Властелин Колец. Четвертая Эпоха. | ходы игроков | 4.1. Окраины Фангорна, Западный Эмнет.

- Никогда не сдавайся. Держись, выдерживай, терпи. Ибо ты выше. Ты выше всего, что видишь вокруг. Ты идеален. Слышишь меня? Идеален! И-де-а-лен!!!
Эти слова крутились в голове Огхука по кругу, словно мантра. Он помнил. Саруман начинал их говорить почти шепотом, а заканчивал в неистовом крике. Тогда постоянно в воздухе висел страх. И подчинение. Тогда было... Где это... Что? Деревья? Еды... Где я? Огхук помнил...

- Эй, Джола, смотри, тут кто-то есть! Смотри, он, кажется... Кажется, мертв... Или?..
Огхук услышал эти слова. И различил их в точности. Странно, в последнее время даже дышать было тяжело, а тут такое четкое восприятие. Урук поднял голову, посмотрел в ту сторону, где должен был быть источник звука. И он там действительно был. Светловолосая девушка, скорее всего, из народа Врагов Белой Длани, бежала к нему. Но война уже в прошлом. В прошлом.
- Ахехей, ты там, ты живой, хей? - испуганно кричала девушка, - Джола, да иди же сюда! Посмотри на него! Какой он изодранный, наверно, заблудился в лесу или идет издалека...
Сколько времени прошло? Неужели они уже позволяют себе вот так бегать по здешним полям невооруженными? Да уж... Миновали дни, когда ровные ряды Изенгарда наводили ужас на местные деревни, когда жители боялись нос высунуть за собственный двор без охраны. Миновали те дни...
Девушка и теперь еще с ней парень приближались к Огхуку. Они были одеты в обычные роханские одежды, каких урук видел много за свою жизнь. Немало таких же одежд залились кровью на его глазах и под его же властный рев. Они подошли, но, кажется, побоялись приближаться вплотную и остановились.
- Ты живой, добрый человек? Хей, мы можем тебе помочь?

- Идеален... идеален... идеален... - эти слова продолжали звучать в голове урук-хая, переходя с шепота на крик и обратно, даже когда бывший шаман открыл глаза и осознал, что никакого Белого Волшебника здесь нет. Глубокий, властный голос того, кто породил урук-хаев... даже сейчас, спустя годы после того, как Шпиль Изенгарда пал, Огхук помнил его, помнил каждое слово, каждую ноту.
Услышав, как его окрикнули, Огхук инстинктивно схватился за лежавшее рядом копье... точнее, попытался схватиться - за те несколько часов, что урук-хай провалялся без сознания, рука успела затечь и отказывалась слушаться... А часов ли? - внезапно пронзила голову ветерана Хельмовой Пади мысль. И действительно, он не помнил, сколько уже его бренное тело валялось на этой траве, пока дух витал где-то в прошлом. Прошлом, где все было просто и понятно. Прошлом, которого не вернуть.
Эти двое хай - людей, как они сами себя кличут, - были явной проблемой. Их запахи били в нос, разогревая кровь: молодой парень, девочка, нет, девушка, тоже молодая, но уже явно созревшая, ведь ее запах так приятно будоражит и заставляет выть звериное нутро; и, как приятная приправа, легкое-легкое дуновение страха... Да, таких любили встречать в его отряде. Их не убивали сразу, нет. Перед глазами шамана уже мелькали многочисленные картины из прошлого, но он усилием воли прервал их. Сейчас они увидят, кто он, и тогда испугаются и побегут к себе в деревню, расскажут о том, кто скрывается в лесах неподалеку. Убить их? Урук не был уверен, что успеет - именно успеет, а не сможет, - убить этих двух настолько чисто, чтобы у нашедших потом трупы людей не возникло мысли, что их убили не дикие звери. А уж узнать раны от оружия изенгардской ковки будет несложно - в этих землях их помнят слишком хорошо. Огхук понял, что у него есть только один вариант - хаи явно приняли его за одного из своих, но их самообман продержится ровно до того момента, когда они увидят его на свету.
- Живой я, - неприветливо и, возможно, даже грубо по меркам людей, ответил бывший шаман, отвернувшись от них так, чтобы глубокий капюшон полностью скрыл его лицо, чтобы они не увидели его клыков, - Сам справлюсь. - резко оборвав фразу, бродяга постарался встать на корточки так, чтобы глубокие тени этих лесов скрыли от этих наивных в своем бесстрашии людей, кто на самом деле перед ними, - Валите-ка домой, здесь вам не место для... - урук-хай понял, что забыл нужное слово на общем, но его размышления на корню прервала боль в животе, заставившая даже выносливого изенгардца согнуться пополам, взвыв через плотно сжатые зубы...

