Инцидент на Кору 2 | ходы игроков | Собор святого великомученника Ирома Николы. Госпиталь ордена Плачущей Святой.

Вроде бы и не по-уставному прозвучал голос свыше, а все же месяцами вырабатываемый рефлекс работал быстрее разума. Отработанно метнув руку к голове, отдавая честь невидимому командиру, Маркус отрапортовал:
- Рядовой Гримм, 70-й пехотный полк СПО Кору-2, для прохождения службы прибыл!
И застыл на месте, мучительно соображая, что же он только что сделал и того ли ответа ждал от него властный голос. Форма, как влитая сидящая на нем, скорее свидетельствовала об этом, но все же...
А в принципе, что еще он мог ответить вопрошающему? "Маркус Гримм, сын интенданта, мечтавший стать героем?" - глупость. Не было в его жизни ничего большего, чем солдатская служба. Он был, да и остался простым имперским солдатом, с гордостью несущим свое звание. Потому даже здесь, после всего, что уже произошло, он остался в солдатской форме.

Гримм:
- Солдат. Воин. Тот, что не отвернулся от меня, уподобившись многим. Тот, что был сражен, защищая дом от тех, что предали все человечество. Ты достоин. Ты можешь войти. – Прозвучал голос. – Но сначала ты должен сделать выбор. Либо ты войдешь и встанешь у моего трона, оставив боль и мучения смертного существования позади, чтобы присоединиться к легионам величайших героев и праведников, когда либо ходивших среди смертных, встать среди них и быть равным им. Прямо сейчас. Либо… Ты вернешься туда. Назад. На свой родной мир. Чтобы продолжить сражаться. Чтобы защитить его от Великого Врага, ценой своей жизни. Чтобы встретиться с великими испытаниями и испытать великую боль и страдания. За других. За тех, кого ты сможешь защитить и уберечь. – Пауза. Недолгая, но показавшаяся вечностью. – Подумай. Не торопись. Это очень важный выбор.

Только сейчас до Гримма наконец дошло, кто же именно с ним разговаривал. Этот голос, эта мощь... могли принадлежать только Ему. Бессмертному Богу-Императору Человечества, что вот уже тысячи лет оберегает человечество из своих чертогов на Святой Терре. И сейчас Он признал его заслуги.
Сердце солдата в одночасье переполнилось благоговением и безграничной радостью. Даже на глаза на секунду навернулись слезы, но он немедленно сморгнул их, устыдившись своего щенячьего восторга. Мысли его с трудом вернулись к заданному Величайшим вопросу. Несколько секунд он колебался, вспоминая то, что ему довелось пережить. Несомненно, если сам Повелитель Человечества признал его службу достойной, значит, так оно и было.
Но потом он вспомнил о других. О товарищах по оружию, оставшихся там, посреди битвы. О душах умерших, что исполнились радостью, когда его удар настиг тварь варпа. Наконец, он вспомнил последнее, что с ним было - девушку, черную тварь... Даже тогда он предпочел остаться и сражаться до последнего.
На секунду его мысли приняли другой оборот. А что, если он выберет остаться? Он займет свое место у Золотого Трона, среди великих героев и святых Империума. Но... что сделали бы они на его месте? Разве, дай Творец им шанс еще раз послужить Ему, разве не уцепились бы они за него? И как они будут смотреть на того, кому такой шанс был дан, и кем он был отвергнут?
С этого момента для Гримма больше не было сомнений. Набрав в грудь побольше воздуха, он отчеканил, стараясь всеми силами не пустить в свой голос предательской слабости:
- Служить Императору - высшая честь! Защищать Его слуг - мой долг. Я прошу... вернуть меня!

Гримм:
Вспышка. Исчезло все в свете ярком. Ворвались в уши звуки. Жужжание, шаги, хрипы. Голос искусственный. – Рядовой номер 412. Статус – в сознании. Операция окончена. – А свет все еще слепит. Силуэт чей-то и света источник. Прямо в глаза. – Реакция на внешние раздражители, проверка: Зрительная реакция – норма. Слуховая… Проверка. Рядовой номер 412. Как вас зовут? – Спрашивает голос. Знакомый механический голос. И шаги вокруг. И звенит что-то вдалеке. Кашель и хрипы. Запахи острые. Спирт, лекарства. Кровь. Тело чувствуешь еле. Будто не твое. Будто ватой набито.

Осмотрел мужчину. Судя по всему, солдат, как и Пашич. Пострадал здесь, на поле боя.
Но не время для размышлений и прочей фигни. Пора работать.
Пашич взглянул на сестру, кивнул ей, затем глубоко вздохнул и приступил к работе.

