордо поднятой головой. А затем нам был дан другой приказ - каждый второй должен был вывести из зала стоящего перед ним. Без каких-либо пояснений. Помню мой взгляд упал на косматого зеленоглазого парня, с которым мы вчера хорошенько отметили очередную победу в очередной трактирной драке. Кто ж тогда знал, что нам уготовила судьба? Я не стал выполнять этот приказ, а просто встал и посмотрел на реакцию полковника. Если мне не суждено быть среди них, значит, не суждено. Дао наблюдал за нами всего минуту, после чего развернулся и вышел, не сказав ни слова.
А вечером я узнал, что принят в полк. Стоит ли описывать моё удивление, если я сделал всё, чтобы не вступить? Так, по крайней мере, я тогда думал.
Много месяцев спустя, когда на моем рукаве уже были нашивки сержанта, я спросил Дао о том, что значило это испытание. Полковник тогда посмотрел на меня и сказал: "А разве ты этого не понял, Огнесверчок? Сам видел, как на войне гибнут солдаты - эта карга не отличает хорошего от плохого, здорового от больного, молодого от старого - всех она бросает в один котёл и смотрит, что из этого сварится. Чтобы полк был един, дух его должен быть нерушим, и каждый из солдат должен быть не просто готов, но почитать за честь отдать свою жизнь за братьев по оружию, и каждый должен быть уверен в том, что его брат по оружию не попытается спасти свою жизнь, подставив его под удар. Потому что именно на этом торжестве доверия держится наш полк. Именно это отличает Тупиков от других полков. За ваше тугодумие назначаю вашему отряду три наряда вне очереди. Свободны, сержант."

Э, белоголовка, это всё конечно круто написано и всё такое, но где запасы эля, что ты забрал у отряда Мин вчера? Неужели уже всё выпил в один ротан? - С.
Так вот за что мы получили те наряды вне очереди... Ясно-ясно. Спасибо вам, лейтенант. - Л.П.
Это личный дневник, а не полковая переписка! Кто еще сюда влезет - получит три наряда вне очереди! - Г.
Есть, сэр! - Л.П.

Добро пожаловать в пограничье - место, где ваша жизнь ничего не стоит. А если стоит - то вам же хуже...
Вывеска на одном из трактиров
Пограничье - замечательное место, которое обнажает всё человеческое нутро. Даже на твои поминки здесь слетаются одни только стервятники...
Полковник Дао

Пограничье... всякий раз, когда я пытаюсь описать это место, рука волей-неволей опускает перо в чернильницу, ибо невозможно описать словами весь этот адский котёл, где люди каждый день, каждый час, каждый миг лишают друг друга жизни... Армии Республики, повстанческие войска, все эти полки, и все эти солдаты, что удобряют кровью своей истерзанную боевой магией землю... Слишком много воспоминаний, слишком много друзей осталось там. Врагов, впрочем, осталось куда больше. Когда оно появилось? Говорят, что через год после того, как Аватар Аанг объявил о создании этой его Республики. Не думаю, что он и вправду рассчитывал на то, что все примут его инициативу с радостью, но те земли, что сейчас зовутся Пограничьем, взорвали ситуацию фейрверком - но то был праздник войны. Вот уже добрую половину столетия эти земли не знают мира, и дети здесь овладевают навыками хладнокровных убийц прежде, чем произносят первое осознанное предложение... Здесь настолько всё пропиталось жаждой крови и смертью, что их, кажется, можно подхватить, как заразу, лишь раз вдохнув этот воздух, пропитанный запахом войны. Кровь и пепел - именно так пахнет война, и те, кто вдохнули этот запах полной грудью, уже никогда не станут прежними - такова сила этого места. Зато опытный человек сразу сможет увидеть в толпе того, на чьей душе осталось клеймо Пограничья. Это невозможно описать словами, но в движениях, в поведении, даже во взгляде того, кто выжил в Пограничье, появляется что-то чуждое человеку, потустороннее - и это клеймо не срезать ножом и не спрятать под одеждами - потому что это клеймо не на теле, но в душе. Иногда мне кажется, что я даже не вижу и не слышу её - а что просто чую её наличие в душе тех, с кем общаюсь... Это шрам, который не исцелит никакая магия...
Приписка, явно сделанная много позже и другими чернилами:
Теперь я осознаю это даже острее, чем раньше. Я вышел живым с земель Пограничья, но осталась ли в живых моя душа? Я окружен людьми, от которых не пахнет войной и в которых не чувствую клейма Пограничья - но сам не способен уже ни отмыться от первого, ни исцелиться от второго. Впервые после тех дней, когда я покинул Тупиков по приказу полковника, рядом со мной появились люди, которые стали мне дороги и которых я дал себе слово защитить, чего бы это мне ни стоило. Я знаю, что скоро мне предстоит ответить за это обещание - и я знаю, что очень скоро я вновь увижу людей с тем же клеймом, которым отмечена и моя душа... И уберегите тогда духи тех, кто будет иметь несчастье оказаться рядом - потому что те, кто называет уравнителей маньяками, жаждущими крови, просто не знают значение словосочетания "жажда крови", которое оно имеет в Пограничье...