Девушка схватилась за голову, вскрикнула и тронула парня за рукав. Она выглядела испуганной.
- Джола! Что ты стоишь, как истукан?! Помоги, видишь, человеку больно?!
Но Джола не спешил помогать человеку, которому больно. Он всматривался и всматривался. А потом заговорил.
- Уважаемый, с вами точно все нормально? Хотя, я же вижу, что вы справитесь и сами. Вы не выглядите слабым. И вы явно не из трусов, потому как бродите на границе Леса. Удачи вам, добрый человек.
Парень развернулся и зашагал прочь. Девушка стояла и крутила в недоумении головой. Она выглядела очень растерянной.
- Джола, ты что, куда ты идешь? Зачем? Вернись. Вернись, пожалуйста, Джола. Мы должны ему помочь. Давай отведем его в деревню.
Джола как будто не слышал.
- Стой же! Стой!
И Джола остановился. Он резким движением обернулся, в несколько быстрых шагов оказался возле девушки, схватил ее за руку и поволок прочь изо всей силы. Несколько секунд она упиралась, кричала, вырывалась, но он поднял ее за ноги, взвалил себе на плечо и так под крики понес ее прочь. Она била его кулаками по спине, орала и плакала, но Джола не останавливался. Парень что-то пытался ей обьяснить и Огхуку даже казалось, что он слышит отдельные слова и звуки.
- ...ла его лицо... прокаж... льной... заразит всю де...ню... дура... умолкни нако..ц...
Люди все дальше удалялись. Через некоторое время они и вовсе скрылись за холмом. К счастью или же к сожалению.

Бывший шаман, услышав, что люди удалялись, не стал окликать их. Во-первых, скрутившая его боль не позволила бы Огхуку сделать и трех шагов, а во-вторых, его вполне устраивало, что они сейчас пойдут в деревню и всем напоют, что рядом с деревней появился прокаженный - напуганные хаи как минимум неделю не покажут и носу из своих домов, опасаясь жуткой болезни...
Но сейчас урук-хаю надо было разобраться с более первоочередной проблемой, нежели дрожащая в страхе деревенщина. Как только приступ голода ослаб, изенгардец подтянул к себе узелок с нехитрым скрабом и, повозившись с узлом, достал куски вяленого мяса, и начал есть их прямо так, холодными. Урук вообще был по жизни не брезглив - ему с братьями приходилось испробовать и жареного мяса, и сырых потрохов орков, и даже той гадости, что люди зовут хлебом.
Наконец, с горем пополам утолив требовательный живот, Огхук поднял с земли свое копье и огляделся. Определенного направления у бывшего шамана до сих пор не было - он лишь хотел оказаться подальше от того слабака, в которого превратился Саруман.
Шаман посмотрел на глухую стену деревьев. Лес Фангорн. Паренек, этот Джола, сказал, что он не трус, потому как пришел в этот лес. Даже в армии Белой Длани про этот Лес говорили лишь вполголоса, но и вспоминали его обычно только трусливые орки. Огхук не боялся этого леса, он чувствовал, что он опасен и полон тайн, как всякий старый лес... Бывший Шаман внезапно понял, что его просто разбирает любопытство... Он помнил, как видел образ Сарумана, когда тот передавал ему свою волю, волю, которую он послушно передавал собратьям... Шаман внезапно осознал, почему он так остро вспоминал сейчас Белго Волшебника - столь знакомое ощущение чьего-то взгляда.
- Что ж, я тоже не слепой! - решил про себя урук-хай, опершись на копье, будто на шест, и, закрыв глаза, стал вслушиваться в окружавший его лес. Так он вслушивался, когда чувствовал зов Белого Волшебника, но сейчас он пытался устлышать этот лес. Лес Фангорн.

