Осколки кривых зеркал | ходы игроков | ***Конверт

На объяснения девушка лишь пожала плечами. Я мол только предположила.
Водила же напротив с удовольствием поболтал ещё с Калисом местами сопереживая сложившейся ситуации, а местами уже явно примеряясь как бы качественней рассказать случайному знакомому про тяжёлую судьбинушку. Но, как не странно, направление он всё же показал.

Методом вопросов и некоторых ответов ты вышел на некую улицу, где твоё внимание привлекла развилка, перед ней церковь, небольшая, похоже что даже не католическая. Католическую ты бы отличил, а эта была странной - линии мягче, рисунки другие. У церкви нищенка. Женщина слабо поддающаяся определению возраста, замотанная в платки и серые одежды. Вроде бы и не грязные, но настолько выцветшие, что уже сложно определить чем они были в самом начале своего существования. Час уже поздний - церковь закрыта, а нищенка всё сидит что-то тихо бормоча себе поднос.
На запястье у неё красная ленточка, тускло просвечивающаяся сквозь ворох тряпья.
Впереди более яркие огни центра и, через пару домов вывеска мотеля.

Хм, очень похоже на коптскую церковь, кресты прямые как и католические но чуть короче и эти хреновости выпуклые. Воистину Вавилон, где ставят капища всем богам, лишь бы бараны ходили стадами на работу да строили башни, чтобы дотянуться до неба и плюнуть Господу в лицо от гордыни. Видно много набралось этих животных если им поставили отдельный сарай
Калис презрительно взглянул на церковь, но припал на правое колено и осенил себя крестным знамением.
Вот чего никогда не видел, так это нищих перед церковью, шмотки и жратву раздают всегда внутри, а попрошайничать снаружи, это просто срать на то место, которое кормит.
Нищенка настолько бросалась в глаза, что взгляд Калиса поневоле скользнул по ней, мгновенно зацепившись за красный лоскуток.
"Освобождать Гроб Господен МЫ не собираемся.", так сказал тот сопляк. В таком возрасте говорить "мы" вместо "я", означает что он в какой-то шайке, как и эта хрюшка. Благотворящий бедному дает взаймы Господу, попробую её дёрнуть
— Воистину, меня сегодня ведёт сам Господь и посланцы его отмечены этими красными повязками на руках!
Воскликнул он подавая щедрую милостыню.
— Утром, малыш с такой же повязкой как у тебя, добрая женщина передал мне счастливое послание.
Пояснил он нищенке свой восторг и спросил.
— Может и у тебя есть хорошие новости для меня? Я разыскиваю девушку. Она приезжая и мне нужно её срочно найти, не проходила ли она здесь?
Он обстоятельно её описал и показал направление откуда она она могла прийти.

Женщина подняла на незнакомца глаза. Смотрела она пусто и не осознанно и вообще скорее всего была полностью слепа.
- Красными? Посланцы господа носят врезанные стигматы, что бы лишь своя кровь окрашивала их руки... - сухой и скрипучий голос. - Мальчишки часто приносят добрые вести, в особенности от тех, кто их отправляет. Но иногда за ними следуют тёмные демоны, умирающие от грязи в душах людей, да.
Женщина покачала головой. На милостыню она даже не обратила внимания, да и вообще, судя по всему шапочка, заботливо вычищенная поставлена была скорее всего кем-то другим.
- Но твоя девочка здесь, - она хитро улыбнулась, оскалив жёлтые зубы. - И хоть она и не принадлежит тебе, но нити уже дрожат от лапок паука спешащего по ним. Осторожно.... Звёзды, - она ткнула пальцем куда-то вверх. - Сегодня же их плохо видно, да?
Спрашивала она что примечательно к мулату и не обращаясь, просто куда-то в сторону.