Вынужденный скрываться после своей "смерти" в Ба Син Сей, Аватар Аанг с неизменным упорством продолжал служить своему Предназначению. Скрываясь под видом людей Огня, Он и его верные соратники шли к своей цели - Лорду Огня Озаю, желая положить конец его тирании. Но в стане врага прознали о том, что Аватар жив, и вместо многотысячных армий послали одного-единственного человека, известного своей беспощадностью и великой силой, не уступавшей Аватару - Огнеглазого. Сей наёмник множество раз сражался с Аватаром и его друзьями, причиняя непоправимый вред всему вокруг, но при помощи принца Зуко Аватару Аангу и его друзьям удалось убить это воплощённое зло.
Ци Лонг. Последние дни Столетней Войны. Всего два предложения - практически единственное упоминание роли моего прадеда в событиях тех лет. Но сила этих слов оказалась столь велика, что вот уже три поколения его потомков не могут сбросить с себя ярмо бесчестия и позора. Нас стали притеснять и гнать взашей те, кто ещё недавно уважал и ценил наше мастерство. "Монстр" было, пожалуй, самым безобидным их обращением к представителям нашей семьи тогда. Но мы выжили. Выжили - и поклялись восстановить нашу честь, которую смешали с грязью. Многие скажут, откуда у наёмников честь? Такие люди считают нашего брата отребьем того же разряда, что пираты, разбойники, убийцы и прочие душегубы. Да, среди наёмных мечей, или псов войны, как нас ещё кличут, немало тех, для кого звонкая монета тяжеловеснее пункта Кодекса. Но наёмники старой школы ещё отнюдь не вымерли - и нас оскорбляет даже сравнение с дилетантами, грабящими людей на сухопутных и морских путях. Мы - профессионалы, и наша работа ничуть не менее тяжелая, чем работа полицейского, или пожарника, или же библиотекаря - мне как-то приходилось работать в одной чудом сохранившейся в Пограничье библиотеке, и, я вам скажу, это действительно адская работёнка. Особенно когда нужный документ оказывается на совершенно иной полке.
В чём заключается честь для наёмника - наверное, такой вопрос закономерен для того, кому судьбой уготовано прочесть эти строки. А в чём вообще заключается честь? В способности держать своё слово, не прогибаясь ни под обстоятельствами, ни под грузом своего прошлого? В умении отстаивать свою точку зрения, словом, или молчанием, или магией, или сталью? Возможно, это и отразит какую-то сторону понятия "честь", но чтобы понять всю глубину этого понятия, надо осознать, что же является основой для этого жизненно важного для каждого уважающего себя воина понятия. А основой чести является верность: верность собрату, который защищает в бою твою спину, верность офицеру, который отвечает за действия солдат, верность подчиненным, чьи жизни зависят от принятого тобой решения, но не менее важно быть верным тем людям, что доверили воину право защищать их, и не так уж важно, была ли эта верность оплачена звонкой монетой - гораздо важнее сам факт такого доверия, и даже две четвертинки юаня, что протянул тебе мальчишка, умоляя защитить его семью, ценнее и дороже двух полновесных кошелей юаней, что предложат тебе бандиты, чтобы ты "не лез не в своё дело". Потому что воин - это всегда защитник, даже если он чужестранец, даже если он делает это за плату, а на следующий день даже ветер не вспомнит его имени. Когда я думаю об этом, то всегда вспоминаю слова полковника Дао, сказанные мне ещё когда я был сержантом: "Я всего лишь маленький, немощный человек, и всё, что я могу - это защитить нескольких дорогих мне людей. А они тогда смогут защитить тех, кто дорог им. А те, если они, конечно, достойные люди, поступят также. И если бы каждый человек поступал также - возможно, в самом понятии войны не было бы надобности - но, как мы видим, война есть всегда."