Долго ли, коротко ли стоял Огхук, напрягая все свои чувства, но ничего не мог ни услышать, ни увидеть. В лесу шумела листва, слышались какие-то голоса. Вероятно, это деревья переговаривались на своем языке. Урук-хай знал, что это не сказки для детей, что деревья, некоторые из них, на самом деле живые и могут не только разговаривать, но и передвигатся. В чем, собственно, любой изенгардец мог убедиться не так уж и давно...
Откуда ни возьмись в голове запульсировало какое-то неясное ощущение. Огхук не мог понять, что это, но знал, что с ним такое уже бывало. Он мог чувствовать. Оно шло из леса. И оно несомненно излучало дикую опасность. Огхук просто таки ощущал струи ненависти и злобы, идущие с леса. Ощущение вырисовывалось все четче.
Если бы с ним была его команда, они бы ни за что не вошли в Фангорн. Именно оттуда пришла смерть Изенгарда. Конец всего, во что они верили. Для чего были созданы. Но Огхук был один. И должен был решить все самостоятельно.

Огхук стоял, пытаясь почувствовать силу этого места, что смогла сокрушить Изенгард. В свое время Саруман на полном серьезе предостерегал своих "детей" от походов в Фангорн. И сейчас к нему, бывшему шаману, приближалось то, что погубило целый город. Его родной город. Страх и ярость бились в урук-хае: с одной стороны, он был готов драпать без оглядки, а с другой - кинуться на появившегося врага с копьем наперевес. Впрочем, что-то подсказывало изенгардцу, что убежать ему вряд ли удастся, равно как и сразить то, что собиралось появиться здесь. Оставалось, видимо, только спрятаться - шаман не питал никаких иллюзий по поводу того, что его могут помиловать, если он не будет проявлять признаков агрессии - существо, приближавшееся к нему, было явно в гневе, поэтому Огхук быстро оглянулся в поисках места, где он бы смог переждать, пока его будут искать. Чувствуя, как кровь закипает, урук-хай из последних сил сдерживал свою дикую натуру, пытаясь почувствовать, где его не смогут найти.

На счастье для урук-хая, долго ему искать не пришлось. Высмотрев или же действительно почувствовав неподалеку небольшую ямку меж двух деревьев, он направился туда и залег, укрывшись плащом. Чувство опасности все нарастало и приближалось. Пролежав так еще несколько минут, Огхук наконец увидел то, что было источником этого чувства.
Из леса выбежало трое урук-хай, безумно крича и размахивая руками. Шаман сразу понял, что это они. В их глазах застыл ужас, они бегали словно угорелые друг вокруг друга. Казалось, они потеряли рассудок. Или пребывали в состоянии неимоверного ужаса.
Вдруг появился какой-то свист, сначала тихий, а потом все громче и громче. Что-то большое пронеслось в нескольких метрах от Огхука. Грохотнуло, трясонуло. И в этот же момент крики затихли. Шаман посмотрел в сторону урук-хай - двое из них были раздавлены огромным валуном, а третий лежал на земле и тихо стонал. Но через несколько секунд затих и он.

Пульсация в венах исчезла, опасности больше не было "слышно".

