Macau Drift: NightCity-2041 | ходы игроков | Ленард Ким

 
xx.xx.2041 0:52
Национальная автострада 107 Пекин-Шэньчжэнь,
Провинция Гуандун, между городами Ляньчжоу и Цинъюань,
Забегаловка «Юнхэ Даван»



Забегаловка большой китайской сети фастфуда с национальным колоритом «Великий князь Юнхэ» располагалась при заправочной станции Petro China, на которой обычно останавливались междугородние автобусы. Вот и сейчас на заправке стоял спальный* «Хайгер» с номерами провинции Хэнань, следующий из Ухани в Шэньчжэнь. Пассажиры автобуса кто разминал ноги на большой пустой парковке перед забегаловкой, кто курил в отведённом месте, а кто выстроился в очередь у стойки забегаловки.

И ещё несколько человек стояли на парковке, разглядывая невиданную до того машину.

— «Фалали», — уважительно качая головой, сказал пожилой китаец в бесформенной белой кепке стоявшему рядом парню в поношенных джинсах и с рюкзаком за спиной. Парень боялся оставлять рюкзак в автобусе. Его могли в любой момент стащить, а у него там был ноутбук и все документы. Он только что закончил университет у себя в Ухани и сейчас ехал в Шэньчжэнь на собеседование на должность программиста.
— Не-е-е, — тоном знатока возразил парень, — это не «Фалали». Это «Ланьбоцзини».
— О-о-о, — протянул старик и закачал головой ещё интенсивнее. — А чья это?
— Вон, — парень украдкой показал на забегаловку, где за стеклянной стеной за столиком сидели двое — молодой парень в массивных очках и застёгнутом на все пуговицы френче и девушка-китаянка с длинными прямыми волосами в коротком чёрном платье и тёмных очках на пол-лица.

---

Ким Хюн Чин задумчиво скосился в окно.
— Как они заебали пялиться на мою машину, — сказал он просто чтобы сказать что-нибудь. Сюй Юань не отреагировала. По пути из Чанши она уже выпила чуть ли не полбутылки виски и с трудом держалась на ногах. Неудивительно, что кусок в горло ей не лез, поэтому еда (рисовая каша чжоу и полоска теста ютяо, завёрнутая в блин с яйцом) лежала на её подносе почти нетронутой.

Сюй Юань подняла взгляд на Кима, но ничего не сказала.
— Если ты не хочешь есть, я съем твоё ютяо сам, — сказал Ким и потянулся к подносу девушки. Ким Хюн Чин тоже был не очень трезв, но алкоголь обычно только распалял его аппетит.
— Не трогай мою еду! — заорала вдруг Сюй Юань и ударила Кима по руке. Сидящие за соседними столиками пассажиры автобуса Ухань-Шэньчжэнь оглянулись.
— Тогда скорее ешь, — раздражённо сказал Ким и с шумом высосал через соломинку остатки соевого молока из своего стакана.
— Я буду есть, когда захочу, — пьяно сказала Сюй Юань.
— Я буду есть, когда захочу, — передразнил её Ким.

За столиком снова установилось молчание. Сюй Юань взяла ложку, зачерпнула ей каши, но, не донеся до рта, опустила ложку назад в миску.

— Так, — деловито заявил Ким. — Либо ты сейчас ешь, либо я отбираю у тебя соевое молоко.
— Не смей трогать моё соевое молоко! — угрожающим тоном зашипела Сюй Юань.
— Ты ещё командовать мной будешь! — раздражённо бросил Ким и схватил стакан девушки. Но Сюй Юань тут же вцепилась в стакан с другой стороны и потянула на себя.
— Дай мне соевое молоко, я ведь люблю соевое молоко! — процедил сквозь зубы Ким, постепенно перетягивая стакан на свою сторону.
— Мне насрать, что ты любишь! — истерично крикнула Сюй Юань и вцепилась зубами в пальцы Кима. Ким заорал и разжал пальцы. Стакан упал на столик, крышка его открылась, и соевое молоко растеклось по всей поверхности стола, залив еду и капая на колени Сюй Юань. Официантка, протиравшая пустые столики, остановилась в замешательстве с тряпкой в руках, боясь подходить к чокнутым мажорам.
Цао! Цао! Цао ни…! — заорал Ким, вскочив из-за стола и тряся рукой. — Ты, саньба, мне до крови палец прокусила! Цао! Какая же ты ёбаная цзянхо!!!
— Подожди-ка, — тихо сказала Сюй Юань. Ровный тон её голоса не предвещал ничего хорошего. — Значит, я ёбаная цзянхо?
— Ты! — крикнул Ким. — Ты трижды ёбаная цзянхо! Гань ни, саньба! Ааа, цао, до кости же!

Пока Ким Хюн Чин матерился, Сюй Юань принялась сосредоточенно копалаться в своей сумочке, а затем достала оттуда что-то и встала из-за стола. Ким продолжал ругаться. Сюй Юань, не говоря ни слова, скорыми и нечёткими шагами направилась к выходу из забегаловки.

— Вот и вали отсюда, ёбаная цзинюй! — крикнул ей вслед Ким и уселся обратно за столик. — Что, что вы на меня пялитесь? — оглянулся он по сторонам, всплеснув руками. Официантка за стойкой сняла трубку телефона. Официантка с тряпкой продолжала с опаской смотреть на бушующего гостя, опасаясь подходить ближе. Ким Хюн Чин откинулся на спинку дивана, закрыл глаза, взяв укушенный палец в рот. По правде сказать, его слегка мутило. «У неё укус как у бездомной собаки, — думал Ким, посасывая палец. — Теперь придётся делать прививку от бешенства».

А Сюй Юань тем временем, двигаясь противолодочным зигзагом, подошла к «Ламборгини». В её кулаке зловеще поблескивала пилка для ногтей. Старик в бесформенной кепке и парень с рюкзаком за спиной так и разинули рот от удивления, увидев, как девушка, схватив пилку обеими руками, с противным скрежетом проводит ей по борту машины, оставляя длинную царапину.
— Сяоцзе**, — ошарашенно пролепетал старик, но Сюй Юань и не подумала останавливаться, пока не довела царапину до переднего крыла. А затем отбросила пилку в сторону и, пошатываясь, направилась прочь к выходу на автостраду. Метров через двадцать она остановилась, сняла туфли, взяла их в руку и пошла дальше босиком.

— Эй, Юань, — разлепил наконец глаза Ким. — Юань? — позвал он, оглядываясь по сторонам. В забегаловке девушки не было. Ким встал из-за стола и направился к выходу. Фигура Сюй Юань ещё виднелась в отдалении. Она шла по парковке к выходу на автостраду. Ким поднял руку и хотел было крикнуть ей остановиться, как тут заметил длинную царапину по всему кузову машины.
Цао!!! — по пустой парковке разнёсся вопль правнука Ким Чен Ира. — Ёбаная шаби!!!

Ким кинулся к машине, распахнул дверь, полез под сиденье и достал из-под него пистолет. Старик в кепке и парень с рюкзаком испуганно отшатнулись. Ким направил оружие в сторону удаляющейся Сюй Юань и в бешенстве заорал:
Шаби, тебе пиздец!!! Один сантиметр краски на этой машине стоит больше, чем вся твоя ёбаная жизнь!!! Иди сюда, цзинюй, я тебя прямо здесь пристрелю!
Сюй Юань, не оглядываясь, высоко подняла руку с вытянутым средним пальцем.
— Полиция! — крикнул вдруг парень с рюкзаком, указывая на въезд на заправку. На въезде появились три машины с включёнными сиренами и проблесковыми маячками.

Гань ни ма, — тихо сказал Ким и прыгнул в машину, а через несколько мгновений Ламборгини уже рванула с места, но, проехав сотню метров, затормозила рядом с Сюй Юань, которая шлёпала рядом с отбойником. Щёки девушки все были в потёках туши.
— Прыгай!!! — заорал Ким, раскрывая дверь.
— Ты баохуафу! — сквозь слёзы вскрикнула Сюй Юань и залезла в машину, бросив туфли на дороге.

— За нами три полицейские машины, — объявил Ким, вдавливая педаль газа. Ламборгини неслась по идеально ровной автостраде, одной из многих, прорезавших по всем направлениям Китай и своей протяжённостью, качеством и уровнем технического оснащения заставляющих американские хайвеи и немецкие автобаны выглядеть жалкими просёлочными дорогами. «Цинъюань — Выезд 1 через 1,5 километра. Гуанчжоу 79 км, Шэньчжэнь 239 км» — пронёсся над головой большой зелёный указатель. Сейчас по автостраде на юг ехали в основном большегрузные фуры, которых Ламборгини, разогнавшийся уже выше двухсот километров в час, лёгко оставлял за собой. Где-то за спиной остались и полицейские машины, которые не могли угнаться за гиперкаром.
— Мы ведь ушли от них? — с надеждой спросила Сюй Юань.
— Ты что, ебанулась? — раздражённо бросил Ким. — Нам перекроют путь на первом посту.
— А что делать? — испуганно спросила Сюй Юань.
— Просто помолчи! — рявкнул Ким.

Сюй Юань замолкла, глядя в боковое окно на пролетающие мимо фонари и сливающиеся в одну шумозащитные гофрированные секции, установленные по бокам автострады. Поверх края шумозащиты виднелись тёмные контуры гор. Машина пролетела по виадуку, протянутому над долиной, и въехала в длинный тоннель.
— Ты меня любишь? — тихо спросила Сюй Юань.
— Ты что, ебанулась? — раздражённо повторил Ким.

Некоторое время Ким и Сюй Юань молчали. Тоннель закончился, и вдалеке показались огни какого-то города, лепящегося на склонах гор.

— Там моя сумочка… — вдруг всхлипнула девушка.
— Что? — непонимающе спросил Ким.
— Сумочка-а-а… — по щекам Сюй Юань снова полились слёзы, — моя сумочка там оста-а-алась…
— Вот ты дура! — с чувством сказал Ким.
— Моя сумочка та-а-ам… — плакала Сюй Юань. — Я её в Гонконге купи-и-ила… там телефо-о-он… какой же ты ванбадань! Ванбадань, шагуа, шагуа-а-а!!! — истерично завопила она, обернувшись к Киму и колотя того в бок кулаками. От ударов девушки Ким чуть не потерял управление машиной, и Ламборгини резко вильнула в сторону, едва не вписавшись в отбойник.

— Мы разобьёмся сейчас из-за тебя!!! — заорал Ким.
— Ничтожество! — капризно заявила Сюй Юань, ещё несколько раз чувствительно ткнула Кима в бок, а затем согнулась, уронив голову на колени, и начала шарить под сиденьем.

— А я нашла ви-и-иски, — всё ещё хлюпая носом, протянула она, подняв с пола бутылку «Джека Дэниэлса», на дне которой ещё плескалось виски. Девушка отвинтила пробку и приложилась к бутылке.
— Т-ты не будешь? — протянула она бутылку Киму. На этот раз Ким даже ругаться не стал, только помотав головой.
— А, ну тогда я доп-пью, — сказала Сюй Юань и в пару глубоких глотков прикончила бутылку.

Вдалеке показались огни полицейских машин, перекрывших дорогу. Ким плавно затормозил машину.
— Всё, приехали, — объявил он.
— М-меня сейчас в-вырвет, — нечётко ворочая языком, заявила Сюй Юань, выронив пустую бутылку под ноги.

Ламборгини остановился перед полицейскими машинами, за кузовами и раскрытыми дверьми которых расположились полицейские с оружием в руках. Ким распахнул дверь и с поднятыми руками вышел наружу.
— Мы сдаёмся, — громко объявил Ким. — Выйди из машины, не заблюй мне салон! — обернулся он к девушке.
Несколько полицейских вышли из-за машин, осторожно приближаясь к нарушителям порядка.
— Без глупостей! — крикнул один из полицейских.