— Под посланцами божьими я разумею людей, которые охваченные благим духом указывают мне дороги, уготовленные мне по полям земной юдоли. Сами того они не ведают, но Господь в сердце моём, а посему я чувствую его благодать в них. Порой зло скрывается за самыми благочестивыми телесными язвами дабы обмануть душу доверчивого мирянина.
Тягостно вздохнул Калис. Сушеная вобла как и все пророчицы нагрузила много чего не выдав при этом ни слова полезной информации.
— Что значит "она здесь"? — Калис внимательно осмотрелся по сторонам, — Неужто она исчадие ада и сам Князь Тьмы укрыл её от моих глаз? От сетей этого паука не скрыться никому, ибо мы все рождены в грехе и живём нём. Но что мы можем противопоставить козням лукавого? Только твёрдость веры и молитву.
Калис сложил руки и с чувством произнёс свой любимый 34 псалом:
— Вступись, Господи, в тяжбу с тяжущимися со мною, побори борющихся со мною;
Да постыдятся и посрамятся ищущие души моей;
Да обратятся назад и покроются бесчестием умышляющие мне зло;
Да будут они, как прах пред лицем ветра, и Ангел Господень да прогоняет их;
Да будет путь их темен и скользок, и Ангел Господень да преследует их,
Ибо они без вины скрыли для меня яму - сеть свою, без вины выкопали ее для души моей.
Да придет на него гибель неожиданная, и сеть его, которую он скрыл, да уловит его самого; да впадет в нее на погибель.
А моя душа будет радоваться о Господе, будет веселиться о спасении от Него.
Последняя строчка особенно укрепила его дух, омрачённый зловещими предсказаниями нищенки.
— Так значит больше тебе нечего мне больше сказать, добрая женщина, где и как мне найти эту заблудшую девушку?
Спросил он напоследок, приглядываясь к вывеске мотеля невдалеке.

- Перед тобой.
Она улыбнулась ещё шире.
- Лучшие пауки это люди. Те кто выше не могут выходить сюда самостоятельно, поэтому за них всё делают люди, которые кормят тёмных волков внутри себя.
Женщина вздрогнула и сгорбившись ещё больше зябко запихала сухонькие ручки поглубже в рукава.
- Здесь чисто и часто шумно, поэтому я сижу, - зачем-то пояснила она на всякий случай.

— Перед мной?
Повторил Калис прежде чем выслушал очередую порцию лабудени о пауках-букашках и волках-барашках.
Давай ещё кратенько расскажи про Мир Паука и Мир Стержня или херню о черном и белом волках в людских нутрях. Припомнил он затрёпанные детские миссионерские книжицы, которые по его представлениям пишут старые монахини-целки для того чтобы оправдать свою факаную жизнь.
— Да поможет тебе Господь в твоём сидении, добрая женщина, спасибо тебе за твои наставления. Пойду я, помолившись...
Он сдержался чтобы не сплюнуть с досады под ноги этой затюканной дуре и пошёл проверить церковь.

Церковь была естественно закрыта в столь поздний час, но здесь имелся импровизированный звоночек, судя по всему это был всё же небольшой монастырь, где монахи не только молились, но ещё и жили. Когда дверь глухо стукнулась, оповещая о своей закрытости нищенка гортанно рассмеялась.

2* Мотель встретил Калиса электрическим освящением, яркими красками и заспанным пареньком на ресепшене, которому явно не терпелось свалить куда-нибудь развлекаться. Обычный такой мотель с предоставлением почасовой оплаты номеров, при его непосредственной близости к центру это было даже не удивительно.