Урук-хаю казалось, что над тем небольшим участком Леса, куда ему угораздило попасть, только что пронеслась буря - и исчезла вдалеке, оставив после себя кровавую жатву. Несмотря на то, что ни слух, ни нюх, ни даже это странное чувство урук-хая даже не намекали на опасность, Огхук все же переждал еще несколько минут, прежде чем покинуть свое небольшое убежище. Бывший шаман посмотрел на камень со смешанным ощущением уважения и страха - воистину, чтобы метнуть такое, надо обладать силой тролля, не меньше. Осторожно обойдя "снаряд", Огхук обнаружил примерно то, чего и ожидал - двоим из своих собратьев он уже ничем не мог помочь, а вот третий... Может, еще поживет, но вряд ли он теперь много навоюет. И все же изенгардец подошел к нему и привстал на корточки, опершись на копье и внимательнейше изучая раны собрата. Сочувствия к воину в нем не было - тот сам поддался жалкому чувству страха, и оно его, скорее всего, уже погубило - но, прежде чем уйти, он может оказаться полезен тем, что ответит на кое-какие вопросы... - Интересно, а куда мы уходим после смерти? И уходим ли куда-либо? - позволил себе на мгновение отвлечься шаман, но быстро собрался и продолжил осмотр.

Третий из урук-хаев, некоторое время еще подававший признаки жизни, при касании Огхука к нему издал истошный крик и... Похоже, тут же умер. Его глаза закатились, а руки перестали дрожать. Огхук начал шарить, выискивая что-нибудь полезное. Обыск всех троих урук-хай принес незначительные результаты.
Огхук нашел три меча в ужасном состоянии, ржавые и исцарапанные, флягу воды, большой изенгардский пехотный щит, добротные кожаные ботинки, несколько старых стрел к арбалету, метательный топорик и два куска старого протухлого мяса. Дальше искать смысла не было - все, что можно было тут найти, уже лежало в куче перед Огхуком.

Увидев, что от первого же прикосновения воин закатил глаза и отправился следом за своими менее удачливыми собратьями, Огхук презрительно сплюнул - и это сын велекой расы, созданной, чтобы править всем миром? От приступа горечи, вызванной этой мыслью, урук-хаю захотелось сплюнуть снова - или пнуть бездыханное теперь уже тело. Если бы шаман заранее знал, во что превратятся его некогда гордые и сильные братья - не ушел бы из Хельмовой Пади, предпочтя смерть воина столь жалкому существованию.
Но сожаления недолго держали в своем плену разум шамана, и вот он уже безо всякого презрения мародерствовал, обирая еще теплые тела воинов. Осмотрев их мечи, Огхук презрительно хмыкнул и отбросил ненужные железяки в сторону - все равно от них никакого проку; щит он тоже собирался было бросить к ним же, но в последний момент передумал и отложил на землю рядом с собой. Совсем другая участь ждала флягу и еду - мясо Огхук тут же сложил себе в мешок, прекразно зная, что его живот достаточно крепок, чтобы осилить и такую пищу, а флягу повесил себе на пояс. Туда же пошли и стрелы к арбалету, и метательный топорик - таким и дрова колоть, и зверя забить можно. Наконец, посмотрев на свою обувь, крепко стоптанную дорогой и держащуюся лишь на честном слове, шаман достаточно оперативно переобулся, после чего несколько минут привыкал к новой обувке - ведь прошлые ботинки топтали землю от самой Хельмовой Пади, так что их состояние оставляло желать много лучшего. Наконец, после всех этих сборов, урук-хай поднял с земли щит и, перехватив копье одной рукой, постарался оценить, насколько данный стиль удобен, сделав несколько простых ударов и блоков против воображаемого противника.

Поупражнявшись в новом обмундировании, Огхук осмотрелся вокруг. Было спокойно. Птички пели, бабочки летали. Как будто несколько минут назад прямо здесь не закончились три жизни.
Огхуку предстояло решить, куда идти дальше. По одной стороне - лес Фангорн, по другой - бескрайние просторы Страны коней. Конечно, возможных направлений было много, но придется выбрать лишь одно.