Один из полицейских подошёл к Сюй Юань, которая, с трудом сдерживая рвотные позывы, выбралась из машины и, покачнувшись и взмахнув в воздухе рукой, упала на колени.
— Сяоцзе, вам плохо? — спросил сержант дорожной полиции, опускаясь на колени рядом с девушкой. Сюй Юань посмотрела на него мутным взглядом, а потом её вырвало прямо на брюки полицейского. Видя это, Ким Хюн Чин громко заржал, запрокинув голову, — а в следующий момент он уже лежал с заломленными руками на капоте.

---

xx.xx.2041 1:34
Провинция Гуандун, город Цинъюань
Отделение полиции района Цинсинь




— Я гражданин Корейской Народно-Демократической Республики, — повторил Ким Хюн Чин, сидя на стуле в коридоре отделения. Сюй Юань спала на диване в прихожей. Китайские полицейские с интересом разглядывали паспорт с северокорейским гербом на обложке:

— А по-китайски неплохо говоришь, — заявил один из полицейских, судя по металлическому бейджику на груди — сержант Ю.
— Я наполовину китаец, — хмуро ответил Ким. — Дайте мне сделать телефонный звонок. Вы обязаны позволить мне связаться с консульством.
— Парень, — лейтенант Хуан, бывший здесь за главного, опустился на соседний стул и положил Киму руку на плечо. — Тебя поймали пьяным за рулём, ты угрожал людям пистолетом, ты гнал под триста километров в час…
— Выше двухсот не разгонялся, — буркнул Ким.
— …и ты ещё нам будешь объяснять, что мы обязаны? Ты понимаешь, как ты попал, мальчик?
— Фамилию мою в паспорте посмотри, — Ким обернулся к сержанту Ю, который держал его паспорт. Сержант Ю вопросительно взглянул на лейтенанта. Лейтенант кивнул.
— У тебя там по-корейски всё, — ответил сержант Ю, листая паспорт.
— Вид на жительство открой, — сказал Ким. — Семнадцатая страница.
— Ого, Аомэнь, — присвистнул сержант Ю, разглядывая вид на жительство Особого административного района Аомэнь (Макао).
— Ну то-то вон он на какой тачке, — прокомментировал другой, заглядывающий в паспорт через плечо коллеги.
— А народ в его стране траву жрёт, — покачал головой сержант Ю.
— Так, ну и какая у него фамилия? — перебил их лейтенант, сидящий рядом с Кимом.
— Цзинь, — ответил полицейский.
— Ну и что? — спросил лейтенант. — У половины корейцев фамилия Цзинь.
— Ну а ты про других Цзиней из Аомэня слышал? — с вызовом спросил Ким. — Может, про отца моего слышал, который Ким Чен Ыну племянником приходился?
— Чего нам до твоего Ким Чен Ына? — агрессивно подался вперёд сержант Ю, демонстративно захлопнув паспорт Кима. — Там ты, может, и король, а раз живёшь здесь, то и отвечать будешь по нашим законам! Сядешь лет на пять, я тебе отвечаю!
— Погоди, Сяою, — выставил ладонь лейтенант, останавливая подчинённого. — Отведи-ка парня в камеру пока, а я кой-кому позвоню.

Через пятнадцать минут Ким Хюн Чину позволили выйти в коридор и сделать телефонный звонок. Гонконгский номер своего двоюрдного деда Ким Юн Чхуля, старшего брата лидера КНДР, Ким помнил наизусть. Вообще-то двуличного мерзавца Ким Юн Чхуля парень не любил, подозревая, что именно он подстроил аварию, в которой погибли его родители, — но если кто-то и мог сейчас выручить Кима, так это Ким Юн Чхуль.

«Ох, слава Небу», — мысленно возблагодарил судьбу Ким, когда гудки в трубке сменил шамкающий старческий голос:
— Вэй?***
— Глубокоуважаемый двоюрдный дед, — начал Ким Хюн Чин по-корейски. Вообще-то, как это обычно бывает с детьми и внуками эмигрантов, на языке, который должен был ему быть родным, Ким говорил куда менее свободно, чем по-китайски и английски, да и Ким Юн Чхуль, проживший две трети жизни в Гонконге, изъяснялся по-китайски не хуже его, но в данной ситуации для весомости требовалось говорить по-корейски — тем более, что и сержант Ю сидел рядом, — это сын вашего покойного племянника Ким Хюн Чин. Нижайше прошу простить за поздний звонок, но ситуация не терпит отлагательств. Дело в том, что я попал в неприятную ситуацию, и мне не к кому больше обратиться. Я возвращался на машине из Пекина, и меня остановили в провинции Гуандун, совсем близко от Гуанчжоу. Превышение скорости, понимаете… хотя не только скорости… мне не к кому больше обратиться.

— Буээээ… — послышалось из прихожей. «Тазик, тазик принесите!» — донёсся до Кима голос какого-то из полицейских.
*междугородние автобусы на длинных маршрутах в Китае спальные, с рядами коек вместо кресел.
** (кит.) мисс
*** (кит.) алло

Карманный словарик китайского мата:

Баохуафу — Невесть что о себе возомнивший гондон
Ванбадань — ублюдок
Гань ни[ма] — Ёб твою [мать]
Саньба — Шлюха
Цао — блядь (междометие)
Цао ни [ма] — Ёб твою [мать]
Цзинюй — шлюха
Цзянхо — Дешёвка, дура
Шаби — тупая пизда
Шагуа — Дебил
Отредактировано 29.11.2012 в 12:43
1

DungeonMaster MaXinatoR
28.11.2012 15:21
  =  
- Юноша, - голос старика сделался назидательным, - Смерть родителей очевидно оставила свой глубокий след – ничем другим столь недостойное поведение я объяснить не могу. Я надеюсь, что тот позор, который ты навлек на свою фамилию, в будущем будет тобою смыт, но боюсь, что до этого светлого дня дожить уже не смогу.

Ким Хюн Чин глубоко сомневался в обеих частях утверждения: искупление «позора» старательным трудом на благо семьи казалось ему занятием даже не бессмысленным, а абсурдным, да и за здоровье двоюродного деда, недавно перенесшего операцию по полной замене пищеварительного тракта на синт-органическую, с нано-регуляторами обмена веществ и фермент-контролем, опасаться не приходилось. Этот старик регулярно причащался к новейшим медицинским разработкам, каждый раз оставляя в новомодных нелегальных клиниках для гонконгской элиты миллионы. Всех подробностей внучатый племянник конечно не знал и знать не мог, но даже он за время учебы в Гонконге уверенно мог припомнить трижды проведенную полную замену кожного покрова, замену обеих глаз (сначала на кибернетические, а после - на живые, заимствованные у какого-то бедолаги-донора), большинства костей скелета, включая позвоночник ( что даже в наше прогрессивное время было операцией столь же сложной, сколь и дорогой). При этом надо сказать, что «вторую молодость» Ким Юн Чхуль так и не обрел. Он по-прежнему остался глубоким стариком, пусть и довольно крепким для своих лет.

Мысли эти лениво текли в голове Ким Хюн Чина, все еще затуманенной алкоголем. Старик тем временем продолжал свою нотацию, благополучно уже проходящую мимо ушей беспутного родственника:

- Твой отец Ким Хан Соль в молодости был не лучше тебя, юноша. И все же, ему достало благоразумия и наследственной мудрости, чтобы оставить этот порочный путь, поставив честь и нужды семьи Ким превыше личной праздности и сибаритсва. Твой дед, Ким Чон Нам…

История семьи, тем более в интерпретации двоюродного деда, была Лени, мягко говоря, мало интересна. В соседней комнате под чавкающие звуки половой тряпки вполголоса ругался какой-то мужчина, ему вторило нечленораздельное мычание пьяной Сюй Юань. Глазок камеры наблюдения хамовато пялился на Ким Хюн Чина, по его мутно поблескивающему объективу ползала сонная муха. Время о времени «умный» механизм заставлял камеру бессмысленно дернуться влево-вправо, надеясь согнать назойливое насекомое, но муха, видимо, обладала большей обучаемостью, чем новейшая процессорная техника, и на провокации не поддавалась.

Наконец, обличительное красноречие Ким Юн Чхуля иссякло. Некоторое время он занимал эфир бессмысленным шамканьем, после чего попросил адрес полицейского участка, в котором задержали Лени.

- Меня не интересуют подробности, - прервал он попытку внучатого племянника рассказать о своем задержании более подробно. – Жди.

Ждать пришлось недолго. Едва успев вернуться в камеру и присесть на жесткий пластиковый лежак, Ким Хюн Чин был с удивительной, даже нервозной поспешностью со стороны полицейских препровожден в отдельный кабинет, видимо принадлежащий начальнику отделения. Кабинет не блистал роскошью, напротив – обставлен был со спартанской строгостью. Большой портрет председателя над креслом хозяина кабинета взирал на вошедшего корейца с отеческой суровостью, словно заведомо знал все вольные и невольные его прегрешения. Сидящий под портретом китаец был несколько менее презентабелен: огромная лысина расчерченная редкими ниточками волос от уха к уху, обвисшие дряблые щеки, мешки под глазами. Искусственный глаз, явно устаревшей модели бессмысленно бликовал в свете электрической лампы, висящей под потолком.

Стол был из простого пластика, даже без намека на декоративность. В него был встроен небольшой терминал, судя по всему так же являющийся и станцией связи. Сверх того, прикрытая ладонями сидящего, на столе лежала небольшая черная папка. По другую сторону стола разместился сенсорный экран для подписи электронных документов с совершенно по-сельски привязанным к нему обрывком провода стилусом.

- Проходите, Ким-сяншен, садитесь, - не вставая указал на стоящий перед столом столь же аскетичный и неудобный стул китаец. – Я надеюсь, полиция не слишком вас потревожила?

Вопрос оказался неожиданным. С одной стороны, вмешательство двоюродного деда должно было возыметь эффект, но что он будет именно таким, Лени не ожидал.

- Что тут у нас, - раскрывая папку промурлыкал китаец. Под черным пластиком обнаружился небольшой ЖК-экран. Киму доводилось сталкиваться с такими – это был особый, ограниченный вид таблетов*, который использовался полицией в качестве личных дел задержанных. Оный был напрямую подключен к полицейской базе и содержал всю необходимую информацию, вплоть до стереосъемки с места происшествия. Оную китаец и раскрыл. Задумчиво повертел изображение стремительно несущейся по трассе «Ламборгини», пожевал губами. Потом раскрыл следующий файл, уже с Лени и пистолетом.

- Ну что я могу сказать, - тон его по-прежнему был благодушно-мурлыкающий. – Насчет скорости вы не соврали, действительно до двух сотен всего… Что же до пистолета – я полагаю у вас есть на него разрешение?

Не дожидаясь ответа, он снова полистал какие-то документы в деле и продолжил:

- Конечно, имела место быть угроза оружием, но насколько я понял, эта девушка ваша…эм-м.. знакомая? На самом деле, я не могу возбудить дела, если не поступит соответствующего заявления с её стороны. А ведь его не поступит, я полагаю? Молодые ссорятся – только тешатся, а Ким-сяншен?

Улыбка на лице этого толстяка вызвала у Ленни ощутимый приступ тошноты.

- У нас остался всего один небольшой момент: вождение в нетрезвом виде. Но тут, я так думаю, мы обойдемся административным взысканием. Вам выпишут штраф, и вы можете быть свободны, господин Ким. Всего наилучшего. Надеюсь, пребывание в нашем участке не причинило вам особенных неудобств.

Он встал со своего места и проводил слегка удивленного столь легким разрешением вопроса Ким Хюн Чина до дверей. Там его уже ждал сержант Ю, застывший с неподвижным лицом и взглядом, от которого можно было прикуривать.