Ты помнишь клен у забора?
Ты помнишь лапту и прятки?..
Все это минуло так скоро…
Так скоро, и безвозвратно.

Вольно забывать нам детство,
Но детство нас не забыло.
И нам никуда не деться
От тех, кем мы прежде были.

Пусть эта ночь минует нескоро!
Пусть брату в моих объятьях
Приснится клен у забора…
Приснится, что мы еще братья,
Неразлучные братья…

И вновь ты болезненный мальчик,
А я — твой брат бестолковый.
И мы бредем наудачу,
Сбежав из муторной школы.

Когда небеса рассветит,
Когда затянутся раны,
Мы вспомним: мы больше не дети.
И это будет так странно…
"Заупокойная для накама" из спектакля "Великий хоровод духов"

Накама существуют не для того, чтобы за них умирать. Накама существуют, чтобы ради них жить.
Сеунг

Накама... Напарник, соратник, друг, брат - все эти слова отразят лишь отдельные моменты того смысла, что кроется в отношениях людей, зовущих друг друга "накама". Это слово берёт свое начало у самых истоков истории народа Огня, а может, и раньше. Пожалуй, сейчас даже многие Огненные забыли его значение, и из всех народов только в племенах Воды сохранилось понятие, достаточно близкое по значению - "соплеменник", особенно у Южного Племени. Да, именно эти люди, которые на первый взгляд ведут первобытный образ жизни и которые незаслуженно ловят косые взгляды более "цивилизованных" народов вкупе с кличкой "дикарь", сохранили те старые, высокие понятия о верности и преданности, которые не могут быть разрушены ни случайной ссорой, ни кознями завистников. Порой я даже завидую им, ведь в племени Воды сохранили то, что в своём стремлении к новым достижениям утратил народ Огня - мой народ, а я сам узнал об этом понятии только в наёмном полке, где собрались люди самых разных народов и сословий - и то, что даже они сохранили понятие "накама", заставляет меня сожалеть о том, что наша энергия, энергия Огня, подчас выжигает в нас не слабости и недостатки, но то хорошее, которое бы в будущем сделало нас только сильнее и сплоченнее и, возможно, - чем онрё не шутит? - предотвратило бы то безумие, что историки окрестили, как Столетнюю Войну. Те же самые историки все в один голос заявляют, что в Столетней Войне победил Аватар. Враньё. В той Войне проиграли все, от первого до последнего. Народ Огня, принесший на алтарь войны свое наследие в погоне за лживыми идеалами. Народ Земли, утративший веру в мир и крепость своих власть имущих (особенно показательна в этом плане история о Ба Син Сей). Воздушные кочевники, истребленные почти полностью и даже сейчас танцующие на тонком лезвии клинка в попытке сохранить свой быт и свою магию. Племена Воды, ставшие после Войны ещё более изолированными и недоверчивыми к чужакам, особенно тем, кто принадлежит к народу Огня - всё-таки рейдеры оставили в их сердцах и душах такие шрамы, которые отнюдь не просто ни забыть, ни тем более простить. Кто знает, как на меня посмотрит та же Катара, если волей Провидения нам случится встретиться? Будет ли она видеть во мне того, кто я есть - или же она увидит во мне лишь ещё одного Огнеглазого, того Огнеглазого, что чуть было не истребил её и всех её друзей? Ведь я тоже не мог простить тех, кто нападал на моих накама - что же испытает она при виде потомка своего врага? Впрочем, шанс такой встречи не просто мал - мизерен, и всё же порой эта мысль застревает в моей голове огнепчелой, попавшей в кувшинку, и не дает покоя, пока от усталости я не проваливаюсь в забытие... Впрочем, даже опасность их потерять меркнет по сравнению с той радостью, которую испытывает человек, у которого есть те, кто достойны зваться его накама, ведь накама - это дружба не тел и не разумов, но дружба душ, и потому считается, что тот, кто предал или убил своего накаму, одновременно уничтожил свою собственную душу - настолько сильна эта связь. Да и вообще, разве я буду сидеть сложа руки, пока мои накама в опасности? Пусть я всего лишь смертный человек, но я сделаю всё, чтобы защитить тех, кто мне дорог. Иначе какой из меня накама?