Немного освоившись с найденным щитом, Огхук закинул его через плечо и посмотрел вокруг. Его, возможно впервые за всю жизнь, посетила мысль о том, что он не знает, куда идти. Во время Воины с ним везде и всюду была Воля Сарумана, с которой не было смысла ни в картах, ни в навигации... затем, после падения Изенгарда, единственным ориентиром Огхука был слабый отзвук силы Белого Волшебника, на который он шел, будто мотылек на свет, а после - бежал от него же, как от лесного пожара. И только сейчас, пройдя столько без собратьев и указаний Волшебника, бывший шаман понял, что свободен. Он может пойти куда и когда захочет, были бы припасы да верное копье. Но самый важный вопрос - куда идти - оставался без ответа. Шаман задумался и понял, что его познания в географии, да и вообще истории этого мира были слишком малы. Для него, как и всех урук-хаев, был только Изенгард - родной дом - да весь остальной мир - который следовало поставить на колени. Теперь же был лишь мир, а он, Огхук - лишь песчинка некогда сотрясавшей этот мир лавины. Но, пусть урук-хай и не знал ничего о мире в общем, ближайшие земли он знал: на севере были раскинуты непроходимые чащи Фангорна, а на юг - замли конелюбов-роххиримов; на западе же были земли дунландцев, кровных врагов Рохана, да земли полуросликов. Присев, урук-хай стл обдумывать эти варианты. Запад он отбросил сразу - слишком уж свежи были воспоминания о падении Белого Волшебника. Если же пойти на юг, в земли Рохана - он станет легкой мишенью, ибо на степях не укроешься от отряда всадников. Север, через лес и его защитников? Тут у одинокого путника был бы шанс выжить, не будь на стороне энтов сами деревья. Нет, тут нужен был иной путь, но какой?
И тут шаман широко раскрыл глаза, вспомнив то, что поразило его в свое время. Он вспомнил реку. Да, именно так называли хаи потоки воды, что неслись по лишь им известному маршруту. Огхук вспомнил, насколько сильно было его удивление, когда он увидел мощь воды, легко сносящей камни. Это было, казалось, в прошлой жизни, когда он и его отряд впервые покинули Изенгард и направились в земли Рохана. В тот день юный шаман дал себе слово пройтись вдоль одной из таких рек. Глупая, непозволительная воину Белой Длани мечта, но теперь, когда Белой Длани уже нет, разве Огхуку осталось что-либо, кроме погони за мечтой?
Встав с колен, шаман, сам того не заметив, довольно улыбнулся. Пусть он и не проживет до седых волос - глупо на это рассчитывать, когда ты живешь среди врагов, - но он хотя бы не станет животным, как многие из его бывших уже соратников. Дело оставалось за малым - найти эту самую реку. Урук-хай смутно помнил, что из Леса выходила какая-то река... Река Энтвош, кажется, так ее звали. Решив, что этот выюор окончателен и теперь он уже никуда не свернет, шаман принюхался и прислушался, вспоминая, далеко ли ему до реки.

Запахов было много. И особенно много их доносилось со стороны Леса. Но все же Огхук почуял то, что искал. Слабый запах странной свежести и влаги. Кажется, именно так должна была пахнуть та самая река. Не раздумывая, шаман тронулся в путь.
Идти вдоль леса казалось немного рискованным, помня о том, что недавно случилось с теми, кто откуда выбежал в ужасе. Но урук надеялся, что Лес не трогает тех, кто не трогает Лес.

... Путь оказался не таким уж и длинным. Река уже была слышна. Бурные потоки, что выходили из леса и неслись далеко на восток. Выйдя из-за холма, Огхук ее увидел. И на несколько секунд даже перестал дышать. Это было почти так же страшно, как в Изенгарде. Страшно и маняще. Маняще и привлекательно. И страшно.