Машину подогнали ко входу в участок. Накрапывал дождь, действие алкоголя из-за погони и стресса уже закончилось, и голова Ленни уже начала побаливать. На пассажирском сиденье расположилась Сюй Юань, с лицом, начисто лишенным макияжа и раскрасневшимся – не иначе как от жесткой, холодной воды, которой девушку приводили в чувство. Появление Ленни она демонстративно проигнорировала, уставившись прямо перед собой. Противным зудом в голове прозвучал вызов на Eye-pad. В поле зрения, слева сверху появилась иконка вызывающего – скупые черные цифры «1488» на сером фоне.
- Вэй? – разговаривать с сетевиком не хотелось, но все равно созваниваться с ним бы пришлось – нужно, чтобы он договорился о восстановлении покрытия, которое испортила эта чертова дура.
- Ни хао, Ленни! – захрипел искаженный фильтрами голос. Видеоизображения сетевик не подключил – может и к лучшему, обычно он пускал вместо картинки с камеры какое-то хард-кор порно. – Давно тебя не было слышно. Как Пекин? А, к черту, потому расскажешь. Когда будешь в Макао? Тут наклевывается отличный заезд, подтянутся люди с нормальными тачками, чифэны, как с куста. Чертов мост, цао, Дружбы, пять километров в одну сторону по прямой. Что скажешь?

Ким Хюн Чин ответил не сразу. В немного очистившемся от алкоголя и от того обретшим неприятную резкость мышления мозгу корейца настойчиво стучалась мысль: «И как это двуличной гадюке, моему деду, удалось так быстро и так легко все устроить?»
* - Таблет (Tablet) - другое название планшетного ПК
2

Выйдя из кабинета местного начальника, Ленни раздумывал над тем, почему сраный киборг решил вдруг так напрячься ради освобождения своего непутёвого внучатого племянника и даже не оставил его на ночь в участке подумать над своим поведением. Причины, конечно, были: например, то обстоятельство, что Ким Хюн Чин, как ни крути, был сыном своего отца и внуком своего деда, а значит, имел определённые права на управление теми миллиардами, что перешли теперь к Ким Юн Чхулю.
Киборгу, конечно, было выгодно, чтобы Ким Хюн Чин как можно больше попадал в неприятные и порочащие его ситуации и тем самым ронял себя в глазах пхеньянских товарищей, выбирающих, кого из семьи посадить на кэш флоус. А ведь Ким Юн Чхуль дедок себе на уме, и в случае краха пхеньянского режима (а у них-то там дела, похоже, совсем хреново идут) он не будет спешить передавать все деньги своему брату и кто там ещё вместе с ним улетит из Пхеньяна. Ким Юн Чхулю бабло самому нужно — искусственный кишечник с интеллектуальной системой управления пердежом, поди, за бесплатно не поставят.

Здесь бы, конечно, Ким Хюн Чину и вмешаться — показать перед Блистательным Товарищем свою лояльность, встретиться с парой человек из китайского Бюро Народной Безопасности (хотя бы с этим полковником Гао, с которым вёл дела отец), заверить их в дружественности к великому Китаю (а он ведь и китаец по маме, то есть почти свой), они бы там через своих в Пхеньяне повлияли на Ким Чен Ына, и дело в шляпе — миллиарды из Пхеньяна снова текут не в Гонконг, а в Макао. Ну а что он во всей этой бухгалтерии не разбирается, что у него образования нет и что он вообще дебил — так в КНДР на высших постах ещё и не такие верноподданные олигофрены сидят, тут-то он как раз впишется.

Но Ленни Ким этого делать не собирался. Пускай Ким Юн Чхуль сидит на миллиардах в катарских и саудовских инвестфондах и глотает свои таблетки бессмертия как средневековый даос — а Ленни Киму этого не надо. Ленни не собирается доживать до того дня, когда ему понадобится искусственный кишечник.

Ленни устало козырнул сержанту Ю, забрал паспорт и прочие изъятые вещи, поставил подпись и вышел из отделения. Он чувствовал себя разбитым — у Ленни болела голова, ему было хреново и больше всего на свете хотелось отдохнуть. Ленни сел в машину и некоторое время просто сидел, не трогая зажигания и молча втыкая в серую бетонную стену, перед которой стояла машина. Он уже собирался предложить Сюй Юань поехать поискать гостиницу, как на связь вышел 1488.

— Зиг хайль, Гитлер, — хриплым голосом поприветствовал сетевика Ленни. Как-то же к этому цифровому нацику надо было обращаться, ну вот Ленни и звал его Гитлером. — Завтра думаю добраться, да. То есть сегодня уже. Ну, не завтра же заезд, нет? Потому что я не в состоянии буду, угу. А, слушай, майн фюрер, такая тема — мне тут тачку поцарапали. Чё, кто поцарапал?

Ленни чуть не сказал «да вот шаби одна поцарапала», но оглянулся на Сюй Юань, в гробовом молчании сидящую рядом, и сдержался, как только представил, как девушка хлопает дверью, дрожа, идёт невесть куда босая под дождём и отказывается сесть назад в машину. Хватит на сегодня истерик уже. Оба они получили уже свою дозу адреналина, теперь пора отдыхать.

— Да так, неважно, — отмахнулся Ленни. — Ну левый борт весь, ца-а-ао, от переднего до заднего крыла, ваще нюби*. Короче, придумаешь чё-нить?
* пиздец, охуеть, адЪ (в т.ч. и с положительными коннотациями). Дословно «коровья пизда». В виде эвфемизма пишется и произносится как NB.
Отредактировано 29.11.2012 в 12:27
3

DungeonMaster MaXinatoR
30.11.2012 14:15
  =  
20.11.2041 03:48
Провинция Гуандун, город Цинъюань
Отделение полиции района Цинсинь

- Да ты что, Лени, конечно. Ты же знаешь – наши слюсаря готовы и сами тебе приплатить, лишь бы твоего бычка* в свое стойло загнать хоть раз. Он же, цао, один такой на всю Поднебесную – остальные по Европе и Пиндостану катаются. Знаешь, они меня и ночью достают: «Ну что-о-о ты, не договри-и-ился еще?» Баохуафу! Приезжай, оформим за полчаса, стакан соевого молока выпить не успеешь. А про заезд не бойся, не завтра, нет. Успеем.

Определенно, сегодня 1488 имел острый приступ словесного недержания.

- Кстати, про хорошие тачки. Тут один тип предлагает на продажу Caparo T. Это чертов болид, только двухместный и с правом кататься по обычным дорогам. Лови пикчи:

Офигительно стильная штука, F1-style! И недорого просит –五十萬. Американцев, само собой, не европейцев. Как тебе?

То, что Гитлер получит десятину от сделки только официально, Ким Хюн Чин видел так же ясно, как фотографии очередной авто-поделки. При этом не было никакой гарантии, что эту Caparo не собрали где-нибудь в Шеньяне, где на мощностях агонизирующей в преддверии банкротства CBA, работал десяток мелких полулегальных контор.

Нет, не то чтобы Ленни не доверял своему сетевику – не в интересах 1488 подставлять своего гонщика, особенно такого. Просто настроение паршивое, наверное.

- Поехали уже, - сиплым шепотом произнесла Сюй Юань. Похоже, она тоже немного успокоилась – ну или похмелье повыбило из нее агрессию. Девушку можно было понять – в таком состоянии обычно жалеешь, что не вделал в себя функцию «отключить до восстановления». Интересно, а такая есть вообще?

- Ладно, ты подумай пока, если что – я на связи. Давай. Как только проедешь Барьерные Ворота – стучись – организуем покраску твоему бычку.
* - тут все просто, но на всякий случай: эмблема Ламборгини - бык, большинство названий машин - породы или клички быков испанской орриды. Отсюда и сленговое обращение к бренду, хотя Сесто Элементо к быкам отношения не имеет вообще.
Отредактировано 30.11.2012 в 15:10
4

— Посмотрим, — буркнул Ленни в ответ на предложение сменить свой «Тэпхэдон-3» на новую машину. До этого Ленни менял машины только после того, как предыдущий номер «Тэпходона» заканчивал свой путь где-нибудь у бетонной стены со смятым капотом и сработавшими подушками безопасности. И вообще-то была у Ленни причина не хотеть менять машину на другую, хоть сколько угодно хорошую, и об этой причине не знал ни 1488, ни Сюй Юань, и даже Ленни сам себе боялся напоминать.

Поехали уже, - сиплым шепотом произнесла Сюй Юань.
Ленни прикрыл глаза и пару секунд сидел молча. «Сказать ей завтра или нет? — думал он. — Посмотрим.»
— Поехали, — таким же шёпотом, наконец, ответил он и завёл мотор.

21.11.2041 9:23
Национальная автострада 107 Пекин-Шэньчжэнь,
Провинция Гуандун, между городами Ляньчжоу и Цинъюань,
Забегаловка «Юнхэ Даван»


Ночная смена закусочной «Великий князь Юнхэ» закончила свою вахту двадцать минут назад, но девушки-официантки не спешили расходиться по домам, увлечённо рассказывая прибывшим на утреннюю смену коллегам о произошедшем прошлой ночью. Посетителей сейчас в закусочной было совсем мало, и все официантки столпились вокруг стойки, слушая рассказ своей коллеги:
— И тут этот чокнутый как заорёт на неё, ой, да таки-и-ими словами, я даже вслух произнести их не могу! Раскрывает дверь этой своей машины и достаёт оттуда… — девушка выдержала паузу, — пистолет!
— Что, прямо пистолет? — округлила глаза другая официантка.
— Может, игрушечный? — недоверчиво поинтересовалась третья. — Я по новостям видела, кто-то ограбил магазин в Гуанси с игрушечным пистолетом.
— Может, это они как раз? — встряла вторая.
— Точно, я всегда говорила, что честным трудом на такую машину никогда не заработать, — убеждённо сказала менеджер смены, толстая тётка лет сорока. — Ну, теперь-то они, голубчики, попались, теперь-то… — менеджер осеклась и застыла с раскрытым ртом, увидев что-то в окно.

Официантки обернулись, только чтобы увидеть, как на парковку влетел и, взвизгнув тормозами, остановился у двери закусочной чёрный Ламборгини. Дверь машины раскрылась, и до официанток донёсся голос девушки, на повышенных тонах что-то выговаривавшей виденному ими вчера ночью молодому человеку во френче, который открыл дверь машины. Очки он сменил на тёмные, но даже ими было не скрыть его помятого, хмурого и невыспавшегося вида.

— Да иди ты к чёрту! — сердито крикнул молодой человек, толкнул стеклянную дверь забегаловки и подошёл к стойке. Официантки, замолчав, глядели на молодого человека с опаской.

Нюши*, — обратился молодой человек к менеджеру смены. — Мы вчера ночью здесь ужинали, и моя спутница оставила тут сумочку. Вы её не видели?
— Сумочку? Да-да, конечно, — тётка-менеджер была настолько ошарашена возвращением ночного гостя, что даже забыла расстроиться по поводу того, что гости вернулись за сумочкой от Patricia Heringslake, на которую она уже сама положила глаз. Тётка извлекла сумочку из-под стойки и передала её молодому человеку.
— И будьте добры ещё, — молодой человек показал на экраны с картинками блюд над стойкой,

— вот те баоцзы за девять юаней, вон те, да, шесть штук, два пудинга из манго и два стакана соевого молока, погорячей, если можно. С собой заверните.
— Ютяо к молоку брать не будете? — с опаской спросила менеджер, машинально вбивая заказ в компьютер.
— Нет, не рискну, — помотал головой молодой человек. — Не подумайте, нюши, они вкусные, но… у некоторых они провоцируют непредсказуемую реакцию.

---

Ленни сел в машину и передал Сюй Юань пакет с едой и сумочку.
— А туфли? — замогильным голосом изрекла Сюй Юань.
— Что туфли? — хмуро переспросил Ленни.
— Где мои туфли?
— Я не знаю, где твои туфли, — хмыкнул Ленни. — Откуда я знаю, где ты их бросила?
— А я откуда знаю?! — взвилась Сюй Юань. — Я была пьяная! Откуда мне знать, где я бросила туфли?
— Действительно, что это я задаю такие вопросы. Откуда тебе это знать, — пожал плечами Ленни и потянулся к зажиганию.
— Нет! — закричала Сюй Юань. — Я без своих туфлей отсюда не уеду! Не уеду! Не уеду! Не уеду!