То есть ты меня защищал, когда вместо передовой отправил мой отряд следить за никому не нужным переходом? Ну спасибо, лейтенантик. Огромное спасибо. Десять часов отбиваться от комарья и мошкары - вот твоя защита и забота. Можешь не назначать мне три наряда - сама их отстою. Так точно, сэр, будь ваша забота неладна! - Л.П.
Да наша холодная Демоница сегодня не в настроении. Что такое, поцелуи белоголовки были недостаточно горячими, чтобы растопить твое ледяное сердце? - С.
А что, лейтенант дело говорит! - Хрясь!
Так, сержант Лин Пао - шесть нарядов вне очереди, Сангок - три наряда, Сеунг - двенадцать нарядов.
Изверг! *подпись отсутствует*

*в отличие от предыдущих страниц, подчерк на этой странице настолько мелкий, что некоторые слова разобрать не так уж и просто - как будто автор всеми правдами и неправдами пытался уместить как можно больше записей именно на этом листе*
Сорок шестой день. Полтора месяца наш полк держится в окружении у Пасти Дракона. Запасы провизии закончились, а вокруг - лишь гладкие, покрытые солью камни. Если бы маги воды не собирали воду буквально из воздуха, нам бы пришлось совсем туго - и все же, вытягивать воду из этого сухого воздуха с каждым днем становится все тяжелее, и маги к вечеру валятся с ног, и никто даже не заикается о целительстве. Шутка ли, неполная дюжина магов каждый день обеспечивают водой пятьсот с хвостом солдат! К сожалению, враги тоже это понимают и потому объявили на водных настоящую охоту, так что полковник выделил каждому магу воды дюжину телохранителей, чем уберег полк от критических потерь. Правда, если с водой проблема ещё не встала остро, то вот с едой положение куда тяжелее - вокруг нет ни дичи, ни съедобных растений, так что солдаты идут на все возможное, чтобы хоть как-то утолить голод. Этот лист - последний, которого коснутся чернила до того дня, когда мы вырвемся из окружения - или умрем, пытаясь: остальные листы уже распределены между накама - бумага, конечно, сомнительная пища, но, по большому счету, ничем не хуже супа из сандалий, который, кстати, был очень даже наваристый... Но надолго таких мер не хватит. Завтра на рассвете будет заседание, возможно, удастся найти выход из сложившейся ситуации.
Сорок седьмой день. Ничего. Ни-че-го. Офицеры, все как один бледные, осунувшиеся, невыспавшиеся - и никаких дельных предложений. Сотрясали воздух, пока полковник Дао не пиигрозил, что отправит вариться в масле каждого, кто ещё посмеет тратить силы на пустую брехню. Желающих проверить, где он найдет столько масла, почему-то не нашлось. Тут уже я вспылил от этих сломленных рож и предложил единственный вариант, который видел - отправить небольшой отряд через Ущелье Теней. Не понимаю, чего там боятся, но на меня посмотрели, как на больного на всю голову, а когда полковник дал добро, офицеришки совсем вжали головы в плечи. Теперь мне предстоит взять десять лучших солдат и за два часа до рассвета выступить. Может, нас там и ждет лишь бесславная кончина, но это лучше, чем сдаться и ждать, пока ты и твои накама скончаются от голода!

