Смертные Боги Оккультного Андерграунда | ходы игроков | 3 - Что-то еще

Что-то еще.
Существует расхожее мнение, согласно которому все имеет начало и конец. Приятная мысль. Она дает надежду замученному каргой-супругой мужу, что рано или поздно придет конец его страданиям. Она дает надежду удочеренной девочке-подростку, над которой издевается приемный отец, что в конце концов ей удастся свалить из этой дыры, увидеть большой мир, позабыть навсегда о годах унижения и страха. Она помогает банкроту, потерявшему миллионный бизнес, дома, квартиры, жену и детей - все, что у него было, оставаться на ногах, мало-помалу возвращаться к жизни. Она помогает жить дальше.
Проблема лишь в том, что эта мысль целиком и полностью противоречит здравому смыслу и второму началу термодинамики. Не бывает начала, как не бывает и конца. Но всегда есть что-то еще.
She fills my bed with gasoline
Зарецкий вздрогнул. Не сразу понял в чем дело.
You think I would have noticed
Слова на чужом языке. Музыка. Где-то совсем рядом.
Her mind's made up
Her love is gone
I think someone's trying to show us a sign
Звук приглушенный, но определенно исходит откуда-то поблизости.

-Ну, мля... - простонал Зарецкий, болезненно морщась. - Видимо, в покое меня не оставят...

Но, тут же подобрался, подскочил с дивана. Нож все так же уютно спавший в рукаве, послушной рыбкой скользнул ближе к пальцам. Какого хрена, в конце концов? Музыка?!
Варианта тут, в сущности, было два. Либо чудик вернулся: Вот, интеллигенция штатовская обрадуется, когда он ему два трупа презентует. Либо новая неизвестная хрень, не грозящая ничем хорошим. Но, вот ведь странное дело. Мстислав был абсолютно уверен, что совершенно любая непредвиденная фиговина обрадует его сейчас гораздо больше, чем перспектива сидения на диване в обществе остывающих тел. И даже чем засранец чудик, так не вовремя куда-то сваливший. Может тоже сейчас где остывает?

Особо не скрываясь (а надоело потому что) Зарецкий сгреб в карманы свои нехитрые трофеи и направился в сторону источника звука.

Следуя по проложенной мелодией дорожке, Зарецкий добрался до лестницы с покосившимися ступенями, уходящей вглубь пропахшего гнилью и блевотиной подвала. Мстислав замер на верхней ступеньке. Не то чтобы он боялся или никогда раньше не спускался туда, но подвал в незапамятные времена облюбовали злющие крысы, размерами способные потягаться с небольшими щенками. Когда одна такая тяпнула за запястье музыканта - еще в самом начале оккупация этой развалюхи, у того мгновенно подскочила температура, а рука дико болела и опухла. Черт знает, чем бы все закончилось, если б запас трофейных лекарств в те времена не был достаточно велик, чтобы не экономить на себе.
Невидимый певец тем временем допел куплет до конца, перешел на припев, и, повторив куплет еще раз, внезапно умолк, оборвав песню на полуслове.

Зарецкий хотел было придумать название тому фильму ужасов, в котором он, похоже, снимался, но в голову ничего не шло. "Смерть под куполом" это скорее что-то из Агаты Кристи, а "Кровавые клоуны" больше походили на комедию.
Человек, в который в пустом доме, двигаясь на странные звуки спускается в темный подвал называется "идиот". А как называется человек, который не проверяет кто поет в его подвале?
Ножи у Зарецкого были с собой, а фонарика, один хрен не было. Вот, спички были - он же дом собирался спалить. Вот был бы конфуз.

Снова туда, где море огней,
Снова туда с тоскою своей,
Светит прожектор,
Фанфары гремят,


Вывел Зарецкий, ни то для бодрости духа, ни то в качестве предупредительного выстрела. Музыкальным даром он не блистал, но сейчас вышло неплохо.

Публика ждёт,
Будь смелей, акробат.

И начал спуск по ступенькам. Тратить спички он не торопился - запалим, когда видно ничего не будет. В крайнем случае можно музыкантову бумаженцию зажечь.

