Костры Беллетайна | ходы игроков | Холм за деревней

Старая Бернадетта копошилась на лугу, выискивая нужную травку - сосед, Лука, прихворал. А соседей надо выручать - тем более что Лука для Бернадетты всё равно оставался сопливым мальчишкой. Казалось, не так давно она - тогда ещё крепкая женщина - советовала его ныне покойной матери, как лучше всего лечить разбитые коленки. Совет был прост - крапивой по заднице.

Чуть улыбнувшись, как это бывает со стариками, вспомнившими молодость, старуха наклонилась, увидев, наконец, нужный корешок. Наклонилась, а затем, замерев на секунду, резко осела на траву. Моргнула пару раз, помотала легонько головой... Затем поднялась на ноги. Пошарила в сумке, нашла подсушенный "львиный хвост", пожевала, сплюнула. Слюну проглотила, затем тихонько шепнула несколько словечек нараспев.

Когда стало легче, Бернадетта направила свои непослушные, бесчувственные ноги в сторону холма. Она чувствовала раньше - а теперь совершенно точно знала - что скоро начнётся "то самое". И пускай у старухи не было особого желания принимать в этом участие, другого выбора как-то и не предвиделось.

К тому же, старой Бернадетте было интересно, как всё обернётся. Ведь если не ради тщательно скрываемого любопытства, то ради чего ещё она продолжала топтать эту землю?

Жара ещё стояла над лугом, но сквозь неё уже пробивались прохладные струйки - вечерело.
Гвендалина шла степенно, неторопливо разводя ногами высокие травы, как шелестящую зелёную воду. Благо, можно было не спешить: дом Бьянки стоял на отшибе; иди себе, смотри, как закат скатывается вниз, стягивает лучи за холм, подсвеченный алым.
Негромко брякают браслеты на руках, шуршит юбка, полотняная сумка легонько хлопает по бедру. Всё хорошо, всё спокойно. Отдыхает спина, вечно преклонённая перед полем, расслаблено лицо, которому пока не нужна маска. Одна только мысль, вечная мысль: как же дети? Дома ли они?
"Ничего-ничего, - успокаивала она себя, - Мати уже взрослый... Господь с ними. Они уже спят". Женщина достала из-под рубашки крестик и приложилась к нему губами, спрятала в кулаке.
Гвенде представились две кудрявые детские головки на белоснежной подушке, едва не соприкасающиеся маленькими носиками, и она мысленно ещё раз расцеловала своих спящих детей. Если бы кто-то заглянул сейчас ей в глаза...

Темнело быстро. Холм обволакивала чернота. Гвенда вдруг рассердилась, что ей пришлось оставить дом в такое время, что пришлось идти сюда неизвестно зачем. Нет, известно, но не понятно, что нужно делать, что говорить. А вдруг нужны особенные слова?
Но не на кого было сердиться, кроме как на позывы своей собственной души, потянувшей сюда, заставившей, хоть никто и не приказывал.

Старуха. Бьянки видела её иногда, слышала имя, но ни разу ещё с ней не заговаривала. Знала только, что можно доверять Берандетте Витали.
"Она должна знать".
Гвенда подошла, низко и уважительно поклонилась.
- Здоровья тебе, Берандетта.
Может быть, нужно было сказать что-то ещё... Женщина не знала.

Бернадетта спокойно посмотрела на поприветсвовавшую её женщину. Значит, вот оно. Гвен, Гвендолина. Гвендолина Бьянки. Теперь уже точно - назад пути не будет, нет, и не было. И не надо.

Плавный кивок головы - ответ на приветствие.
А потом - в самую суть.
Увидеть. Понять. Запомнить.
Женщина как камень? Нет. Как дом. Каменный дом большого семейства. Внутри - тепло. Как очаг. Это сердце. Это любовь.
Такие много могут. Худшее в их жизни - когда предадут, ударят в спину.