*скомканный и порванный в нескольких местах листок бумаги, кажется, был исписан записями о том, что случилось после того, как отряд Гирико вступил в Ущелье Теней - но теперь всё, что удаётся различить - несколько дат да отдельные, сами по себе ничего не значащие фразы, потому как всё остальное покрыто почерневшей от времени кровью, в брызгах которой можно прочитать выведенные чьим-то дрожащим пальцем слова*
Сеунг предал нас. Всех нас. Как и сказала она, душа одного из нас навеки останется в этом Зале. Это Сеунг убил и сожрал Катгатора, зарезал Кукольника, Йо-йо... всех. Сдал нас врагам, и теперь всё, что я вижу - это тела моих распятых на иссохших деревьях подчиненных, часть из них уже мертвы, а я... я не могу даже встать на ноги, сломанные в трёх местах, чтобы спасти хоть кого-нибудь от этой пытки. Всё, что в моих силах - это кое-как сжимать рану в брюхе, чтобы не истечь кровью, и писать, чтобы не потерять сознание. Я слышу их крики, их стоны о помощи... я пытаюсь подняться снова и снова, но... мне хватает сил только на то, чтобы не подохнуть. Простите меня, накама. Простите, если сможете, я... подвёл вас. Из-за моей слепой веры в то, что Сеунг не мог предать, вы все расплачиваетесь. И теперь я должен исправить свою ошибку. Если я выживу, я найду его, и заставлю отплатить сполна. За каждую слезу и каждый стон тех, кто доверил мне свои жизни. Я расписываюсь в этом собственной кровью, которой пишу эти слова. И я выполню эту клятву любой ценой. А сейчас... я ещё раз попытаюсь спасти хоть одного из наших. Если вы найдёте эту запись на моём бездыханном теле, знайте - для меня было честью служить с вами, Тупики...
*к этому листку прикреплён другой, на котором вместо крови видны чернила, а почерк ровный и выверенный, как и раньше*
Я выжил. Волею Провидения или Стражей Ущелья, я... выжил. Из пятидесяти двух моих подчиненных выжило только пятнадцать, если считать отряд Лин Пао, которой я запретил идти со мной... Пентапус, как мне сказали, скончалась вчера. Бедная девочка, ты так и не нашла своего принца - а ведь так мечтала. Кукольник, ты так хотел увидеть свою семью, особенно сестрицу, но теперь... что видят твои глаза, кроме вечной ночи? Йо-йо, ты так и не стал отцом, а ведь мечтал о тихой жизни после того, как заработаешь на собственный дом... Катгатор, понравится ли там кому-нибудь твоя игра на флейте?... *далее идёт длинный список прозвищ с похожими заметками и вопросами, которые явно указывали на то, что Гирико очень хорошо знал каждого из своих подчиненных*
Вы... ещё живы, мои накама. Я помню всех вас. Помню каждого из вас, и благодаря этому вы будете жить. Ведь это самое малое, что я могу сделать для тех, кому обязан жизнью. Я не позволю себе прожить жизнь впустую, ведь вы уже заплатили за мою жизнь самую высокую цену. Но сначала... я исполню своё обещание, которое написал собственной кровью. Потому что если я этого не сделаю... то было бы лучше мне помереть прямо там, чтобы не оказаться в этом кровавом долгу.

Думаешь, мы плачем о тех, кто пал? Враньё всё это - мы плачем о тех, кто выжил, ибо первые уже отмучились, а последним ещё только предстоит.
Полковник Дао

Тридцать семь - ровно столько черных конвертов мне пришлось запечатать сегодня, по числу тех, кто пал в этой безрассудной операции. Операции, которую полковник одобрил потому, что я был убедителен на совете офицеров. Какая горькая ирония Провиденья - все они погибли, а я, истинный виновник их смертей, до сих пор жив. Но в этом есть и своя справедливость - теперь я втройне обязан исполнить этот горький и печальный долг, последний долг, который я могу отдать им: как командир, который повёл их в путь, ставший для них последним, как их убийца, который подвёл всех своей недальновидностью и слепой верой в силу братской клятвы, и как выживший, который должен проследить за тем, чтобы павшие упокоились с миром. И никто не вправе освободить меня от этой обязанности - даже если сам Огнеглазый вернётся из мира духов и потребует меня отречься от этой миссии, я не послушаю его. Эти люди до последнего вздоха верили в меня, они шли со мной через места, где логика смертных и законы привычного нам мира перестают действовать - и всё равно не оставляли своей веры в меня. Эти солдаты... они были первыми за многие годы, кто поверил в меня такого, каким я был. Они не видели во мне потомка Огнеглазого, не видели монстра времен окончания Столетней Войны, не видели орудие мести Аватару из прошлого столетия - они видели во мне человека, который вёл их, и который бы с радостью отдал свою жизнь, если бы она могла спасти их или вернуть из мертвых. И это то, что я должен буду нести в своем сердце как завет: нет ближе людей, чем те, которые видят в тебе не вещь, не инструмент, не средство достижения своих целей - но видят в тебе человека. Если враг меня ненавидит, но ненавидит как человека - это стократ лучше того, кто улыбается в лицо, но видит в собеседнике лишь куклу, которую интересно дергать за ниточки. Первые всегда достойны уважения, вторые же недостойны даже зваться людьми. И если я хоть на миг забуду тех, кто до конца верил в меня, хоть на секунду предам их жертву забвению - значит, я не заслужил этой жертвы.
Помимо писем, мне выдали те личные вещи моих подопечных, что удалось сохранить и найти. Теперь мне следует любыми путями найти тех, кому погибшие приходились близкими людьми - и принести им горькую весть. Таков мой долг, и он важнее мести. И только когда последнее письмо найдет своего адресата, мои накама смогут почить с миром - я надеюсь на это, потому как, если это не так, то мне просто нечем отплатить тем, кто отдал свою кровь за нашу верность и нашу дружбу.