Ламборгини стояла на крайнем к выезду с парковки месте. Сюй Юань с баоцзы в одной руке и стаканом соевого молока в другой сидела с ногами (обутыми в гостиничные тапочки) на месте водителя и через открытую дверь наблюдала, как Ленни шарится за отбойником в поисках туфлей, продираясь через колючие кусты. Официантки забегаловки «Великий князь Юнхэ» столпились у входа в заведение, наблюдая за зрелищем.

— Слушай! — Ленни с умоляющим видом обернулся к машине и крикнул Сюй Юань. — До Гуанчжоу восемьдесят километров. Заедем в какой-нибудь магазин и купим тебе какие-нибудь туфли!
— Я тебе тысячу раз говорила! — закричала в ответ Сюй Юань. — Мне не подходят «какие-нибудь» туфли, мне нужны мои туфли! У меня нестандартная форма ступни!
— Да ты у нас вообще нестандартная девушка! — раздражённо крикнул Ленни и скрылся за отбойником.



— Я нашёл пивную банку! — крикнул Ленни, поднимая над головой свою находку. — В ней муравьи.
— Молодец! — крикнула Сюй Юань с набитым ртом и показала большой палец. — Продолжай искать!
— Вылези и помоги мне! — крикнул Ленни.
— Не могу, асфальт холодный! — капризно заявила Сюй Юань.
— Ты вчера по этому асфальту чуть до Гонконга не убежала! — крикнул Ленни.
— Я была пьяная! — крикнула Сюй Юань.



— Можно я съем твои баоцзы? — крикнула Сюй Юань.
— Нет! — крикнул Ленни.
— Спасибо! — крикнула Сюй Юань и полезла в пакет с едой.
— В горле пересохло! — с набитым ртом обратилась девушка к Ленни, который копался за отбойником. — Можно я выпью твоё соевое молоко?
— С двух стаканов обоссышься! — крикнул Ленни.
— Действительно, — согласилась Сюй Юань, сняла крышку со стакана Ленни и принялась тонкой струйкой выливать соевое молоко на асфальт.
— Что ты делаешь? — крикнул Ленни.
— Извини, случайно получилось! — крикнула Сюй Юань и театрально выронила стакан на асфальт. — Ой, он упал!
Ленни только скорбно покачал головой.



— Ты сумочку проверила? — крикнул Ленни, вылезая из кустов и отдирая от рукава френча репей. — Проверь, что они из неё ничего не украли!
— Ты что, думаешь, я совсем дура? — с вызовом крикнула Сюй Юань.
— Да! — коротко ответил Ленни.
— Конечно, я всё проверила! — крикнула Сюй Юань и, уличив момент, когда Ленни снова пропадёт в кустах, полезла в сумочку. — Моя пилочка для ногтей! — вдруг крикнула она. — Они украли мою пилочку для ногтей!
— Погоди! — послышался голос Ленни из кустов. — Ты хочешь сказать, что они не стащили твой телефон, они не стащили твои банковские карты, они стащили пилочку для ногтей?!
— Но её тут нет! — крикнула Сюй Юань.
— Всё-таки ты совсем дура, — констатировал Ленни.
— Если я такая дура, может, ты, умник, объяснишь мне её отсутствие? — крикнула Сюй Юань.
— Мне её, может, тоже поискать? — спросил Ленни в ответ.
— Если нетрудно! — крикнула Сюй Юань.
— Нашёл! Нашёл! — донёсся до Сюй Юань радостный крик Ленни.
— Пилочку?! — с надеждой крикнула девушка.
— Туфлю! — довольно крикнул Ленни, вылезая из кустов улыбающимся до ушей и с туфлёй, сплющенной в блин колёсами грузовика.
— Отлично! — Сюй Юань радостно хлопнула в ладоши. — Вторую можешь не искать! Я только что придумала — мы заедем в Гуанчжоу и купим шлёпанцы!
* госпожа (без указания семейного положения).

Если нет никаких особых планов, на этот пост можно не отвечать — я ещё один напишу :)
Отредактировано 30.11.2012 в 15:42
5

21.11.2041 14:45
Гуанчжоу, улица Тяньхэ-лу



Ленни и Сюй Юань вышли из вращающихся дверей торгового центра. На ногах Сюй Юань были новые босоножки, а в руках — ещё с пять-шесть пакетов с брендовыми вещами. Ленни шёл без пакетов, с самым беззаботным видом заложив руки в карманы брюк.
— Возьми хотя бы один! — умоляющим тоном попросила Сюй Юань.
— И не подумаю, — весело ответил Ленни. — Я говорил тебе — не надо столько набирать вещей, всё сама потащишь! Ещё как мы их будем складывать в салон? У меня не грузовик, между прочим. Кстати говоря… — Ленни обернулся, только чтобы увидеть, как Сюй Юань свернула в стеклянную дверь круглосуточного магазина FamilyMart:

— Чего тебе там ещё понадобилось? — окликнул он девушку, но та уже скрылась в дверях. Пожав плечами, Ленни направился за ней.
— Я хочу купить суши в дорогу, — сказала Сюй Юань.
— Пару часов ехать осталось, — хмыкнул Ленни.
— Я всё равно проголодаюсь, — упрямо сказала Сюй Юань.
— Ну как хочешь, — пожал плечами Ленни и отвернулся к стойке с журналами. Обернувшись, наконец, он увидел Сюй Юань, стоявшую у кассы с коробкой суши и бутылкой мартини.
— Так, а это зачем? — Ленни указал на мартини.
— Мне же надо будет чем-то запивать суши! — с вызовом сказала Сюй Юань.
— Ну, купи колы, — сказал Ленни.
— Ещё ты мне будешь указывать, что я за свои деньги буду покупать! — взвилась Сюй Юань.

Продавщица настороженно глядела на клиентов, не зная, пробивать ей бутылку или нет. Ленни хмыкнул и отвернулся назад к стойке с журналами. Сюй Юань гневно зыркнула ему в спину и протянула бутылку продавщице.

21.11.2041 15:24
Шоссе S43,
между городами Гуанчжоу и Чжуншань


Ламборгини неслась по эстакаде, протянутой на высоте двадцати метров над полями и многочисленными в этом месте протоками дельты Жемчужной реки. «Чжуншань — 32 км, Чжухай, Аомэнь — 63 км» — пронёсся мимо очередной указатель. Сюй Юань держала коробку суши на картонном пакете, лежащем у неё на коленях. Рядом с ней на сиденье лежала неоткрытая бутылка мартини. Сюй Юань и Ленни молчали.
— Ну давай, — не выдержал, наконец, Ленни.
— Что давай? — мрачно спросила Сюй Юань.
— Ну, начинай бухать, — сказал Ленни.
Сюй Юань молчала.
— Ну давай, давай, — продолжал Ленни. — Ты ж уже часов пятнадцать не пила. Или на рекорд идёшь? Сутки без алкоголя — новое личное достижение?
— Знаешь, что? — прошипела Сюй Юань.
— Ну, что? — без выражения ответил Ленни.
В ответ Сюй Юань скрутила пробку с бутылки и, запрокинув голову, приложилась к горлышку. Сделав несколько глотков, девушка закашлялась и отпустила бутылку.
— Вот, узнаю свою девочку, — удовлетворённо кивнул Ленни. — Легче стало?
— Да, легче! Легче!!! — злобно крикнула Сюй Юань.
— Ну и не кричи тогда, — спокойно ответил Ленни. — Если тебе мало будет, мы ещё возьмём догнаться, хорошо?
— Почему ты такой урод? — дрожащим от злости голосом сказала Сюй Юань. — Почему ты такой сраный баохуафу? Зачем я вообще с тобой связалась?
— Действительно, — хмыкнул Ленни. — Слушай, у меня есть идея. Помнишь, мы прошлой ночью попали в полицию? Хотя нет, ты не помнишь. Ну тогда просто поверь мне, что там был такой сержант Ю. Красивый парень, между прочим, мускулистый. Наверняка член комсомола или уже партии. Живёт, наверное, в квартире в ипотеке, ну это ничего, лет двадцать пять всего платить осталось. Давай сейчас назад поедем, я тебя с ним познакомлю, ты за него замуж выйдешь, родишь ему ребёнка, как положено? Он тебя тоже на машине катать будет. У него что-нибудь патриотическое наверняка, Chery, может быть, или BYD.
Сюй Юань с ненавистью глядела на Ленни и молчала.
— А, хотя нет, постой, — с деланной разочарованностью покачал головой Ленни, — сержант Ю на тебе ведь не захочет жениться, вот в чём засада. А знаешь, почему? Потому что никому не нужна жена, за которой придётся каждый день вытирать блевотину!

Сюй Юань зашипела и бросилась на Ленни, вцепившись ногтями ему в лицо. Ламборгини резко мотнуло в сторону, так, что машина чуть не врезалась в борт грузовика, гружёного стройматериалами. Грузовик протестующе загудел. Пакеты с покупками, коробка суши и открытая бутылка мартини попадали на пол. Ленни, отбиваясь одной рукой от Сюй Юань, другой рукой пытался удержать управление. К счастью, на обочине дороги показался карман для остановки. Ленни направил машину в карман и, заскрипев тормозами, остановился. Отпустив руль, Ленни схватил Сюй Юань за запястье, а другой рукой отвесил ей пощёчину. Сюй Юань закричала и, схватившись за щеку, отползла по сиденью подальше от Ленни.

— Сраная шаби! — заорал Ленни, дотрагиваясь до царапины на своей щеке. — Второй раз за два дня чуть не угробила нас обоих! Чёртова истеричка! Алкоголичка, истеричка, дура и шлюха! — заорал он, грозно наклонившись к Сюй Юань. — Да, и шлюха тоже! Что я, не знаю, что ли, чем ты там занималась с этим австралийцем, пока я по Пекину нарезал круги? Он хоть выпить тебе купил?!
Сюй Юань молчала, испуганно глядя на Ленни.
— Ну и хрен с тобой, — сказал Ленни, шумно выдохнул и откинулся на сиденье.
Некоторое время оба они молчали.
— Не было ничего, — дрожащим голосом прошептала Сюй Юань, — я в номере всю ночь сидела.
— Да мне насрать, — сказал Ленни, закрывая глаза.
Опять установилось молчание.
— А знаешь, что, — собравшись с мыслями, сказала Сюй Юань. Говорила она тихо, но твёрдо. — Я сейчас серьёзно скажу. Я знаю, ты меня считаешь дурой, но это я серьёзно говорю. Я, может, дура, алкоголичка, истеричка, а ты дегенерат. Ты просто вырожденец. Люди начинают без гроша в кармане и становятся миллионерами или учёными, а у тебя столько возможностей в жизни, а ты ни черта ничем не занимаешься, только знай себе катаешься на своей крутой тачке, чувствуешь себя самым крутым, тратишь деньги направо и налево — без цели вообще, без смысла в жизни!
— Ну да, — подумав, кивнул Ленни. — Примерно так, всё верно.
— И ты считаешь, это правильно?
Вместо ответа Ленни обернулся к Сюй Юань и внимательно посмотрел девушке в глаза.
— Юань, — сказал он. — Как ты думаешь, почему я тебя ещё не бросил? Я же сто раз говорил, что не люблю тебя. Ты что думаешь, мало девочек хотят покататься на Ламборгини?
— Ну и почему? — спросила Сюй Юань.
— Да потому, что тебе, как и мне, скоро конец, — сказал Ленни. Сюй Юань молчала. — Ну посмотри, — продолжил Ленни, — тебе двадцать лет, а ты пьёшь каждый день.
— Не каждый, — глухо сказала Сюй Юань.
— Через день-то точно пьёшь, — отмахнулся Ленни. — Ты думаешь, что до тридцати дотянешь? Нет, можешь дотянуть, конечно, но в таком виде, что, — Ленни усмехнулся, — лучше не стоит. Ты чего, серьёзно веришь, что у тебя будут нормальные дети, нормальная семья? Да ничего этого не будет, ты сдохнешь.
— Это лечится, — глухо сказала Сюй Юань.
— Ну да, лечится, — кивнул Ленни. — Можешь прямо сегодня записаться к врачу. Полежишь в больнице, походишь на собрания всяких алкоголиков. Вылечишься, через пару лет станешь полноправным членом общества. Тогда и сержант Ю тебя замуж возьмёт. Но я же тебя знаю: если бы ты могла записаться, ты бы давно записалась. А ты ведь до смерти боишься жизни, просто по факту боишься жить, рожать, стареть, поэтому и пьёшь. Я тебя тогда потому в клубе и заметил, что ты танцевала так… дико и озлобленно, как будто хотела умереть прямо там. А когда умереть не получилось, пошла к стойке и начала пить.