Чуть сжав губы, старая Бернадетта напряжённо вгляделась в темноту, ожидая последнюю новоприбывшую. Тогда всё и начнётся...

Светлана поднималась на холм быстро, торопилась, боялась опоздать и ударить лицом в грязь.
Не опоздала вроде.. Сумерки еще не сгустились - все небо полыхало алым, предсказывая ветреную погоду на завтра.
Длинный сарафан мешал делать слишком большие шаги, вынуждая девушку идти чуточку медленнее, чуточку степеннее.
Наконец, славянка взобралась на вершину холма - синие глаза блестят, щеки сияют спелым румянцем. Торопливо огладила платье, провела ладонью по длинной, до бедра, косе темного каштанового цвета.
Огляделась, потом раскинула руки, закружилась на месте, глядя в небо, расслабляясь, впуская в себя всю прелесть уходящего дня, его мудрость, сочное тепло.
Потом, перестав кружится, прислонилась к деревцу у самой вершины, обняла ствол, что-то нежно ему прошептала, погладила шершавую кору, прижалась щекой, вдыхая теплый древесный запах...
Хорошо..
Наконец, Дева вышла к двум, уже ожидающим ее...наставницам? Товаркам? Надзирательницам? Нет, только не последнее. Ведьмы образуют триединство, они не должны ссориться - по крайней мере, Светлана свято в это верила.
- Доброго вечера, сеньора Витали, сеньора Бьянки - девушка поклонилась обоим - довольно низко, потом выпрямилась, посмотрела на дам со смущением и легкой неуверенностью..

Всё. Трое собрались. Теперь... теперь что-то должно начаться. Старая Бернадетта волновалась - конечно, где-то внутри. В конце концов, она была старшей.

Короткий взгляд брошен на девушку. В девушку. И сумерки - не преграда. Они мешают как следует рассмотреть только лицо. А так - всё видно. Жизнь, как деревце. Зеленеющее вопреки неплодородной земле. Вопреки лесорубам. А ещё - что-то близкое, родственное самой Бернадетте. Жажда знаний.

Бернадетта ощутила, как внутри неё разливается тёплое спокойствие. Источником, несомненно, были Гвен и... Еле заметно сдвинув брови, она припомнила сложное имя - Свьетлана.

Короткий кивок младшей. Слова казались излишними.
В итоге, теперь всё стало проще. Стало понятнее. Она, "синьора Витали", несёт ответственность за этих двоих. Потому что пускай они и сильны - возможно даже, сильнее её самой - но пока ещё не всё знают. Не всё видят.

А пока - старуха подняла глаза на небо. Теперь осталось только самую малость подождать.

Пришла. Юная, нетронутая. В ней всё было свежо и чисто, хоть жизнь уже и коснулась, царапнула грязной лапой, но почему-то не занесла заразу в эту девушку. Всё ещё мотылёк с прозрачными крыльями. Надолго ли?
Гвенда внимательно посмотрела на юную ведунью. Без улыбки, без какой-либо эмоции. Чужачка. Но это ничего не значило, это внешнее, ведь было что-то другое... Бьянки знала, как тяжело на чужбине.
- Здравствуй, - женщина нагнула голову, чуть прикрыла глаза. "Я старше, но я тебя уважаю", - говорил этот жест.
Они были нужны друг другу, и теперь Гвенда впервые за много лет почувствовала себя среди "своих", среди близких друзей. Это было даже чем-то похоже на семью - ощущение если не безопасности, то свободы. И это оказалось так неожиданно приятно и весело, что рядом есть кто-то, кто старше и опытнее тебя, кто может взять под свою опеку, научить, пусть даже пожурить за что-то. Что теперь не ты самая главная.
Бьянки проследила за взглядом старухи и тоже посмотрела на небо. Там - загорались одна за другой маленькие свечки за упокой разных душ. Там сидели цикады и верещали с небес свои ласковые песни.