Узрев реку во всем ее величии и красоте, Огхук замер. Казалось, у урука даже перехватило дыхание от всей силы этого зрелища. Шаман просто стоял и смотрел, как могучие потоки воды смывают со своего пути все противостоящее реке. Какими же маленьким и несуразным казался сам себе шаман сейчас - ведь он был чем-то вроде песчинки для этой реки, песчинки, которую она бы смыла и не заметила. Шаман оглянулся и посмотрел на лес. Таинственный Фангорн, таивгий в себе множество секретов. Огхук почти физически ощущал его старость, но Лес уже доказал, что старость отнюдь не означает дряхлость. Недвижимый и замкнутый, он таил - да и таит - в себе силы, которым не смог противостоять даже Белый Волшебник. Эта сила и пугала, и манила шамана не меньше, чем река, обещавшая собой движение и обновление...
Прервав эту мысль усилием воли, урук-хай нахмурился. Да что с ним, Балрог побери, такое?! Раскис так, что того и глядишь сейчас разревется, как хай, просящий о милосердии. Но ему, отродью орков и людей, никогда небудет прощения или милосердия. Пусть Огхук и не слишком долго жил на этом свете, одну истину он уже успел усвоить - ничто не проливается так легко и не запоминается так надолго, как кровь. Эти хай, люди, даже друг другу не могут простить пролитой крови - достаточно вспомнить кровную вражду Рохана и Дунланда, коей в свое время воспользовался Саруман - что же говорить о том, в чьих жилах течет кровь орков? Саруман погиб, Красное Око - божество орков - низвержено, и сейчас победоносные отряды людей выслеживают и уничтожают каждого орка или урук-хая, который попадется им на глаза.
От злости из уст урук-хая вырвался глухой, гортанный рык. Всем воинам Белой Длани ставили этот рык, чтобы боевой клич Изенгарда сковывал врагам сердца. Изенгардец невольно вспомнил, как он старался, чтобы его рык был особенно жуток, так чтобы услышавший его орк или хай в ужасе бы бежали наутек - и рык злости перешел в горький смех... Шаман смеялся над собой со всей своей наивностью. Как же он был тогда глуп!
Отсмеявшись, Огхук ощутил себя таким уставшим, будто бы он пробежал дневной марш-бросок, а не спал буквально несколько часов назад. Шаман снова нахмурился, и на сей раз не удержал язык за зубами:
- Создатель, да что со мной такое?! Где это видано, чтобы урук-хай хирел от своих мыслей, становясь беспомощнее слабейшего из хаев?! Да кто мы вообще такие?! Для чего ты привел в этот мир мой народ, народ урук-хаев?! - воззвал шаман и, ощутив себя полностью обессиленным, оперся о ближайший ствол, глядя на то, как переливаются под солнцем волны на реке. Шаман то ли отдыхал, хотя сил у него должно было быть еще на недельный переход, то ли просто чего-то ждал.

Река неподалеку не останавливалась ни на минуту. Чего не скажешь об Огхуке. Он просто стоял, смотря по сторонам, и ничего не делал. Местность вокруг была спокойная, повторной встречи с хай или с кем-нибудь еще не предвиделось.
Сзади из Леса доносились приглушенные звуки, похожие на шепот, но шаман не придавал этому особого значения. Эти звуки были постоянными спутниками жизни уруков в Изенгарде. Саруман велел не обращать на них внимания, что и удавалось делать, пока сам Лес не пришел и не уничтожил все.

Солнце было еще высоко, до вечера оставалось часов четыре-пять. Всматриваясь в реку, Огхук увидел, как в воде мелькают какие-то блики. Присмотревшись, он увидел, что это, похоже, такие зверьки. Они летали прямо в воде, почти не замечая ее бурных потоков. Да уж, каков этот мир!