"Что же это было?" - как-то вяло, отвлеченно подумал Маркус, с неудовольствием и какой-то ленью щуря глаза от бившего в них света. Во всем теле царила какая-то непривычная легкость, смешанная с полным нежеланием этим телом шевелить. Ну вот не хотелось и все. Но этот голос сверху, почему-то требовал от него ответа. Ну ладно, может, отстанет, если сказать?
- Мы-а-лк-ус. Гыымм.
Непослушными губами пролепетал он свое имя...

Пашич:
Осколочные раны. Вытащить осколки, какие возможно. Обработать раны. Зашить. Это знаешь, этому научили. Даже шов хороший, ровный. Кое-где бинт наложить еще нужно. Обработать дополнительно. Просто все. На полчаса работы. С помощью сестры, что в иглы ушко нитку вдела, с первой же попытки, что бинтов упаковки вскрыла, пока ты зашивал раны. А потом и бинтовала, где указывал. Без нее бы с час провозился, и нитки и бинт в крови запачкав.
Когда закончили, сестра к соседней койке отвела. Тут тоже с осколочными. Но мужик постарше. С морщинами. И без мизинца. Но мизинец с правой руки, похоже, давным-давно потерян им.
Вытащить осколки. Обработать. Зашить. Потом снова. И снова. Потом ожидание новых ниток и бинтов. Потом снова тоже самое. Звенят о посудину куски мин минометных, да фрагменты камней площади. Игла в плоть входит. Вот уже седьмого зашил.

Гримм:
- Слуховая реакция – норма. Диагностика состояния… - Силуэт четче стал. Знакомый такой. Человек будто. Но много очень рук. Металлических и холодных. Не человек, значит – Работа внутренних органов – норма. Мозговая деятельность – норма. Рядовой номер 412. Сообщаю, что ваше левое легкое было заменено искусственным. Мизинец и безымянный пальцы правой руки – заменены искусственными. Большая берцовая кость правой ноги – заменено искусственным. Мышечная ткань правой руки заменена искусственной на 45 процентов. Мышечная ткань правой ноги заменена искусственной на 60 процентов. Рекомендуется постельный режим и минимум физических нагрузок. Как поняли, рядовой номер 412?

Механический голос нечеловека подействовал на Маркуса отрезвляюще. Не сказать, конечно, что его разум окончательно прояснился, но, по крайней мере, позволил выстроить более-менее стройную картину произошедшего. Устыдившись своей минутной слабости, Маркус попытался как мог стройно отрапортовать:
- Так точно!
И попытался хоть чуть-чуть пошевелить своим прооперированным телом.

Какой это уже по счету? Восьмой? Седьмой? Не так важно. Много их вокруг, очень. Одно за другим лица, искаженные болью. Раны на любой вкус и цвет. И монотонная работа.
Хорошо хоть, сестра помогает. Странное дело, Пашич никогда не был особо верующим, но важна была не столько помощь физическая, сколько духовная. Спокойнее как-то, когда рядом одна из них.
До чего дожил... Стал верить во всякую чушь.

И еще один. Очередной пострадавший. Все те же осколочные раны, а вот лицо Пашич почти не видел. Так проще, это Иван уже осознал. Проще работать с безликим телом, чем с живым человеком.
Ну что же, вперед.

Гримм:
Что-то ткнулось в плечи, под ребра. В живот и ноги. Короткие уколы.
- Процедуры окончены. Приятного дня, рядовой номер 412. – Безэмоциональный голос прозвучал снова и сервитор-хирург, а это был именно он все это время, зажужжал прочь.
А ты начал чувствовать тело свое нормально. Тепло разливается от мест проколов по всему телу. Ощущение приятно ровно до того момента, пока чувствительность не вернется к швам на плоти. Не болят они даже, ноют немного только. Обозначают этим будто, что вот они, борозды швов, чтобы не забывал.
А еще все эти искусственные замены. Чувствуешь их, понимаешь, что легкое не твое. Да и мышцы. Будто бы мешок большой, воздухом наполненный, в руку и ногу засунули.
Руку свою поднял, на пальцы новые посмотреть. И верно, искусственные. Металлические, удивительно хорошего качества. Такие, как у сержанта, если не лучше. И новым легким дышится как-то… Легче. Без звуков посторонних, без хрипов, как в заменах плохого качества.
Вокруг еще осмотрелся. Койки. Раненые. Снова койки. Сестры с лицами уставшими. Сервиторы. Мужик в форме военной, спиной к тебе стоит, над раненым колдует. На Пашича похож, кстати.
А тут заметил, что двигаешься весьма бодренько. На локтях приподнялся, головой туда-сюда вертишь. Будто и не изломало осколками с час назад всего. Быстро выздоравливаешь.