Сюй Юань молчала. По салону распространялся сладкий запах разлитого мартини.

— Я чувствую с тобой родство душ, вот почему мы всё ещё вместе, — сказал Ленни. — Знаешь, как больной лейкемией и больной СПИДом.
— А что у тебя болит? — спросила Сюй Юань.
— Ну вот, — вздохнул Ленни и положил руки на руль. — Давно собирался сказать, всё боялся. А ты такую первоклассную истерику устроила, что даже не страшно теперь. Катарсис, все дела. Вот хорошо у тебя такие вещи получаются.
— Говори, — попросила Сюй Юань.
— В общем, у меня все счета в минусе, — сказал Ленни. — Никакой я ни хрена не миллионер больше. Ну, формально говоря, всё ещё миллионер — дом там родительский, все дела. Если его продать, тачку вот продать, со счетов остатки соскрести, все долги, может, и покроются, ещё на ипотеку хватит и BYD. — Ленни вздохнул. — Но я решил, что это недостойно пра-правнука Ким Ир Сена.Там ещё кое-что осталось, так что, если тратить как сейчас, то ещё на какое-то время хватит. Полгода, может быть, год.
— У тебя ж десятки миллионов были, — ошарашенно сказала Сюй Юань.
— Ну были, — протянул Ленни. — Они же тоже не бесконечные были. Один вот «Тэпходон-3», — Ленни постукал по рулю, — в три миллиона грина обошёлся.
— А родственники твои? — спросила Сюй Юань. Ленни махнул рукой.
— Папа с мамой у меня родственники были, — сказал он. — А это так, товарищи.
— Хорошо, и что дальше? — спросила Сюй Юань. — Полгода, а потом?
— Во-первых, может быть, я раньше разобьюсь, — сказал Ленни, — с твоей бесценной помощью. Ну а если доживу до момента, когда счета заблокируют, ну что тогда? Сяду в машину, полный газ, и на встречку в фуру. Или с моста. Знаешь, как у меня родители погибли?
Сюй Юань кивнула.
— Тут рядом, кстати, — сказал Ленни. — На этой дороге, только чуть подальше.
— А я вот всегда думала, почему ты по сорок третьей ездишь, по тридцать второй же удобнее, — задумчиво сказала Сюй Юань. Ленни молча кивнул.

Сюй Юань нагнулась и подобрала с пола бутылку. В ней ещё оставалась половина. Сюй Юань протянула бутылку Ленни. Ленни приложился к горлышку.
— Фу, липкая вся бутылка, — поморщился Ленни, передавая бутылку Сюй Юань. — У тебя влажные салфетки есть?
— Сейчас посмотрю, — сказала Сюй Юань и полезла в сумочку.
Отредактировано 04.12.2012 в 18:48
6

DungeonMaster MaXinatoR
04.12.2012 16:12
  =  
Пока девушка копошилась в сумке, на ай-пад Кима пришел вызов. Незнакомый абонент, на аватаре – простая фотография, улыбающийся господин в аккуратных старомодных очках. Коррекция зрения давно стала нормой жизни и очки носили исключительно, как статусный аксессуар, например эти Ленни узнал сразу – по характерной, узнаваемой форме. Модный американский бренд «Bates Method», такое украшение стоило не меньше десяти тысяч гринов.



И все же, лицо китайца было ему явно незнакомо. Ничего хорошего это не сулило, и все же, Ким принял вызов.

- Ни чафань ла ма, Ким сяншен?* - благодушно поприветствовал собеседника китаец, в окне визора почти не отличавшийся от изображения на аватаре. Одет он был в дорогой серый костюм, зеленый галстук, украшенный золотыми драконами и те самые очки. Хотя нет, очки были другие, хоть и тоже от «Bates Method».

- Как ваше здоровье? Недавнее неприятности, надеюсь, не сказались на вашем самочувствии? Как прошла поездка?.. Чудесно, чудесно. Позвольте представиться – меня зовут Гао Шан. Не утруждайтесь – вы вряд ли слышали обо мне. Дело в том, что не далее чем прошлой ночью у вас возникли некоторые трудности, в… разрешении которых я принял участие. Нет, звонок вашего двоюродного деда здесь не при чем. Не хотел бы расстраивать вас, но он до сих пор не предпринял никаких действий, которые способствовали бы вашему освобождению. Видимо, он посчитал, что ночь в, гм… отеле с малым количеством звезд, послужит для вас надлежащим уроком стойкости и смирения. К вашему большому облегчению, я не разделяю подобной позиции. Не стоит благодарностей.

Он улыбнулся, показав ряд абсолютно белых, ровных зубов.

- Видите ли, Сяосяньчэнь, мне бы очень хотелось побеседовать с вами… Беседа эта, несомненно вызовет у вас интерес, поскольку касается ваших драгоценных, но к великой скорби нашей – почивших родителей. Ну и вас, конечно, тоже. Я бы очень хотел, чтобы встреча наша состоялась в самом скором времени – как только вы прибудете в Макао и смоете с себя дорожную пыль.

Он помолчал немного, видимо пытаясь понять реакцию Кима. Что именно он понял, а что нет – осталось неизвестным, но вскоре он произнес:

- Сегодня ко мне приходил старый гадатель. Бамбуковые стебли в его руках сложились в гексаграмму Цуй. Вы верите гаданиям, Ким сяншен?

Разговор оставил тягостное впечатление. Этот человек Гао Шан, явно был не самым хорошим из людей. И явно замышлял что-то, неизвестно – недоброе ли, но уж точно – что-то хитрое.

- Вот салфетки, - Сюй протянула Ленни вакуумный пакет. Салфетки пахли жасмином и какой-то химией, но были мягкими и легко снимали липкую пленку с пальцев.
* - "Вы уже поели?" устаревший китайский аналог обычного приветствия.
Отредактировано 05.12.2012 в 14:21
7



- Ни чафань ла ма, Ким сяншен?*
— Не-а, — ответил Ленни, — я ещё не обедал даже.
Вопрос «вы уже покушали?» в Китае задавался как приветствие наподобие английского "How do you do?" и требовал ответа: «покушал, а вы?», и ответ, подобный тому, который дал Ленни, не мог рассматриваться иначе как сознательная дерзость. Тем более что на самом деле Ленни с Сюй Юань пообедали в Гуанчжоу.

Ну, про его участие в моём освобождении — это может быть и враньё, — думал Ленни, слушая китайца. — Впрочем, кто бы там на самом деле ни напрягся для моего освобождения, этот Гао ждёт от меня благодарности за участие, и её ни в коем случае нельзя показывать. В конце концов, я же избалованный и глупый правнук Ким Чен Ира, и от меня требуется, чтобы я воспринимал такие вещи как должное. Я никому не должен ничего, а все вокруг должны мне, вот такая вот у меня жизненная позиция.

Наверняка Гао хочет использовать меня в каких-то интригах против Ким Юн Чхуля. Может быть, с целью перевести денежные потоки из Пхеньяна обратно на меня и использовать меня как послушную марионетку китайских спецслужб. Они мне дадут гоняться по Макао и разбивать «Тэпходон» за «Тэпходоном», а я в ответ буду послушно подписывать все их бумажки. А когда режим в Пхеньяне рухнет, я им больше буду не нужен.

Чувство опасности привычно щекотнуло по нервам, и Ленни сам удивился этому чувству. Разговаривать с этим Гао было всё равно что нестись по автостраде под двести километров с отключенной системой автоматической коррекции действий, маневрируя в потоке машин и зная, что потеря концентрации на мгновение может привести к столкновению со смертельным исходом. И, чёрт возьми, это было здорово. Неудержимо захотелось поиграть с китайцами в кошки-мышки, попытаться, как дед, обставить всё Бюро Народной Безопасности и — чем чёрт не шутит! — выиграть в этой игре приз в виде ещё года-другого жизни, такой, к которой он привык и на которую не променял бы ничего.

А не получится выиграть у них — так и чёрт с ним. Гао Шан может знать, как плохи дела у Ленни в финансовом плане, но вот чего Гао Шан знать не может, так это того, что Ленни давно сделал свой выбор умереть молодым и не собирается отчаянно цепляться за жизнь, и именно то, что Ленни не боится смерти и не боится потерять всё, что у него есть, может стать главным козырем в игре против китайских спецслужб, которые будут пытаться его шантажировать и ему угрожать.

Ну что ж, Лаогао, поиграем?

- Видите ли, Сяосяньчэнь, мне бы очень хотелось побеседовать с вами… Беседа эта, несомненно вызовет у вас интерес, поскольку касается ваших драгоценных, но к великой скорби нашей – почивших родителей. Ну и вас, конечно, тоже. Я бы очень хотел, чтобы встреча наша состоялась в самом скором времени – как только вы прибудете в Макао и смоете с себя дорожную пыль.
— Нивапрос, — беззаботно ответил Ленни. — Когда, где?

Ленни благодарно кивнул Сюй Юань, вытащив из пачки салфетку и вытирая липкие пальцы.

- Сегодня ко мне приходил старый гадатель. Бамбуковые стебли в его руках сложились в гексаграмму Цуй.
Видимо, китаец полагал, что Ленни наизусть знает все гексаграммы. Ленни наизусть гексограмм не знал, а поэтому просто уважительно протянул:
— Ооо…
Вы верите гаданиям, Ким сяншен?
— У меня родинка над ухом, — заявил Ленни. — По Мянь Сян* это означает, что я великий человек. Ну ещё бы. Я ж чей внук-то.

Сюй Юань пренебрежительно фыркнула.
* китайская система гадания по чертам лица (ссылка)
Отредактировано 06.12.2012 в 01:10
8

DungeonMaster MaXinatoR
06.12.2012 14:02
  =  
— Нивапрос, — беззаботно ответил Ленни. — Когда, где?
- Венецианский Макао, номер 3582, на мое имя. Буду ждать вас с большим нетерпением Цзинь сяншен.

Китаец отключился. Почерк спецслужб Ким Хюн Чин научился узнавать как-то сам собой, видимо сказывалось что-то наследственное, или быть может, мистическое – духи погибших отца и деда вели своего внука, указывая на явные опасности. Так что, сомнений в том, что Гао Шан был высоких министерств не возникало. Даже показной его образ «доброго дядюшки» выдержан был ровно настолько, чтобы даже случайно не дискредитировать его носителя – за доброжелательностью явно ощущалась властность.

Венецианский Макао – а что, неплохую служебную командировку выбил себе товарищ. Достойно, вполне достойно. Не люкс, конечно, всего триста-четыреста долларов за ночь, но тоже неплохо. Хотя, слишком уж там помпезно, по старомодному. После того, как в результате коррупционного скандала в США, связанного с отмывкой денег через иностранные активы, предыдущий владелец, крупная гемблинг-корпорация из Лас-Вегаса, вынуждена была продать заведение какой-то малоизвестной шанхайской финансовой группе «Чинша», которая взялась за развитие бизнеса рьяно, но очень уж по-китайски. Так и получилось, что раньше посреди Котай Стрип торчала американская Венеция, сделанная по образу и подобию такого же заведения в Лас Вегасе, а по смене собственника стала превращаться в Венецию китайскую. И в том, и в другом случае под искусственной итальянской мишурой явственно просматривалась национальность хозяев. Но это все так, к слову. Киму было глубоко наплевать, где встречаться с безопасником, хоть на помойке.