Просто говенные францисканцы какие-то, которые прутся от бедности
Подумал Калис при виде древнего звонка. Он давно привык к эскалаторам в соборах и кондиционерам в церквях.
Нечего туда ломиться, в нашем католичестве повечерие давно прошло, и даже если эти еретики и не правят полунощницу и хвалитны, всё равно любые монахи рано ложатся спать и ешё раньше встают. Наведаюсь сюда завтра. А чтобы не таскаться туда-обратно, заночую рядом, в мотеле.
Его раздумия прервались смехом нищенки, Калис зябко повёл плечами и решительно направился к мотелю. Тот по внешнему виду казался обычной берлогой для быстрой трахалки. Почасовая оплата, кабельный телек с букетом порно-каналов и с обязательной скарбезной картинкой на стене со скрытым блудом. Такие норы ему нравились, там двигалось много народу и все старались особо не светиться. По дороге Калис быстро вытряхнул из своего бумажника всё барахло, оставил там сотку мелкими купюрами и засунул фотографию девушки.
К респшену мотеля он подошёл, озадаченно вертя его в руках.
— Эй, братишка, я нашёл этот бумажник перед дверьми вашего мотеля. Я вообще сам бабло люблю, а тут глянул на церковь и дай думаю спрошу, может кто из жильцов посеял?
Поведал он свою нехитрую историю заспанному служителю уюта и крова. Он плюхнул бумажник на стойку, неуверенно его открыл, разочарованно вздохнул.
— Бабки небольшие, карточек, документов нет .. вот только фотка ... взгляни .. не из ваших гостей киса будет?

Парнишка кинул быстрый, почти смазанный взгляд на фотографию, картинка его не впечатлила, поэтому он лишь равнодушно пожал плечами.
- Не.. За мою смену не было, я уже тут почти сутки приканчиваю.
История про внезапную добродетель его явно не впечатлила, судя по всему, по его личному мнению, окажись он на месте незнакомца забрал бы себе в карман и не парился.

— Тьфу ты не везёт-то как....
Калис сокрушённо покачал головой, хотя и не ждал другого ответа, сунул бумажник себе в карман.
— Тогда дай мне номерок поспокойней часиков до 10 утра. Как тут, соседи-церковники не шибко звонят по утрам? Чё вообще это церковь такая, никогда сроду такой не видел....
Подавляя зевок спросил он.
Вызову ребят, пусть перегонят сюда тачку с автовокзала. Заодоно пусть наксерят обьяв типа:
"Найден бумажник
с деньгами, документами и этой
фотографией девушки.
Потерявшего просьба
связаться по телефону."
Ну и дам свой сотовый, он у меня с автоответчиком. За ночь они обклеят этот вшивый райончик и вполне вероятно, что эта краля купится и сама позвонит. Любопытство — порок всех баб без исключения.

- Как тут, соседи-церковники не шибко звонят по утрам?
- Да не... Эти тихие, им высовываться то нечего Рорк и так их недолюбливает, - с ухмылкой прокомментировал парень.
А вот номер Калис получил незамедлительно - плохонький и без какого-либо особенного вида, но зато добротный с ванной и кроватью.

Разбудили его как он и просил - ровно десять звонком с ресепшена, в трубке на этот раз раздался приятный женский голос с напоминанием времени и пожеланиями доброго дня.

Калис решил не тянуть резину и посвятить этому делу ещё максимум сутки. Получив номер он незамедлительно перезвонил в химчистку. Трубку взяла Мэй и хотя её тон был по обычному сух, Калис понял, что перспектива поработать до глубокой ночи её не обрадовала.
Когда они вскоре подогнали к мотелю его тачку с автовокзала, Калис поставил чёткую задачу:
— От руки, фломастером напишите текст, приложите к нему фотографию и накопируйте пару сотен. И я хочу чтобы на каждом видном месте от автовокзала до сраной мотельной коробки висели эти штуки. Тут недалеко есть мутная то-ли церквушка, то-ли монастырёк, налепите им прямо на входные двери. Повесьте немного обьявлений на улицах вокруг вокзала, но без фанатизма. И всё это прямо сейчас ночью!
Калис отдал им фотографию и задумчиво почесал затылок.
— Смоки, и ещё тебе будет задание — сделай сам или свяжись с кем-нибудь. Церковь за ночь нужно разрисовать граффити — перевёрнутые кресты, виселицы и надписи "Линчевать ублюдков!", "На костёр иуд!", "Конец крысам!", "Слуги Сатаны — вон!" Записал? Держи под это дело отдельно три сотни баков.
Как настоящий босс, который нагрузил своих роботяг по самое не могу, Калис вернулся в номер и лёг спать.
Спал он плохо, ему снился декоративный портал церкви его детства, там в углу, на контрофорсе был мерзкий барельеф — жена похабная, оголенная, со спущенной кожей, угрызаемая нечистыми лягвами, уязвляемая аспидами и уестествляемая толстобрюхим сатиром с крупом грифа, с ногами, утыканными жестким пером, и с бесстыжею глоткою. Во сне Калиса у ней было лицо нищенки. Она изрыгала хулу и бесновалась.
Только звонок мотельной прислуги вырвал его из мрачных кошмаров сна. Калис привёл себя в порядок контрастным душем, оделся, рассчитался за номер и поехал к церкви.