Пашич:
Устал. Без сомнений именно это и чувствуешь. Навалилась усталость после боя, прибавилась усталость от операций, от сосредоточения постоянного.
Сестра сказала, что еще шестерым нужно помочь. Заметила, что устал ты. Попросила, чтобы держался ты. Так и сказал – Пожалуйста, еще немножко, Иван. Немножечко совсем, а потом отдохнем. Слышишь? – Ну а ты кивнул только. И к первому из партии раненых перешел, пареньку ничуть не старше тебя. Камней осколки из ран вытащил, один неосторожно, кровотечение открыл. Минута ушла на остановку крови. Еще 15 – на наложение швов. Бинтовать стала сестра. А ты уже у другого, бородатого старика лет за 50, с мозолистыми ручищами, стоишь, осколок мины из бедра вытаскиваешь. Сосредоточенно, чтобы не задеть краями острыми что-то в ноге. Уже как-то и не помнишь, что там именно, но знаешь, что это может быть очень опасно. И получилось, только крови потек небольшой. Обработала его тоже сестра. Зашивал ты, но гораздо медленнее, чем вначале.
А ведь еще сколько? Вроде, еще четверо.

От уколов медицинского сервитора по телу разлилось приятное тепло, смывающее опутавшую мышцы вялость. Не было и следа усталости, что непременно должна была бы последовать за многочасовым боем. Даже ноющие швы не казались чем-то неприятным, скорее так, неизбежным злом.
Согнув руку в локте, Маркус напряг искусственные мышцы, сложил в кулак свои старые и новые пальцы. Удивительно, как послушно отзывались аугметические протезы на команды разума. Вдохнув полной грудью, Гримм медленно выдохнул, словно смакуя ощущения от нового легкого. По всем ощущениям выходило, что оно отнюдь не хуже замененного. Возможно, закралась в голову робкая мысль, даже и лучше.
"Все так и должно быть" - подумалось ему. - С честью пройдя тяжелые испытания, герой прошел через смерть, чтобы возродиться и стать лучше... благодаря своей истовой вере в Императора. Окрыленный этой мыслью, Маркус приподнялся на локтях, окидывая взглядом окружающее помещение. Лазарет. Раненые. Усталые сестры и полевые медики хлопочут над ранеными. "Сколько же я здесь провалялся?" - внезапно кольнула мысль, залива лицо легким румянцем стыда. - "Я ведь ничего не знаю о том, как там мое отделение! Срочно, нужно все узнать и доложиться!"
Довольно резво вскочив с кровати, он направился к военному медику, склонившемуся над одним из раненных. Что--то знакомое чувствовалось в нем, и потому Гримм подсознательно предпочел его большинству сестер, занятых своим делом. С трудом дождавшись, когда тот завершил свое дело, Маркус окликнул его:
- Рядовой?

Кивнул в ответ на уговоры Сестры. А что делать остается? Сам согласился, и ведь, в целом, не пожалел особо. Ведь это такие же СПОшники, как и Пашич сам. Просто повезло им меньше - не отделались испугом только.
Впрочем, и думать-то уже не хотелось. Какое уж тут думать, работать надо. Очередному бедняге осколки из ран вытаскивать... Варп подери, аккуратнее надо! Да ничего, жить будет, наверное.
Еще один, старик. По рукам видно - всю жизнь на планету родную горбатился, а тут на тебе. Спокойствия ведь хотел в жизни, даже этого получить не может.

А руки работают по-прежнему, чуть хуже, медленней гораздо, но как-то без участия мозга. Он уже ни в чем не участвовал.

Кинул взгляд на койки соседние. Четверо, вроде, осталось. А было сколько? Да не важно уже.


Тут окликнул кто-то. Повернулся, увидел.
- Маркус! Я смотрю, ты цел. - устало ответил доктор и махнул рукой в жалком подобии приветствия, - Я тут занят слегка.
На мгновение мысль промелькнула про остальное отделение, но лишь на мгновение. Не важно это сейчас, просто удачи им. Надеюсь, увидимся еще.

- Пашич, ты жив! Хвала Императору, а где же все наши? Как они, как капитан? Что с подкреплениями, кто теперь командует?
Донельзя обрадованный гранатометчик засыпал товарища по отделению вопросами, не обращая внимания на крайнюю усталость последнего. Собственно, Гримма тоже можно было понять - столько всего могло пройти мимо, пока он валялся без сознания. Тем более что от полученных ответов сейчас напрямую зависел успех миссии, возложенной на его плечи самим Отцом Человечества. Ради такого дела стоило немного пренебречь тактом и приличиями.