- Кто звонил? – спросила Юань, вытирая пальцы салфеткой. Внезапно накатившая на нее серьезность постепенно отступала – должно быть, этанол хорошо растворял эту субстанцию.
9

- Кто звонил? – спросила Юань, вытирая пальцы салфеткой. Внезапно накатившая на нее серьезность постепенно отступала – должно быть, этанол хорошо растворял эту субстанцию.
Если бы Ленни не носил старомодных и оттого экстравагантно выглядящих больших тёмных очков в толстой пластиковой оправе, Сюй Юань могла бы уловить подозрение, проскользнувшее во взгляде юноши. Но Ленни носил старомодные тёмные очки, и во многом поэтому и носил.


— Да это какой-то Гао Шан, — хмыкнул Ленни. — Чёрт его знает, что за хрен. Да забей, нахрен он мне сдался.

21.11.2041 15:50
Провинция Гуандун,
Пригороды города Чжухай


По сторонам дороги тянулись бетонные заборы с намалёванными чёрной краской из баллончика номерами телефонов — наверняка проституток. За заборами стояли унылые бетонные многоэтажки с ржавыми потёками от кислотных дождей по стенам, решётками на окнах, коробками кондиционеров под окнами и солнечными батареями на крышах. По выделенной крайне правой полосе ехал поток электрических мотороллеров и мопедов, которые оставались самым популярным видом транспорта в материковом Китае. Водители мопедов и мотороллеров оборачивались, во все глаза глазея на невиданную машину, движущуюся в потоке по направлению к пограничному переходу в Аомэнь.

Сюй Юань глядела перед собой, изредка прикладываясь к бутылке, и молчала. Ленни тоже глядел перед собой и в разговор с Сюй Юань не вступал. Мысли его были заняты иным.

Гао Шан, Гао Шан, думал Ленни. Что же ты за птица такая, Гао Шан, в каком звании хотя бы? Остановился в Venetian, в самый раз для бюрократа средней руки — именно, что средней, майор, может быть, подполковник: только таких и соблазняет попсовый китч небоскрёбов центрального Макао. Неудивительно будет, если в свободное от переговоров с Ленни время Гао Шан бегает по торговым центрам, набирая подарков для своей пекинской семьи (и любовницы, конечно, — у таких, считающих себя важными птицами, чиновников, иметь любовницу считается почти обязательным). По вечерам — просаживает сотню-другую долларов в казино, но не больше — за моральным обликом в Бюро следят строго, и неуёмный загул сотрудника там навряд ли поощрят. Сегодня вечером, не дождавшись Ленни, он наверняка вызовет себе в номер проститутку — это у них нарушением морального облика не считается, если, конечно, не злоупотреблять.

А Ленни Гао Шан сегодня вечером не дождётся.

Во-первых, потому что Гао Шан предложил ему встретиться у себя в номере. Такой вызов к себе, как подчинённого на ковёр, был недвусмысленным сигналом — ты здесь младший, а я старший. В Азии такие символы ещё очевидней и болезненней воспринимаются, чем в Европе, — именно поэтому саммиты Южной и Северной Корей, проходившие ещё до отказа Сеула от воссоединения, проходили именно в Пхеньяне: ещё чего, будет сам Любимый Руководитель, чьё рождение осенила радуга, взошедшая над священной горой Пэктусан, встречаться с каким-то жалким президентишкой, которого даже неизвестно, выберут повторно или нет, на его территории! И по той же причине Любимый Руководитель на своём бронепоезде и Блистательный Товарищ за ним ездили встречаться с китайскими руководителями в Пекин.

В принципе-то Ленни был готов признать старшинство Гао Шана — но не сразу, не с первого раза. И тому была и ещё одна причина.

Гао Шан не назначил времени встречи с Ленни, а это значило, что Ленни должен побежать к нему немедленно после того, как прибудет в Макао «и смоет с себя дорожную пыль», как этот китаец выразился. И если бы Ленни так и поступил, то это недвусмысленно означало бы одно: эта встреча нужна Ленни как воздух. А Ленни не собирался это показывать.

Нет-нет, Гао надо показать, что Ленни — недалёкий и избалованный мажорик, интересующийся только дорогими машинами и стритрейсингом (ну, в общем, это и правда, другими вещами Ленни действительно мало интересовался), и важности персоны Гао Шана он просто не осознал, а то и вовсе забыл о встрече с ним. Нет-нет, Ленни никуда не поедет ни сегодня, ни завтра, а будет заниматься своими делами и ждать звонка Гао Шана.

И вот по тому, когда именно Гао Шан позвонит — послезавтра, завтра или вообще сегодня вечером, Ленни и поймёт, насколько эта встреча нужна самому Гао Шану, и вот тогда он и направится в отель “Venetian”. А пока он будет отдыхать и наслаждаться жизнью.

И Ленни улыбнулся своим мыслям.

21.11.2041 16:19
Южный Макао,
Автомобильный пограничный переход Иньсинь Хуаюань


— Вот мы и дома, — объявил Ленни, забрав паспорта у пограничника.
— Да, — кивнула Сюй Юань.
Это были почти первые слова, которыми молодые люди обменялись за последний час. Ленни проехал по развязке, переводящей движение в левосторонний режим, и выехал на мост Эстрада Флор де Лотус.

— Высади меня у остановки, — сказала Сюй Юань. — Я доеду до дома на автобусе.
Сюй Юань жила в Северном Макао, где снимала маленькую квартирку вместе с сестрой.
— Да давай я тебя довезу, — сказал Ленни.
— Нет, высади на остановке, — упрямо сказала Сюй Юань.
— Хорошо, только до центра хотя бы доедем, — сказал Ленни.
И оба они снова замолчали.
Отредактировано 12.12.2012 в 23:11
10

21.11.2041 16:35
Южный Макао, Колоане,
Эстрада де ла Алдеа


Гористый южный берег острова Колоане был самой малозаселённой частью переполненного народом Макао: на северном острове и в северной части южного лепились друг к другу пятидесятиэтажные небоскрёбы и дома-муравейники, а тут тянулась узкая извилистая дорога по лесистому склону горы над каменистым морским берегом, высилась на вершине горы белоснежная статуя богини моря А-Ма, и стояли на берегу моря небольшие посёлки с охраняемым въездом, частными пляжами и причалами для яхт. В одном из таких посёлков располагалась и вилла, купленная ещё дедом Ленни, а теперь доставшаяся по наследству ему.



Ворота гаража, увидев приближающуюся машину хозяина, гостеприимно распахнулись перед Ламборгини, Ленни завёл машину в подземный гараж и прошёл к лифту. Сначала он планировал подняться в свою спальню на третьем этаже, но, проезжая мимо второго, увидел сквозь полупрозрачную дверь лифта, что в гостиной кто-то есть. С не очень хорошим предчувствием на душе Ленни остановил лифт. Предчувствие его не обмануло: за открывшимися дверями лифта Ленни увидел картину, странную даже для его дома, видевшего многое.

У стеклянной стены, выходящей на балкон и море за ним, навытяжку стояли атлетического сложения молодой человек и девушка-мулатка. Из одежды на молодом человеке были только очки в толстой пластиковой оправе, часы и накладные груди пятого размера. На мулатке из одежды был только розовый страпон, ремнями закреплённый на бёдрах. Девушки Ленни не знал, а вот молодым человеком, разумеется, был Карл-Фридрих Хамфри.

Карл-Фридрих был единственным человеком из круга общения Ленни, чей вид в накладных грудях пятого размера не мог вызвать у Ленни удивления. И потому о Карле-Фридрихе, пожалуй, стоит сказать пару слов подробнее.

Пара слов о Карле-Фридрихе Хамфри


В центре комнаты на штативе была установлена видеокамера, рядом с которой спиной к Ленни и лицом к молодым людям стоял смуглый курчавый юноша в одних шортах. В руках он держал большой лист бумаги. Ещё несколько таких листов лежали у его ног. На стеклянном столике у дивана стояла бутылка коллекционного вина из отцовского погреба, бокалы с окурками внутри и лежала коробка от пиццы с парой оставшихся ломтиков. Рядом лежал полиэтиленовый пакет с рассыпавшимся по стеклу кокаином.

Появления Ленни в лифте молодые люди не заметили, и Ленни не спешил выходить, наблюдая за происходящим из кабины лифта.

— Меня зовут Карл-Фридрих, — без особого воодушевления в голосе по-английски начала девушка, очевидно, читая с плаката, — Владимир-Леон Мартин … чёрт, что там написано дальше? — девушка остановилась.
— Лютер, идиотка! — выпалил Карл-Фридрих.
— Непонятно написано! — заявила девушка. — То ли Лютер, то ли литр.
— Извините, я с детского сада не писал от руки, — жеманно заявил юноша с плакатом.
— Так! — властно заявил Карл-Фридрих. — Всё заново снимаем!

Девушка горько вздохнула. Ленни деликатно прокашлялся и вышел из лифта в гостиную.

— О! — обернулся в сторону хозяина дома Карл-Фридрих. — Ленни! А я думал, ты только через два дня приедешь!
— Нет, Кей-Эф, — заявил Ленни. — Вообще-то я позавчера должен был приехать.
— Гляди, какие у меня сиськи! — заявил Карл-Фридрих, поглаживая себя по накладным грудям.
— Круто, — без выражения откликнулся Ленни.
— Ты можешь их потрогать, — заявил Карл-Фридрих, соблазнительно покачивая грудями.
— В следующий раз, — сказал Ленни и обвёл рукой гостиную. — А это…
— Я могу даже дать тебе их поносить, — невинно заявил Карл-Фридрих, но, столкнувшись с мрачным взглядом Ленни, решил далее тему не развивать. — А, это? Это наш арт-проект.
— Я не ваш арт-проект, — хмуро заявила девушка. — Через пятнадцать минут время выходит, кстати.
— Мы продлим ещё на час, — отмахнулся Карл-Фридрих. — Знакомься, это Пабло, — указал он на волоокого юношу у камеры.
— Пабло как Пикассо? — спросил Ленни.
— Нет, Пабло как Дали, — ответил юноша. Карл-Фридрих заржал.
— Он остроумный, да? — спросил Карл-Фридрих, показывая пальцем на своего друга.
— Карло, что этот человек делает в твоём доме? — спросил Пабло Карла-Фридриха.
— Погоди, — Ленни помотал головой. — Ты, — указал он пальцем на Карла-Фридриха, — сказал ему, что это твой дом?
Карл-Фридрих снова заржал.
— Неловко получилось, правда? — сказал он, смеясь.
Цао ни ма, — устало повторил Ленни. — Знаешь, Карло, Сюй Юань меня сегодня назвала дегенератом. Я забыл её спросить, как в таком случае называть тебя. А ты кто? — Ленни обратился к девушке.
— Я Мелисса, — ответила девушка.
— Блядь, блядь, блядь!!! — заорал вдруг Карл-Фридрих, хлопая себя ладонями по бёдрам. — Сколько раз тебе повторять! Мелисса — это я, а ты Карл-Фридрих Владимир-Леон Мартин-Лютер Хамфри!
— …Леон Мартин-Лютер Хамфри… — убитым голосом повторила вслед за Карлом-Фридрихом девушка. — Блядь, парни, как с вами тяжело. Некоторые клиенты любят вместе с вагиной поебывать и мозг, но это ж, сука, вообще изнасилование какое-то.
— Погоди, — Ленни приложил пальцы к вискам. — Я не понял. В чём заключается арт-проект?
— Я тебе объясню, — начал Хамфри, обращаясь к Ленни. — Вот она — Кей-Эф Хамфри, — Хамфри указал на Мелиссу. Мелисса с обречённым видом подняла ладонь в приветственном жесте. — А я проститутка Мелисса, — Хамфри погладил себя по накладным грудям.
— И чё? — без выражения спросил Ленни.
— И она меня ебёт, — продолжил Хамфри.
— И чё? — повторил Ленни.
— Ну, — заявил Хамфри. — То есть она — это как бы я, а я — это она.
— Я понял, да, — кивнул Ленни. — Ну и чё?
— Это о проблемах гендерного самоопределения, — подал голос Пабло.
— Ааа… — протянул Ленни.
— Ну, смысловых пластов-то там дохуя на самом деле, — заявил Хамфри. — Вообще по-разному это можно понимать. Не так всё это просто, друг мой.
— Я вижу, что непросто. А зачем это всё? — поинтересовался Ленни.
— Вот охуенный, кстати, вопрос! — язвительно заявила Мелисса. Девушка, не снимая страпона, прошла к дивану, уселась на него и принялась выкладывать дорожку кокаина.
— В приличных домах спрашивают разрешения, — через плечо заметил Хамфри.
— Это в приличных, — бросила Мелисса.
— Мы хотим представить наши видеоинсталляции на шанхайском триеннале, — продолжил Хамфри.
— Вот это? — Ленни обвёл инсталляцию взглядом.
— Там и другие идеи есть, — заметил Пабло.
— Нет, лучше не надо других идей, — покачал головой Ленни, развернулся и пошёл к выходу из гостиной.
— Э, ты куда? — крикнул ему вдогонку Хамфри. Ленни, не отвечая, зашёл в лифт и скомандовал кабине опуститься на минус первый этаж, то есть в гараж. Быстрым шагом пройдя к Ламборгини, Ленни распахнул дверь, поморщился на основательно въевшийся уже в салон запах разлитого мартини, выкинул пустую бутылку и достал из-под сиденья свой «Глок-17». С пистолетом в руке Ленни направился обратно к лифту.