Церковь, как и было приказано расписанную под "хохлому", сейчас пытались оттереть пара молодых людей в неприметно серых одеждах, то ли послушники, то ли добровольцы. Оттиралось так себе, но усердия ребяткам было не занимать, глядишь такими темпами через недельку-другую справятся. Объявления на входе не было, то ли сковырнул кто, то ли в порыве общей уборки сняли, посчитав что такому не место на дверях божьего храма. Нищенки не было. По крайней мере там, где она сидела в прошлый раз. Время было уже ближе к одиннадцати.

Церковь внутри была полутёмной и освещалась исключительно естественно - светом сквозь витражные окна. По краям шла цветочная резьба, переходящая в ромбический узор, окрашенный неяркими красками, в овалах здесь и там виднелись лики святых. Камень, дерево и потемневший металл, ненавязчивое и монументальное сочетание. Свечи, сейчас горящие исключительно как дань традиции и просьбой к святым, ночью, видимо освещали и саму церковь.
В воздухе пахло ладаном, воском и разогретым песком.
По обоим сторонам были плотно подогнанные к друг-другу стулья, впереди иконостас.

Сейчас в церкви было всего пара человек, они сидели на стульях и умиротворённо слушали хор, скорее всего включённый в записи. Старик на первых рядах и девушка в платке, почти у самого входа. Рядом со стариком сидел мужчина, уже в летах, в одеждах священнослужителя и не громко беседовал.

О да, это настоящая работа! Удовлетворённо отметил Калис труды ночных мастеров. Сработано было на совесть — насыщенные, яркие буквы без потёков и пятен казалось намертво вьелись в облицовку здания. Заковыристые линии граффити свободно меняли толщину, надёжно перекрывали заливки фона. По всему было видно что художественная гопота работала специализированными красками. Но церковники или жмотились или просто отстали от жизни, потому что пытались вывести эти шедевры без помощи профессионалов из фирм по удалению граффити.
Вступив под церковный свод, Калис не почувствовал внутреннего трепета, который обычно охватывал его в католических храмах. Это было логово еретиков и Калис не собирался особенно церемониться — нужно было дожать слабенький следок соплячки до конца, только и всего.
Людей было немного — ему никто не встретился в нартексе и лишь в главном нефе были прихожане. Калис цепким взглядом окинул девушку у входа, в любом деле свидетелей надо срисовывать и запоминать. Потом минутку задержался, оглядывая просторное помещение и его взгляд зацепился за одежды священнослужителя в первых рядах скамей. К нему Калис и направился.
— Как мне потолковать с главным боссом твоей церкви папаша? Это насчёт мазни на стенках, над которой пыжатся серые парни на входе.
Обратился к нему Калис. Он воплотился в обезьяну экстремального урбана и про повидло вежливости можно было забыть.

Священнослужитель поднял на Калиса тёмно-карии спокойные глаза. Старик рядом недовольно фыркнул, но мужчина легким жестом прервал недовольство.
- Можешь поговорить со мной, сын мой.
Мягкий, низкий голос отработанный годами и прям таки созданный для того, что бы вызывать доверие.