- Не знаю, честно говоря. С тех пор, как капитана раненого тащил с поля, ничего про происходящее не знаю, уж извини.

А ведь действительно. Остальное-то отделение, наверное, приказы новые получило. А Пашич тут остался, раненых на ноги ставить. И ведь не понятно, кому больше повезло.
Вспомнил Пашич про чудище из варпа, передернуло его. Нет уж, здесь явно лучше.

- Попробуй связаться с сержантом, может получится. А мне работать надо. Я пойду, извини. Не до разговоров.

Не дожидаясь ответа, двинулся Пашич к следующему бедняге.

Пашич:
Следующий бедняга оказался огромным, мускулистым мужиком, метра под 2 ростом. Еле на каталке помещался. Многочисленные осколочные груди, пальцы на левой руке оторваны, несколько рваных ран на руках. Кровотечение слабое.
Впрочем, ничего не удивило. Остановить кровь, зашить раны. Перебинтовать. Вынуть не очень глубоко засевшие осколки. Снова остановить кровотечение. Бинтовать такого здоровяка было сложно. Здоровый же, бинта уходит много, тяжелый как танк, хрен поднимешь, чтобы бинтом обмотать. Пришлось даже одного из легкораненых привлечь.
Вот, вроде, как и все.
Но в тот же момент, как была наложена последняя перевязка, ожили, сокрытые где-то, динамики. Полился из них суровый, женский голос.
- Всему персоналу госпиталя. Замечена активность противника на противоположном конце площади. Замечена бронетехника. Также, замечены всплески энергии на орбите. Рекомендую провести эвакуацию раненых в убежища. – И будто бы кто-то переключателем щелкнул. Засуетились сестры, сервиторы. В дальней стене целый отрезок, казалось бы, монолитной стены уехал вниз, открывая короткий коридор, подсвеченный красным светом ламп. Короткий, упирающийся в большую, металлическую дверь, с рельефным, крылатым, серебряным черепом. Похоже, это и есть убежище.

Гримм:
Пашич отошел латать еще одного раненого. А тебя тут же, как ходячего, оттащили в сторону, помогать с каталками и перемещением раненых. Вот старика безногого надо с каталки на кровать переложить. Вот паренька бездыханного с кровати на каталку. А каталку – по залу, в неприметную дверку. По небольшому коридору, за угол. Через еще одни двери. Прямо под табличкой «Мортуарий святого Николы». За этим словом скрывался обычный морг. Со всеми этими столами металлическими, дверями в стенах и плиточными стенами и полом. Правда, сейчас он был переполнен. Мешки черные, рядами у стен, трупы, на которые мешков не хватило, на каталках прямо По двое. Когда и каталок стало не хватать – стали и на пол складывать. Тут тебя и застигло объявление, одного, среди сотен трупов.

Вот и последнего перевязал. Бык кучекилограммовый. Но ничего, может быть, это его и спасло. Такую тушу разве просто так не пробьет осколком, не достанет до важных органов.
Кивнул благодарно раненому, который помочь согласился. Сам, небось, еле на ногах держится: и раны, да и душевные раны отбрасывать нельзя. А помочь решил. Побольше бы таких - и, может, не все так плохо было бы.

И тут голос раздался. Жесткий такой, будто связки голосовые из металла сделаны. И, ожидаемо, новости нерадостные - новые враги идут.
Пашич вопросительно на сестру взглянул, на Миру. Не стал даже озвучивать вопрос: и так все понятно. Ивану проще сейчас было приказ получить, чем самому думать. Давно уже так, наверное. Но устанешь когда - совсем туго становится думать.

Пашич:
А сестра и сама растеряна. Туда-сюда посмотрела, ладонями лицо прикрыв. Скороговоркой молитву короткую пробубнила под нос. Вздохнула.
-Р-раненых… Раненых в убежище надо. – Тут она резко схватила тебя за рукав формы и потащила по проходу между коек – Нас учили как. С этого конца откатываем койки… К-каталки в бункер. Д-да. – Рукой показала туда, где наибольшая суета началась. – Поможешь?

Не на одного Пашича обстановка удручающе действовала. Мара, вон, тоже растерялась поначалу. Но знает, знает, что делать надо.
Потянула за собой в самую беспокойную часть госпитали. Только-только новость озвучили, а уже похоже на организованный муравейник всё. Не хуже, чем в армии, похоже, муштруют этих сестер. Если не лучше.