— Я пришла к художнику Карлу-Фридриху Хамфри! — бодро говорил художник Карл-Фридрих Хамфри, обращаясь к Мелиссе и блядовито покачивая бёдрами. Пабло снова стоял рядом с камерой, держа в руках лист бумаги.
— Да, это я, — ответила Мелисса и положила ладонь на накладную грудь Хамфри. — Я, блядь, лучший художник всей Азии, я пиздец что за… — Мелисса осеклась, увидев Ленни, который вышел из лифта и решительно направился в гостиную с пистолетом в руке.
— А НУ ПОШЛИ ВСЕ НАХУЙ ОТСЮДА!!! — диким голосом заорал Ленни, поднимая пистолет и поочерёдно направляя оружие на Пабло, Карла-Фридриха и Мелиссу. Пабло выронил лист бумаги и поднял руки вверх. Карл-Фридрих застыл с раскрытым ртом. Мелисса заорала и бросилась к дивану, на котором лежала её одежда.
— Я пришёл изгнать вас, как торговцев из храма!!! — сам не зная, зачем, заорал Ленни, бешено вращая глазами. Пабло взвизгнул и бросился к лестнице вниз. Мелисса бросилась за Пабло, сжимая в охапке свою одежду. Карл-Фридрих, недолго думая, последовал за ними.
— По какому праву пришёл ты в дом отца моего!!! — орал Ленни, поспешая за молодыми людьми.
— Чувак, насилие — не выход!!! — орал Карл-Фридрих, улепётывая вниз по лестнице.
— Сделал мой дом вертепом разбойничьим!!! — грозно рычал Ленни, потрясая пистолетом.

Выбежав во двор, Ленни увидел, как все трое, в чём были, несутся к воротам. Карл-Фридрих остановился на полпути и обернулся к Ленни.
— Чувак, моя одежда! — крикнул он Ленни.
— Узри гнев мой! — крикнул в ответ Ленни и пальнул под ноги Хамфри. Пуля, выбив искры, срикошетила от гранитной плитки, которой была покрыта дорожка, ведущая к воротам. Карл-Фридрих подпрыгнул на месте и закричал что-то нечленораздельное, кажется, на иврите. Ивритом Карл-Фридрих пользовался только в исключительных случаях, и Ленни озадаченно подумал, что вообще-то он Карла-Фридриха так и пристрелить мог, и что, наверное, стрелять всё-таки не стоило.
— Мать твою, он упоротый!!! — панически заорал Пабло, добежавший уже до ворот и опасливо выглядывающий из-за створки. — Карло, спасайся!
Карл-Фридрих метнулся к воротам, спотыкаясь и падая. Ленни заливисто расхохотался.



— Чувак, я понимаю, что ты расстроен, но я не могу в таком виде никуда отсюда уехать, — до Ленни донёсся голос Карла-Фридриха, стоящего за оградой виллы. Ленни сидел в шезлонге у пустого бассейна, потягивал пиво «Циндао», которое нашёл в холодильнике, курил сигарету, задумчиво крутил в руках пистолет и наблюдал за морем, плещущимся в пятидесяти метрах ниже по склону. За оградой послышался шум проезжающего мимо автобуса.
— Чувак, это уже третий, — жалобно заявил Карл-Фридрих из-за ограды. — Они на меня смотрят.

Ленни заржал.

— Если здесь проедет полиция, меня арестуют, — заявил Карл-Фридрих.
— И верните, пожалуйста, мою одежду тоже, — послышался голос Пабло. — И камеру, она тоже моя.
— Чувак, меня правда арестуют и изнасилуют в тюрьме, — не унимался Карл-Фридрих.
— Сними об этом фильм, — Ленни, наконец, снизошёл до того, чтобы ответить.
— Камеры нет, — обиженно заявил Пабло.
— Блядь, Карло, — Ленни с наслаждением отхлебнул холодного пива и затянулся. После криков и погони по лестнице на Ленни накатила приятная усталость, и сейчас ему ничего не хотелось делать. — Блядь, Кей-Эф, — повторил Ленни. — Ты помнишь Фрэнка Говарда из нашего класса?
— Ну помню, — откликнулся Карл-Фридрих из-за стены. — Аристократишка хренов. Он, кажется, сейчас бизнес открыл где-то в Америке.
— Ха, бизнес! — хохотнул Ленни. — Он свой стартап в девятнадцать лет запустил, а полгода назад с ним на IPO уже вышел. Двадцать один год парню, это ж свихнуться можно. Так-то вот, Кей-Эф, — назидательно сказал Ленни. — А посмотри на нас с тобой.
— Да, на меня сейчас особенно забавно смотреть, — откликнулся Хамфри. — Фрэнки, вообще-то, всегда был уёбком.
— Не, Кей-Эф, — покачал головой Ленни, допил пиво и швырнул бутылку в пустой бассейн. Бутылка разлетелась о плитку. — Уёбки — это мы с тобой.
— Да уж, не поспоришь, — откликнулся Хамфри. — Ты одежду-то отдай. Мне холодно.
— Да иду… — Ленни протяжно рыгнул и нехотя поднялся из шезлонга.



Ленни подошёл к трёхметровой каменной ограде и перекинул через неё ком из одежды Хамфри и Пабло, всей, которую он нашёл в гостиной.
— Спасибо, Ленни, сп-пасибо! — послышался голос Хамфри, который от холода уже зубами начал постукивать. — Т-ты настоящий друг!
— А камеру? — спросил Пабло.
— Я её сейчас тоже принесу и перекину, — ответил Ленни. — Поймаешь?
— А, нет, не стоит, — откликнулся Пабло. — Потом Карло её заберёт, хорошо?
— Да без проблем, — беззаботно откликнулся Ленни. — Удачи, парни.
— Уд-дачи, Ленни, — попрощался с ним Карл-Фридрих. — Я б-ближе к вечеру приеду, окей? Я у П-пабло не могу остаться.
— У меня родители, — сказал Пабло.
— А денег на гостиницу у меня нет, — жалобно сказал Карл-Фридрих.
— Да конечно, приезжай, — сказал Ленни. — Только без сисек, блядь, своих! — заорал он, шлёпая по гранитной дорожке от ворот к дому.

Наконец-то можно отдохнуть, подумал Ленни, возвращаясь в дом и доставая из холодильника ещё одну бутылку пива. Наконец-то я дома, и никто мне не мешает. Пока — отдыхать, ничего не делать, валяться на диване и смотреть мультики по телевизору. А потом — поглядим.
Отредактировано 17.12.2012 в 05:14
11

DungeonMaster MaXinatoR
21.12.2012 11:22
  =  
Снова постучался 1488. Лени со вздохом приготовился выслушать очередную рекламную телегу по поводу покупки очередной убер-тачки, но Гитлер хотел поговорить не про то. Черые иероглифы цифр подрагивали на аватаре, имитирующем помехи телевещания. И телевещание, и помехи остались далеко в прошлом, цифра и кастомизированный показ давно вытеснили традиционный эфир, количество каналов и контент зритель выставлял сам. Единственное, что осталось неизменным – это реклама. Она тоже была «мной» и подстраивалась под содержание выбранных зрителем программ – но это не делало ее менее заебистой. Впрочем, в детской рекламе, которая валом валила при просмотре мультиков, был свой кайф. Особенно прикольно было смотреть ее под каким-нибудь мощным психотропом – в этом случае Лени обычно снимал ограничение по временной квоте рекламного времени, так что показ превращался практически в один сплошной адвертайзмент-блок. Никакая другая хрень не давала таких офигенных и продолжительных триппов. Правда КF последнее время откровенно боялся таких опытов, после того как последний раз не мог избавиться от галлюцинаций на протяжении четрех суток. Определенно, прожить чертовых девяносто часов в окружении трешевых китайских мультяшек – это немного дохрена даже для такого деградата, как Карл-Фридрих. Правда, в итоге он утверждал, что переспал с Сунь Укуном, причем с труевым, образца 1985-го*. Ким Хюн Чин, основываясь на том, какие звуки издавал при этом Кей-Эф и какие позы принимал, предполагал, что скорее это он был трахнут еще более труевым персонажем китайской мультипликации – Принцессой Железный Веер, причем именно этим самым веером.

- Ты чего завис, Ленарду? – вывел Кима из состояния задумчивости голос Гитлера. – Смотришь на меня стеклянными глазами и молчишь. Ты что, упоролся? А, ладно. Короче расклад такой. Гонку пока придется отложить. У нас последние пару ночей выдались хлебные. Двое пилотов насмерть разбились, плюс на Новом Мосту учинили страшный кавардак – больше пяти машин повыбивали с дороги, а кой-какие даже попереворачивали. Так что гонка на пару дней откладывается, ты уж извини. В принципе, если есть большой интерес и желание, я могу подсуетить немного, наверняка можно организовать роут в райончике потише. Так что ты, ежели чего, только свистни, окей-ла?

Не дожидаясь ответа – возможно, решив, что для обдумывания Ленни требуется некоторое время (чтобы чудо-трава отпустила), 1488 отключился. Лени снова остался один в окружении фантомных мультяшек весело скачущих по комнате благодаря технологии «Deep-Diving». Возможно, стоило бы и правда принять что-то… В гостинной остался крэк, но прихода с него Киму сейчас не хотелось. Хотелось бы чего-то грузового, можно просто снотворного. Сюсюкающие напевы геометрически правильных героев гипнотизировали, оказывая почти парализующее действие.

Сигнал видеофона вырвал Лени из многоцветного, мельтешащего забытья. С трудом разлепив глаза, он с удивление обнаружил, что пива в руке у него нет. В целом, это было объяснимо – во сне он выронил е, а прилежные наноботы-уборщики тут же подтерли разлитый по полу напиток и куда-то уволокли опустевшую тару. Сигнал повторился. Какой-то хрен настойчиво пытался попасть в дом к Ленни. Не иначе это был Карл-Фридрих.

Ким движением глаза вызвал на ай-паде время и дату, присвистнул.

22.11.2041, 10:32
Южный Макао, Колоане,
Эстрада де ла Алдеа
Особняк семейства Ким в Макао


Законектив через хоткей экран видеофона на свой ай-пад, Ленни поводил объективом широкоугольной камеры в поисках готового пресмыкаться Кэй-Эфа. Ожиданиям его не суждено было оправдаться – перед воротами никого не было. Включив обратный скорлл записи, он увидел, что минут десять назад к дому подъехал похожий на акулу SUV**. Ай-пад распознал в клиенте датчанина Spyker D18, машинку весьма не дешевую.


Машинально просмотрев предложения по рынку, Ленни убедился, что за такую обладатель отвалил никак не меньше миллиона американцев. Из машины вышли двое мужчин и девушка, подошли к воротам. Один из них достал какой-то девайс, поднес к замку – и ворота открылись.