— Нуу .... эээ .
Как бы собираясь с мыслями Калис задумчиво потёр рукой подбородок так чтобы получше были видны "татуировки".
— Плохие слушки ходят о твоей церкви по району папаша. Мол заманивают твои парни сюда молодых девчёнок и больше о них ни слуху ни духу.
Он выдал свою первую фразу и сделал небольшую паузу. Присутствие старика как возможного представителя общественности ему было на руку и Калис решил воспользоваться этим по полной. Дав своим собеседникам время получше переварить наглую предьяву, он продолжил.
— Ну вот значица молодняк районный на уши и становится. По телеку вон во всю бузу в Лондоне крутят а этим только был-бы повод — вмиг твою богадельню запалят а потом под шумок пойдут лавки с электроникой бомбить. Они ж молодые, беспредельщики ....
И он снова сделал многозначительную паузу.
— Мне бы всё это было бы по барабану папаша .... каким огнём будет гореть твоя церковь. Сам-то я в эту лабуду не верил. У меня у самого бизнес с девочками. Они хотят заработать, но боятся как огня Квартала Шлюх. Вот и снимают клиентов возле автовокзала а я их крышую. Никакого принуждения — ни-ни! Просто бывает нужно заработать молодому здоровому бабцу на новые шмотки, туристический круиз .... да мало ли у баб запросов? А реестровой шалавой не каждая согласится быть. Когда начали болтать про исчезновения, они здорово все перепугались и я много потерял на этом баксов. Думал всё бабские выдумки и сопли.
Но вчера моих бабочек тряхнули ну очень серьёзные парни, они искали очередную пропавшую девицу и всем тыкали её фотографию. Все мои лапушки окончательно впали в истерику и я решил сам в этом разобраться. И надо же людишки, с которыми я говорил, утверждают, что эта девица именно вчера пришла в твою церковь папаша. А сегодня я наблюдаю твою хибару, размалёванную как задница дикого папуаса и понимаю что завтра будет заваруха, полный район копов. Сладкое бабло опять проплывёт мимо карманов моих сладеньких, скромных кошечек....
Вот я и подумал может церковный босс что-то мне скажет? Может это просто карта так криво лягла? Ну зависла у него девочка живая-здоровая, захотела просто быть к богу поближе а от городского дерьма подальше. Я с дорогой душой перетру тему с отморозками и растолкую им что-почём ваще. Мне главное чтобы шума и пыли лишнего не было на районе и ты мог спокойно утешать души грешников а мои киски их тела...
На этот раз Калис умолк окончательно, ожидая ответа.

Старик по мере того, как Калис выкладывал дезу всё багровело и багровело и если бы не рука священника, мертвой хваткой держащая его за рукав, он непременно уже бы давным давно мерзко брюзжал на мулата. А вот священнослужитель был удавообразно спокоен, только немного хмурился и всё больше приобретал печальное выражение.
- Мне странен ход твоих мыслей, сын мой, - отозвался он после некоторого молчания. - Но я не удивлён. Понимаешь ли... - священник задумался. - Наше присутствие здесь, не далеко от центра города много кого не устраивает. Начиная от богатеев, которые притеняют на землю и заканчивая кардиналом Рорком, к пастве, которого мы не относимся. Я не виню этих людей, каждый из них запутался по своему в этой жизни, но иногда они всё же переходят границы дозволенного. Разукрашивать церковь богохульными надписями... - мужчина покачал головой и тяжело вздохнул, так и не закончив фразу.
Старик с боку гордо нахохлился.
- К нам действительно иногда приходят беспризорники, некоторые остаются послушниками, кого-то мы переправляем в приюты и потом навещаем. Вчерашний день не был исключением, на сколько я знаю. Я рад, что ты беспокоишься за девушку, но могу заверить, с ней всё в порядке.