Ступень, еще одна, еще. Зарецкий поймал себя на мысли, что пытается вспомнить, зачем он раньше спускался в подвал, но безрезультатно. Точно помнил, что ходил. Зачем?.. Да хрен его знает.
Лестница опускается до конца. Направо - дверной проем с пустыми петлями. Слева старые полки из грубой, необработанной древесины. Полки заставлены какими-то жестянками, пыльными коробками. Свисает одиноко кусок ржавой проволоки. Из-за угла выбивается слабый голубоватый свет, но к тому моменту, когда Зарецкий добирается до поворота, уже гаснет, вновь предоставив подвал в полное владение темноты. И крыс.
Мстислав их не видел, но подозревал, что его самого они видят вполне себе отчетливо. Тараща злые красные глазенки изо всех щелей. Втягивая воздух сморщенными ноздрями. Размышляя.

"Лучше выстрелить, перезарядить и еще раз выстрелить, чем светить фонариком и спрашивать: кто здесь?"
Эта народная мудрость, в виде затейливой наклейки, изображавшей бабушку божьего одуванчика с дымящейся двустволкой, встретилась Зарецкому на дверях служебного туалета одного московского цирка, где вечно были проблемы с электричеством. Еще и с потолка текло, для полноты картины.
С этим тезисом он был, в общем, согласен, но линии огня пока не наблюдалось. Не палить же по крысам из главного калибра. Так что, циркач просто ускорился, в попытке догнать ускользающее свечение. Да и давать крысам лишнее время на размышление не хотелось. Мало ли до чего они там докумекают своими маленькими хитрыми крысиными мозгами.

Под ноги тут же подвернулась какая-то пустая жестянка. Зарецкий лишь чудом сохранил равновесие, раздраженным пинком отправив склочную банку в короткий полет. Загрохотала по каменному полу, покатилась, затихла.
Зарецкий прислушался. Тихо. Разве что показалось, что процокало что-то тихонько. Будто острыми коготками по полу. Крысы. Наверняка крысы.
Еще несколько шагов и выставленные вперед руки наткнулись на холодный камень. Стена. Уходит в обе стороны. Подвал, над которым он провел целый месяц своей жизни, явно не торопился делиться своими секретами.
Некстати мелькнула мысль, что сжечь все это, возможно, было не такой уж и плохой идеей. Всяко лучше, чем рисковать сломать себе шею в темноте.

Устал я греться
У чужого огня,

Вывел Зарецкий, придирчиво ощупывая стену. Особое внимание уделялось лишнему пальцу. Вдруг чего подскажет. Новый орган в последнее время предпочитал отмалчиваться, но с другой стороны, нашел же он автомобиль.

Но где же сердце,
Что полюбит меня.

Чиркнула спичка, озаряя подвальные своды неверным светом. Не зря же тащил-шуршал. Теперь можно и осмотреться, пока обратно не погасла.

Неровное, чуть трепещущее под сквозняком пламя выхватило из темноты посеревшую от времени каменную кладку. Справа какие-то стелажи, заваленные брошенным былыми хозяевами мусором, а слева... по левую руку Зарецкому открылось серое лицо, уставившееся на него пустыми провалами глаз и распахнутого в безмолвном крике рта. Вытянутые в пустоту мертвенно-бледные руки едва не касаются груди Мстислава скрюченными пальцами.

-Фу, бля!

Был бы Зарецкий среднестатистической домохозяйкой, хлопнулся бы в обморок. Был бы говорящей собакой из одного местного мультфильма, запрыгнул бы к кому-нибудь на руки. Был бы он крутым спецназовцем... начал бы исследование подвала с гранаты.
Но, гранаты у него не было, на руки прыгать было не к кому, а падать в обмороки надо было раньше.
Так что Зарецкий, коротко матюкнувшись, рефлекторно бросил спичку куда-то в область лица неведомой хренатени, а правой рукой, в которой уже был зажат нож, взмахнул перед собой, отбиваясь от возможного нападения.