Подобная наглость Ленни совсем не понравилась. Подхватив оставленный на столике у дивана пистолет и сунув его за пояс со спины, он по очереди прощелкал внутренние камеры особняка. Незваные гости преспокойно расположились в гостиной, причем один из мужчин без всякого сожаления смахнул оставшийся на столе крэк, наверняка подарив наноботам несколько часов экстатического счастья.

Девушка, круглолицая японка лет, наверное шестнадцати (или с пластикой, позволяющей ей выглядеть так) вольготно расположилась в одном из анатомических кресел. Мужчины остались стоять, разойдясь по разным частям комнаты. Внешность и повадки девушки разительно отличались от манеры держаться мужчин. Она выглядела… неожиданно чистой. Если ее тело и подвергалось каким-то изменениям, то очень тонким и незаметным, таким, которые нельзя уловить простым взглядом. При этом, вела она себя со спокойной уверенностью хищницы, человека, который являет собой смертельную угрозу и прекрасно осознает это – возможно даже, наслаждается этим осознанием.

Мужчины, той же национальности, больше походили на манекены – застывшие взгляды, почти полное отсутствие лицевой мимики. Ленни уже приходилось видеть таких – отсутствие всякого выражения в глазах говорило о том, что это имплантаты, скупая мимика – о гибких бронепластинах под кожей, абсолютно неподвижные руки – о кибер-органических протезах. Кибер-органика была более грубым, но более эффективным вариантом синт-органики, которая уже повсеместно проникла в человеческую жизнь как в сфере протезирования и хирургии, так и в области модификаций тела. Чокнутые синт-органисты превращали свои тела в живые скульптуры – часто авангардные до безумия. Кибер-органика же была запрещена к продаже, как запрещено ездить на гоночных авто по обычным трассам. Узкоспециализированная, она применялась в особо ответственных и опасных производствах… ну и в военке, конечно.

Один из мужчин коротко кивнул девушке, после чего та подняла взгляд на камеру, через которую осматривал их Ленни.

- Good morning, mister Kim, - говорила она по-английски, довольно чисто. Японский акцент можно было угадать, но только если пристально вслушиваться. – Would you be so kind to join us?

«Если они думают, что ты работаешь грубо, будь техничным, если они думают, что ты работаешь технично, будь грубым» - подумалось отчего-то Ленни. Но поразмыслив еще пару секунд, он решил, что эти ребята и техничны и грубы в равной степени. Таких врасплох не застанешь, а пластиковый «Глок» для них – все равно, что слону дробинка.

Очень хотелось остаться на месте, надеясь, что гостям рано или поздно надоест его ждать – и они уйдут. Впрочем, надежда это была весьма и весьма призрачная – они не походили на тех людей, которым стоит испытывать терпение.


* - Известный в советское время китайский полнометражный мультик, экранизация знаменитого «Путешествия на Запад». ссылка

** - SUV (англ. Sport Utility Vehicle) — маркетинговый термин для автомобиля, имеющего кузов «универсал» и увеличенный дорожный просвет. Несмотря на разницу в конструкции, в устной речи нередко называется внедорожником либо «джипом». Главное отличие от джипов — SUV не являются полноценными вездеходами.
12

Ленни, завёрнутый в белый пушистый халат на голое тело, лежал в своей комнате, в которой жил с детства, на мягком пуфе перед стеклянной стеной, выходящей на море, — а вокруг по полу, стенам и потолку прыгали мишки Гамми, смеялись и пели тонкими голосами Микки и Минни Маусы, водили хороводы Билли, Вилли и Дилли, смешно крякал Дональд Дак и переваливался с бока на бок Винни-Пух с горшочком с мёдом.

Ленни лежал в пуфе, затягивался время от времени гашишом из бонга зелёного стекла, а потом откладывал бонг в сторону, поднимал с пола картонную коробку с лапшой, жевал лапшу, потом откладывал коробку в сторону, поднимал бутылку уже порядком степлившегося пива, делал несколько глотков, отставлял бутылку и снова глядел на писклявое, беспечное, имбецильное, страшное в своей монотонности весёлое цветное мельтешение мультяшек. Как и обычно под гашишом, на Ленни накатывала жуткая слабость и апатия и даже поднимать коробку с лапшой и бутылку с пивом казалось чем-то утомительным. А диснеевские мультяшки всё хохотали и припевали, прыгали и летали разноцветной чередой перед глазами, скакали по полу, норовя ухватить Ленни за нос. Ленни глядел на мультяшек пустым взглядом, пережёвывая лапшу.

Позвонил 1488. Ленни осоловело таращился на цифры в углу поля зрения и слышал, что сетевик ему что-то говорит, но не мог сообразить, чего: несмотря на то, что по отдельности каждое слово было понятно, больше трёх-четырёх слов вместе сложить не получалось, и к концу фразы её начало уплывало куда-то вдаль и растворялось там, среди кряканья Дональда Дака и щебетания диснеевских птичек, летающих кругами под потолком гостиной.
Сетевик предположил, что Ленни обдолбался. Ленни ответил на предположение бессмысленным смехом и рыгнул.
1488 сказал «окей-ла» — Ленни машинально ответил «окей-ле».
1488 отключился. Ленни подумал — наконец-то.
Микки и Минни с весёлым криком отпрыгнули в разные стороны, потянув за собой бархатный занавес на стене, за которым открылось бесконечное зелёное поле. По полю шли одинаково белозубые китайские парень и девушка, и, осеняя путь молодых людей, над их головами парил тюбик зубной пасты "Darlie".

Парень с девушкой, улыбаясь и держась за руки, сошли с поля в гостиную и начали рассказывать Ленни про улучшенную защиту дёсен (вокруг девушки летали иероглифы «Здоровые дёсны», «Свежее дыхание», «Вкус зелёного чая») . Девушку можно оставить, а парень, извини, чувак, ты тут не нужен, — подумал Ленни. Был бы здесь Кей-Эф, ты бы подошёл ему, а мне нравишься ты, белозубая крошка. Ты, наверное, так не бухаешь как Сюй Юань, циньайдэ*, мысленно спросил Ленни девушку, которая сейчас, улыбаясь и добрым взглядом глядя на Ленни, выдавливала пасту на щётку. Конечно, у вас там вообще никто не бухает, у вас же есть зубная паста.

Ленни нехотя протянул руку, нащупал на полу бонг и зажигалку, поднёс к губам, глубоко затянулся и закашлялся. Микки Маус человек, думал Ленни, Микки Маус человек, зубная паста человек, девушка человек, утята люди, а я утёнок. Я не чувствую лапок, думал Ленни, я не чувствую лапок, потому что мои лапки продаются на рынке по весу, они жареные, их можно класть в суп. Я зубная паста, меня выдавливают на щётку, чтобы защитить зубы и дёсны. Ленни попробовал пошевелить пальцами ног. Это получилось, но Ленни не был уверен, что это получится ещё раз. Хорошо быть придуманным, думал Ленни, здорово быть ненастоящим, как мультяшка. В Микки Мауса ещё хоть кто-то верит, а в него? Разве что он сам, но может ли субъект веры быть её же объектом? А если не может, то значит, что и бога нет. Кажется, после этой мысли были ещё какие-то, но они скрылись в поглотившем Ленни вязком тумане глубокого и тяжёлого сна.

...

Первым удивлением Ленни при пробуждении был даже не вид незваных гостей, а неприятное ощущение чего-то холодного и мокрого под собой. Ленни, морщась от гудящего в глазу сигнала видеофона, разлепил глаза и откинул полу халата.
Цао, всё-таки обоссался… — простонал Ленни, разглядывая мокрый халат.

Ленни подключился к системе видеонаблюдения и некоторое время, пытаясь сообразить, что к чему, озадаченно наблюдал, как через его дом, минуя все защитные ограничения, проходят незнакомые люди. А потом со стоном вывалился боком с пуфа и упал на пол, придавив собой робота-уборщика, терпеливо ожидающего, пока хозяин ещё где-нибудь намусорит.

— Щас!!! — поднимаясь на четвереньки, во всё горло крикнул Ленни, рассчитывая, что гости, расположившиеся в гостиной этажом ниже, его услышат.

Ленни оглянулся по сторонам и увидел стоящий на тумбочке рядом с кроватью бокал для шампанского, который, видимо, оставил здесь Кей-Эф. Если уж начал день с уринотерапии, ей и продолжим, подумал Ленни, кое-как поднялся на ноги, сбросил халат и, оставшись в чём мать родила, на негнущихся ногах прошёл к кровати, снова запнувшись о робота-уборщика. Ленни взял бокал в одну руку, пенис в другую и принялся ссать в бокал. Мочи было больше, чем требовалось, и остаток Ленни нассал прямо на пол, куда отлил и избыток из переполненного стакана. Робот приберёт.

— Иду!!! — крикнул Ленни ещё раз, подобрал с пола у пуфа тёмные очки и водрузил их себе на нос. Ну вот, кажется, готов, — сказал себе Ленни, пригладил пятернёй волосы и пошёл к лестнице встречать гостей. Да-да, именно в таком виде — голый как греческая статуя, в тёмных очках и с бокалом мочи в руке.
* милая
Отредактировано 24.12.2012 в 05:12
13

DungeonMaster MaXinatoR
25.12.2012 13:49
  =  
Эффектное появление Леннарду заставило девушку отвернуться, резко сморщив очаровательный носик-кнопочку. Громилы-телохранители, впрочем, компенсировали чрезмерную реакцию хозяйки – лица их остались неподвижными, только бесцветные, пустые глаза цепко отслеживали перемещение нового объекта в пространстве.

- Я слышала, что вы… необычный, - произнесла девушка не поворачиваясь. Глаза ее с деланным интересом изучали морскую гладь за стеклянной стеной гостиной. – Думаю, просить вас одеться будет бесполезно?

Она помолчала немного, затем обернулась к Ленни. В глазах ее кореец читался вызов, но все же, она не опускала их ниже лица собеседника.

- Ваш отец вел дела с моей семьей. В результате, у нас остались кое-какие… незакрытые вопросы.

Уже второе за последние пару дней упоминание об отце. Интересно, хоть один из этой парочки – Высокая китайская гора и няшная японская школьница – в действительности знал родителей? Или все они – не более чем аферисты, которые вдруг решили подкормиться с дурачка-наследника? Глупо – ведь тогда выходит, что они не знают, в каком положении он сейчас. С другой стороны, эта девица не похожа на тех, кто хотел бы подзаработать пару халявных тыщонок – дорогая тачка, упакованные по самые брови громилы. Все это слишком дорого стоит, чтобы размениваться на мелочи. Интересно, чем еще занимался Ким Хан Соль – точнее – с кем еще? Японцы здесь – это все выглядело несколько… необычно.

Девушка, похоже, несколько оправилась от первого шока, свыкнувшись с видом собеседника. Она по-прежнему не отрывала взгляда от его лица, но теперь по-европейски закинула ногу за ногу, сцепив пальцы на коленке. От этого манжеты ее блузки слегка приподнялись, обнажив тонкие запястья. На одном из них Ленни явно разглядел край цветной татуировки, весьма характерной даже в таком, крайне незначительном фрагменте.

Станет ли девушка, к которой не допускали, похоже, ни лазера хирурга, ни нано-манипулятора кибер-медика, уродовать свою девственно чистую кожу старомодной чернильной татуировкой? Станет – если будет воспринимать это, как нечто само собой разумеющееся. В мутной с отходняка голове всплывали один за другим обрывки мыслей. Ленни пытался их удержать, хоть на секунду удержать, но они походили на парчовых карпов в японском пруду, которые ускользали из неловких пальцев, оставаясь все такими же мимолетными и размытыми сквозь слой воды.

«Татуировки, - мусолил про себя одно слово Ким, надеясь, что это поможет собраться. – Чертовы татуировки»

Но в голову приходила только сверкающая белоснежной улыбкой китаянка. Что за черт – при чем здесь китаянка и ее зубы? Взбаламученный опиатами мозг отказывался давать ответы.
14

Добавить сообщение

Нельзя добавлять сообщения в неактивной игре.