Ущелье Теней? Парень, держись от этого места подальше, говорю тебе! Если войдешь туда - расстанешься с жизнью, а выйдешь оттуда - попрощаешься с душой! Проклятое место, говорю тебе, как есть проклятое!
Одноногий Шио, известный выпивоха и знаток легенд
Глупый смертный, ты вправду надеешься выйти из этой Обители таким же, каким в неё вошёл? Семена наших страданий уже укоренились в твоей душе, и когда они дадут всходы, эта душа навечно станет частью Котла Душ!
Сенин Ёнг Ми-но, Чтец Дремлющих Душ

Ущелье Теней. Место, которое даже проклятые считают проклятым. Даже самые отчаянные, лихие и безбашенные убийцы, маньяки, искатели сокровищ и наёмники - проще говоря, все те, кто нашел в Пограничье свой новый дом просто потому, что в прочем мире им места нет - все они боятся этого места, и вряд ли теперь найдётся кто-либо, кто рискнёт войти в тёмные залы Котла Душ.
И я их отлично понимаю.
Я снова был там. Снова и снова я слышал крики моих соратников и видел, как они умирают от кошмаров, весь ужас которых человеческое сознание просто... не в силах понять. Я снова проснулся, видя перед собой глаза того, кому был готов доверить спину - и кто лично, медленно и искусно, вспарывал мне живот; и всякий раз на этом месте я просыпаюсь в холодном поту, закусывая губу, чтобы не кричать. Это место, это проклятие не желает меня отпускать. В пограничье я видел, казалось, всё самое ужасное, на что способны люди, поглощённые жаждой крови - но их ярость меркнет с одержимостью и изобретательностью духов, которые охраняют Ущелье Теней. Многие "отмеченные духами" говорят о том, что духи не бывают сами по себе злыми, что они только впитываю и отражают эмоции людей, живущих рядом. Я не согласен с этим. Я видел, как безумные сектанты приносили в жертвы женщин и детей, помнил толпы маньяков, способных сотворить поистине бесчеловечные поступки - но все их злодеяния лишь тень по сравнению с тем, что я пережил в Котле Душ. Была бы моя воля, и если бы мне хватило сил, я бы испепелил к онрё весь тот хребет, в котором дремлют эти безумные духи, ибо смертным там не место.
Но для меня это уже ничего не изменит. Те, кто называли пограничников проклятыми, просто не знают истинного смысла этого слова.
Проклятие. Вот что я вынес из этого места. И вряд ли на этом свете существует хоть что-то, способное избавить меня от этого огня, медленно, но верно обращающего мою душу в прах.
Но, пока у меня есть время, я попытаюсь подобрать слова, которые предостерегут других смельчаков от того, чтобы пройти Залами Ущелья Теней - а если таковой найдется, то мне останется только надеяться, что мои слова помогут ему вырваться из этой западни, наполненной неописуемыми ужасами, которые заставляли ветеранов тысяч битв сходить с ума и умирать от страха.
Я напишу всё, что смогу, о том месте, где даже сами духи забыли о существовании добра и надежды. И пусть Провидение смилуется над тем, кому мои советы пригодятся на деле.

В Репаблик-сити ты встретишь свою судьбу.
Слепая предсказательница, так и не назвавшая своего имени.
Судьба? Знаешь ли ты, в чём судьба, например, искры, что отскакивает от клинка, который выковывают? И она не знает, и в результате прогорает, пытаясь найти своё предназначение. Но даже у неё был короткий миг выбора. Так будет и у тебя, Гирико, и я молю духов о том, чтобы тебе хватило мудрости понять это до того, как выбор будет сделан.
Отец
Я еду в Репаблик-сити. Не знаю, какой онрё меня дернул в этот город. Предсказание гадалки? А ведь я никогда не был настолько суеверным... Однако, что-то было в том, как она это сказала, что-то, что убедило меня в том, что ехать надо. Я многое видел в своей недолгой жизни, и, смею надеяться, что отличил бы убедительную шарлатанку от того, кого Прозрение наделило даром провидения, ибо имел счастье и несчастье наблюдать и тех, и других. Так или иначе, этот выбор уже сделан, и теперь я вспоминаю те многочисленные советы, что давал мне отец - а ведь я только теперь стал постигать всю их мудрость. Неужели я был настолько слеп, что мне потребовалось пройти через Ущелье, чтобы только немного прозреть? Что ж, остается только надеяться, что молитвы моего отца были услышаны, и что, если я действительно встречу здесь свою судьбу, то мне хватит мудрости сделать правильный выбор.