Не удивительно старый павиан, что все наезжают на твой святой курятник, рулить ты не умеешь, а таких слюнявых бозенек как ты городская ботва отлюбила давным-давно. Теперь лохов, которые бы велись на твою церковную блевотину надо искать в джунглях, среди сородичей моего чёрного папашки.
Думал Калис, терпеливо выслушивая стенания о трудностях жизни служителя культа в большом мегаполисе. Лишь последние слова священника подарили ему надежду.
Так значит сучёнка здесь приткнулась.... может просто отрубить старикана а попу прищемить его седые яйца ... и отведёт как миленький к засранке? Прикинув план силовой акции, Калис его отбросил. Шум не исключался а у входа маячила девушка.
— Нееее.... папаша, ты не понял, меня беспокоит не девчёнка, а проблемы, которые она принесла. Я тебе толкую, что моих девочек из-за неё теребят мутные амбалы а ты мне про то какой ты белый и пушистый. Может она стащила чего-то на сотню кусков, а может грохнула кого-то? А может это и не она вовсе? Тебе по барабану кого утешать, а у меня бабки горят. Дай мне с ней поговорить, я человечек тёртый, на кисок у меня глаз намётан. Если просто парнишки сыскари от богатеньких папы-мамы это одно, а если бандюги просто от папы это соовсем другое. Тебе, поверь мне, это будет очень полезно для здоровья, может статься что ты сам захочешь её отправить ну в очень дальний приют.

На этот раз в карих глазах промелькнула прохлада.
- Девушка пришла в церковь и попросила защиты. Для нас не важно её прошлое, потому что мы не те кто в праве судить. Захочет, уйдёт сама, мы не станем её держать, - священник покачал головой. - Мне странен ход твоих мыслей, сын мой.
Дверь скрипнула ещё раз и в зал проскользнула фигура мужчины, перекрестившись и поклонившись он сел в середину.

— Ффффух.....
Во вздохе Калиса чувствовалась досада. Священник был туп и упрям. Про себя он решил что подсуетится, свяжется с людьми, которых напрягает этот святоша, да хотя бы даже с тем же кардиналом Рорком и за полцены спалит богадельню во славу истинной веры. Он даже уже прикинул, что если на паперти бензовоз случайно врежется в притвор храма, то как раз в аккурат накроет главную постройку.
— Туго ты вьезжаешь папаша. Я хотел ёё увидеть, чтобы узнать что она жива. И переброситься с ней парой слов, мол я сюда сама пришла папка-мамка умерли от этого так кушать хочется, что даже переночевать негде. А гоняться за мной злые дядьки-охранники, я там на углу жевачку у китайца в лавке случайно в карман положила. Неееее.... не сижу я в подвале на цепи и не трахают меня послушники.
Последние фразы Калис произнёс писклявым фальцетом, имитирую тинейджеровскую речь. Затем он подвёл итог.
Ты мне её показывать не хочешь. Теперь если ко мне опять прийдут её искать, я скажу чтобы они шли к тебе, ты теперь её крышуешь. Я тебя правильно понял?
Калиса уже мутило от бараньего блеянья святоши. Он решил закругляться со старым пердуном. Этот вариант в лоб похоже отпадал. Не беда. Вариантов было много. Можно подкатиться к пацанам-послушникам, оттирающим граффити, пошевелить их баблом или посулить тёлок. Можно подослать сиротку, вон ту же Мэй. Мы-сами-китайские-люди-не-местные-мы-после-шанхайского-землетрясения-в-вашем-городе-проездом. Да мало ли способов инфильтрации в закрытый обьект?

От передразнивания Калиса старик дёрнулся ещё раз, но вновь священник удержал его.
- Да как ты....
- Остынь, сын мой, - спокойно, почти железобетонно, возразил священослужитель. - Ярость стоит сдерживать, особенно в храме Божьем.
После небольшой перепалки он обернулся обратно к мулату.
- Сейчас, в любом случае, её нет здесь, но даже если бы и была я ответил тебе нет. Не знаю зачем ты с такой настырностью хочешь её видеть, но сомневась, что за этим кроеется нечто хорошее. В особенности, если учесть род твоей деятельности.
Пауза.
- Я прошу сейчас тебя покинуть церковь, своим поведением ты мешаешь прихожанам.
На разговаривающих уже и впрямь с интересом поглядывали.