На вопрос Пашич снова не ответил, кивнул только. Да, в целом, и не было других вариантов. Как будто Иван отказать мог.
Пошел за сестрой, помогать, как потребуется.

Да, отдых в скором времени не грозит.

К несчастью, Пашич ничем не смог помочь Маркусу в его рвении вернуться к своим. Чтож, видимо, такая судьба. На просьбу помочь в лазарете Гримм не мог ответить отказом, и потому безропотно принялся помогать с ранеными, оттаскивать убитых в мортуарий. Столь большое количество умерших не могло не производить гнетущего впечатления, но Маркус не терял присутствия духа. За прошедший день ему довелось увидеть столько страшного, отвратительного и мерзкого, что на тела убитых, большая часть из которых пала с оружием в руках, защищая свою веру и своих братьев по человечеству, он смотрел как на героев.
Тут-то его и застигло оповещение о приближении врага. Сердце воина затрепетало в предвкушении боя. Наконец-то, он снова сумеет выполнить свой долг перед Императором Человечества и сразиться с Его врагами. Нужно лишь успеть чуть-чуть подсуетиться, и переместить раненых в убежище. Так думал Маркус, скорым шагом двигаясь обратно из морга.

Пашич, Гримм:
Сначала нужно было просто откатывать каталки и кровати с лежачими ранеными в просторный бункер с металлическими стенами. После – нести их на руках и помогать более-менее самостоятельным. Еще позже – просто перетаскивать какие-то коробки и ящики в тот же бункер.
Приблизительно через полчаса снаружи послышалась стрельба и грохот орудий. Сестры начали баррикадировать дверь, так что рвавшихся наружу людей, с оружием в руках, отправляли либо на балконы собора, либо размещали внутри зала, на баррикадах поменьше.
А вот Пашича и Грима заперли в наполненном ранеными бункере. Что это? Ошибка? Несправедливость? Почему двое боеспособных мужчин здесь, а не на поле боя? Возможно, их терзали именно эти вопросы.

А еще через полчаса нахождения в полумраке бункера, освещаемого лишь красными аварийными лампами, над Собором, похоже, разверзся ад. Из-за толстых дверей бункера раздался то ли вой, то ли похожий на него шум. Бункер, под страшный грохот, страшно сотрясло, так, что многие каталки повалило, людей сбило с ног. Моргнуло освещение. Последовал еще удар, грохот стал еще сильнее, люди запаниковали, начали что-то неразборчиво кричать, молиться. Сестры пытались их успокоить, но их голоса просто тонули в окружающем гвалте и грохоте. Бункер встряхнуло еще раз, металлические двери затрещали, будто вот-вот и их сорвет. Грохот и треск лишь усилился.

Уже в который раз за день Пашич пожалел, что привык думать. Верить гораздо удобнее. И, может быть, не так бы тряслись поджилки.

Вокруг творился ад локального масштаба. Панические крики, дополняемые стонами раненых. Скудное, красное освещение, которое еще сильнее действовало на нервы. И, конечно, грохот сверху.
Наверное, все защитники Собора уже мертвы. Повезло, что в этот бункер отправили. Хотя... поживем - увидим. Может быть, мы еще будем завидовать мертвым. Варп подери, мы даже не знаем, кто там сверху. Те же гиганты, что штурмовали Собор? Или еще что похуже?

Незнание - самый страшный враг сейчас. Оно заставляет воображение рисовать самые страшные картины происходящего.
Впрочем, что-то подсказывало - враг может оказаться куда страшнее воображения.

Удары, сотрясшие храм, на мгновение привели Гримма в смятение. Артиллерия? Или еретики сумели пробиться к стенам и заложили смертоносные мелта-бомбы? Ответа на этот вопрос он дать не мог. Когда же начали жалобно трещать толстенные металлические двери, закрывавшие вход в убежище, смятение внезапно испарилось - столь же быстро, как и началось. Он должен был догадаться. Ему была уготована судьба воина, а не врачевателя. Значит, боя ему было не избежать. Конечно, умирать в подземелье, од крики раненых и паникующих, было далеко не лучшим вариантом. Но кто он такой, чтобы понять великий замысел Бога-Императора?
По-крайней мере он постарается продать свою жизнь как можно дороже. С этой мыслью Маркус ринулся к ящикам, открывая, заглядывая, лихорадочно перебирая их содержимое. "Оружие!" - билась в его голове одна-единственная мысль. - "Надо найти оружие..."