— Бывай здоров, папашка. И впрямь, зачем этим овцам знать о твоих забавах с малолетками?
Калис пожал плечами и постарался произнести эту фразу так, чтобы её все услышали. Тяжело было иметь дело с еретиком. То ли дело истые католики, у которых чутьё опасности отточено в разборках с гугенотами, а желание продать ближнего своего прописано в катехизисе! Он не сомневался что легко бы перетёр это дело с иезуитом и отлично понимал неизвестного ему кардинала Рорка.
Так в раздумьях о досадных недостатках отсталой конфессии он покинул зал и направился к выходу из церкви. Возможно, послушники ещё возились с отмыванием надписей. Стоило проверить их верность идеалам богадельного гуманизма.

Священник ничего не ответил, только коротко вздохнул. Никто из окружающего народа к Калису не дёрнулся, даже дедок, что норовил подпрыгнуть, как небольшой пёс и кусить за что-нибудь, по его мнению, совсем не нужное.

На дворе уже было полдвенадцатого, но ребятки в невзрачных робах всё так же старательно малевали и отчищали церковь. Механически, но со вкусом. Один был по младше, второй по старше, хотя возраст у них был у обоих не ахти какой, дай бох чтобы 18 стукнуло. Тот, что постарше был темноволосым, чуть кудрявым с тонкими чертами, помладше же наоборот- светлый, крупненький (на сколько позволяли местные харчи). Парни тихонько переговаривлись между собой, поглядывая по сторонам не идёт ли кто снимать их с работы. Или звать на обед, или ещё чего.

Ярче всего отблеск веры виден, когда к нему подступает тьма смерти. Причём смерти не твоей а тех за кого ты ответственен .... один из перспективных вариантов подавление сопротивления, это захват заложников, проявление предельной жестокости и выдвижение строгих требований. Густой бас отца Теофила в голове Калиса сменялся мерным голосом инструктора по террористической деятельности. Это обеспечивало выброс в кровь адреналина, дающего кураж. Без этого его действия были бы простыми перемещениями в пространстве по этапам оперативного плана, а для качественного выполнения работы требовалось обострение всех чувств.
Когда Калис подходил к трудящимся в поте лица послушникам, в его теле бушевала бьющая через края энергия.
— Хочешь поговорить с Господом, ангелочек?
Он тронул за плечо кудрявого, а когда тот недоумённо развернулся к нему, коротко, без замаха ударил ножом в живот.
— Сейчас в кишках у твоего дружка несколько дюймов стали.
Калис повернулся к светловолосому и продолжил короткими, злыми фразами.
— Если я выдерну нож, он умрёт в муках и страданиях. Пока нож в брюхе, его можно спасти. Мне нужна девка. Она пришла к вам вчера. Беги к своему траханому настоятелю. Если через пять минут девка не выйдет, трупак его будет на твоей совести. Время пошло.

Тёмненький глухо охнул и схватился за руки держащие нож. Кисточка с грязной тряпкой рухнули на асфальт. Положение для него было и впрямь плачевное, да и здраво придерживающая за плечо рука Калиса не давали особой возможности сделать что либо ещё.
Светловолосый успел только широко раскрыть зелёные глаза, да и вякнуть имя несчастного, оказалось тёмненького звали Крис. Светлый тупил, хотя, судя по странному выражению его лица, скорее прикидывал на сколько реально отмутузить дерзкого мулата прямо здесь и сейчас, не лишившись при этом напарника.
- Её здесь нет, она ушла утром за приделы монастыря, часов в десять.
Ведёрко с краской, единственный сомнительно тяжёлый предмет, было отчётливо взято поудобнее.
- Джер, не надо... - судя по интонации шок уже начал проходить, а боль забирать права.
Светловолосый бросил короткий взгляд на Криса.
- Но ты же всё равно мне не поверишь, так? - парень зло усмехнулся. - Давай-ка ты лучше с-бёшь от сюда к чертям собачьим, а я буду слишком занят вызовом врачей, что бы размазать твою лоснящуюся рожу по кирпичам.
Парнишка явно не шутил, судя по всему до того момента, как он попал в храм божий, светленький хлебнул не малого.

— Передавай привет Господу от меня, твой дружок сделал выбор.
Рука Калиса провернула нож в ране влево и вверх. Калис знал что его хищный, заточенный конец сейчас немилосердно раздирает печень, а вспоротая брюшина жадно набухает кровью. Калис резко вырвал нож из раны, оттолкнул Криса в сторону Джера. Между собой и противником всегда неплохо иметь препятствие. Даже если этот противник соплив, болтлив и хочет умереть пораньше.
Фирменный приём коммандос Нижней Босоты, когда "рубишь хвост" обычного армейского преследования. Товарищи долго шуршат перевязочными пакетами вокруг бедолаги, который молит их о спасении, вызывают "вертушку". Бедолага умирает под скальпелями хирургов в госпитале — ушивка печени при таком разрыве полная безнадёга а коммандос благополучно отрывается и потом пьёт виски за спасение души убиенного.
Одним движением Калис избавил лезвие от крови в складке подкладки своей куртки и спрятал нож в ножны. Не выпуская из вида Джера, спокойной походкой направился к своей машине.

Джер поймал тёмненького, бросив ещё один яростный взгляд на уходящего мулата.
Потом уже были попытки перевязать, звонки в скорую, столпившейся народ (переносить куда либо бедолагу здраво не стали), охающие сёстры... Скорая, кстати, приехала достаточно быстро.

Стрелка часов показывала двенадцать.

Ну вот и путём всё, грязи я нанёс в церковный хлев достаточно, теперь можно спускать с цепи Батончика, пусть ещё раз прошерстит церковь. Может малявка и оставила какой-то следок. Да и надо постараться денег срубить, зря что ли перо пришлось пачкать?
Калис безразличным взглядом посмотрел как у незадачливого маляра суетится его напарник и тронул машину. Пора было от неё избавляться, слишком во многих местах была засвечена. Направляясь в нищий район сомалийцев, он набрал номер Батончика.



— Привет Бат. Как жизнь у акул пера? Хорошо? Приятно слышать. Тут такое дело. Мне нужно раскрутить одну богадельню, послушай вводную непроверенную инфу и скажи что можешь сделать....
Калис мог поспорить, что рука Джилл Джонсом подвинула к себе блокнот и потянулась к очередному сникерсу. Собственно за эту привычку поглощать шоколадки репортёрша «Дневного Наблюдателя» и получила своё прозвище «Батончик». Выслушала она его рассказ не перебивая, задала пару уточняющих вопросов.
— Уилки, малыш, отличный материал на последнюю полосу. Из твоей поножовщины получится пылкий Ромео, который ищет свою Джульету в выпускном платье. Высокая любовь рвётся через межрасовые барьеры, разлука, попытка отомстить грязным церковникам-педофилам. Независимое мнение представителя клира уважаемого кардинала Рорка. Я буду у церкви через полчасика — пощипаю святых отцов, поищу следы, загляну на вокзал. Отзвонюсь как только. Пока-пока.
После того как жизнерадостный голос Батончика покинул его мобилу, Калис сделал звонок Джузеппе Замбино и договорился с ним, чтобы у каждого его толкача дури была обьява с портретом малолетки. Джузеппе как истинный макаронник отчаянно торговался, но услышав о 30-процентной скидке при следующем заказе, обещал подключить коллег и Калис не сомневался что в дело включатся проститутки, таксисты, развозчики пиццы и прочая разношерстная публика, которая ходит под итальяшками.
В квартале сомалийцев Калис протёр отпечатки пальцев в салоне. Он бросил закрытую машину с чуть опущенным стеклом. Гарантия того, что через сутки она будет разобрана и даже частично продана. Кенгурушка со следами крови отправилась в чадящую бочку бездомных, и выбравшись из неблагополучного района Калис на такси поехал к себе.



У церкви Джилл пришлось повертеться, чтобы найти место для своей габаритной Тойота Кэмри, но в конце-концов она с этим благополучно справилась и решительно направилась на штурм религиозной твердыни.