Одиннадцать | ходы игроков | Андре – 1/28.10.1347

Девочка насупилась и лишь крепче схватилась рукой за оборванный балахон «сказочника».
- Я достаточно взрослая, чтобы слушать все сказки. И с плохим концом мне нравятся больше, дядя. Господин Сказочник, можно я останусь? Пожалуйста. Я хочу услышать эту сказку!
Брат Элайзы положил руку на голову девочке и испустил хриплый, больной смешок, переходящий в кашель.
- Если юная леди так хочет остаться, то я не могу ей отказать.
Наклонившись, он обхватил девочку руками, затянутыми в перчатки, и поднял ее, прижимая к груди, как котенка. Тьма капюшона повернулась к тебе.
- Если ты хочешь говорить без свидетелей, то тебе придется забыть об этом. Малышка сама выявила волю остаться. Это ее желание. А я не могу отказать ребенку. Я не могу обидеть ее.

- А кто тебе наивному сказал, что я вообще собираюсь говорить или ты думаешь, что взяв девочку в заложники, разговор будет легче?
Этот тип уже явно достал Андре, и уже не было сил терпеть такое наглое поведение. Бедный ребенок, он не знает что сейчас произойдет с ним, но Андре уже ничего не оставалось, теперь эта дурная девочка уже не будет прежней, теперь это беззаботное состояние станет угрюмым.
- Не можешь обидеть? Своими руками, конечно, не можешь. А вот использовать сестру для этих целей легко и просто? Какой ты к дьяволу брат, обычный эгоист. А ведь Элайза до последнего верила в тебя, любила тебя. Так зачем ты хотел навредить этим детям, неужели ты настолько стал уродом, что готов пойти на все? Как ты с этим жить собираешься? А ты не думал, что твоя болезнь от того что душа твоя гниет, и запах ее от сюда даже чувствуется...

- Моя душа… – в голосе сказочника проскользнуло тепло. Нежность. – Что бы ни случилось с моим телом – моя душа неприкосновенна. Какую бы муку я не испытал – она останется той, что и прежде. Ты делаешь слишком поспешные выводы.
Он наклонился чуть вперед.
- Андре.
Вблизи этот человек казался еще более пугающим. Его черная одежда была обтрепанной и грязной. Тьма капюшона поглощала свет. Не было видно лица. Не было видно глаз. Только беспроглядная тьма внутри.
- Всю свою жизнь я безмерно любил людей. Детей. Свою сестренку. Она действительно похожа на ангела, ты так не считаешь? Ее дух так чист, что порой я вижу белоснежные крылья за ее спиной. Я оберегал ее. От грязи этого мира. От всего, что могло запятнать ее.
Голос сказочника стал грустным и пустым.
- Но уберегая ее от этого, я сам превратился в монстра. Чудовище, которому нет места в этом мире. Для меня она – все, что может быть дорогим и важным. И я сделаю все, чтобы она была рядом. Чтобы я смог защитить ее.
Он отстранился, девочка на его руках вдруг улыбнулась. Десна у нее во рту были черными.
- А что насчет тебя, Андре? Ты думаешь, что сможешь сделать ее счастливой? Как бы ни так! Это не под силу никому, кроме меня. А сейчас, просто отдай мне шкатулку и убирайся.

Амбиции у этого типа им правда огромные, ага как бы не так отдать ему то, что может навредить другим людям. Место этой шкатулке на дне морском, а не в его опасных руках.
Девочка, ее вид просто ужасал. Видимо она тоже подверглась этой болезни. И возможно и Элайза заразилась, так как он держал и ее... Сейчас Андре уже понимал, что спасать девочку нужно как можно быстрее.
- Хорошо забирай свою шкатулку.
Андре подошел еще на два шага вперед. Сделал вид, что достает шкатулку, а сам вцепился в флягу. Легким движением крышка была откинута и хороший крепкий ром полетел в сторону брата Элайзы. За ним же вдогонку был пущен факел.
- Рядом? Брат должен желать счастья сестре, а ты обретаешь ее на вечные муки. Рядом с ней должен быть мужчина, а не просто брат. Ты ей будешь всегда дорог и любим, но ты всегда будешь братом. Если она для тебя так дорога, то ты должен был ее отпустить...

Фляга полетела вперед, но существо перед тобой вдруг размылось и словно исчезло из этого мира на долю секунды. А в следующее мгновение появилось чуть в стороне от того места, где он стоял раньше. Факел, как и фляга оказались на земле. Подпитанный спиртным огонь разросся, зализывая гладкие камни.
- Не смеши меня. Отдать ее тебе? Отпустить ее в твои руки? Ты не сможешь защитить ее от этого мира. Никто не сможет. Этот мир слишком жесток для такого существа, как она. Но не переживай, я сниму с тебя это бремя. Я сделаю так, чтобы Элайзе больше не потребовалась никакая защита.
Он наклонился, опуская девочку на землю. Та улыбнулась и громко сказала:
- Господин сказочник, та красивая тетя лежит возле памятника.
Потрепав ребенка по голове, брат Элайзы расправил руки и испустил хриплый стон.
- В твоих руках только твоя жизнь. Люди больше не достойны называться людьми. Я говорил с Богом, Андре. Я слышал Его слова и Его желания. Я покажу Его лику истинные души людей. Гнилые, пропитанные хворью. И Элайзе нет места в этом мире. Она должна пойти туда, где будет свободна.
Вокруг существа сгустилась тьма. Она повисла в переулке на несколько мгновений, а когда прошла – брата Элайзы больше рядом не было. Лишь девочка продолжала стоять и улыбаться.

- Урод куда это ты?
Хотя Андре знал куда он направился, этот монстр, он точно был не человеком и давно уже не братом Элайзы. Чтоже он хотел с ней сделать, на какие муки обречь ее душу. Девочка достала Андре, хотя ударить ребенка он не мог, но так хотелось отомстить за обиду любимой. Ведь она тупая подвергла Элайзу опасности.
- Ты тупое создание, ты хоть знаешь что ты натворила, когда-нибудь ты лишишься носа.
Андре побежал к Элайзе, он летел со всех ног.

За то время, что ты разговаривал с братом Элайзы, площадь заметно опустела. На ней практически не осталось детей, ушли куда-то прохожие. Небо потемнело. Ржавые тучи начали поливать камни грязным, мутным дождем, который то усиливался, то сходил на неприятную, раздражающую морось.
Холодно. Зябко. Пустынно. Привычный город еще никогда не казался столь убогим и одиноким. Опасным. Исполненным яростью. Будто зло и тьма, исходящие от сказочника, внезапно заполнили все вокруг, заражая его болезнью. Будто Марсель больше никогда не будет прежним.

Закутанная в черное фигура склонилась над Элайзой. Ты бежал.
Ее брат нежно провел по лицу девушки затянутыми в перчатку пальцами. Нежно убрал с лица ярко-рыжий локон. Ты бежал.
Тьма капюшона скрывала его лицо, но тебе вдруг показалось, то он улыбается. Горько. Ласково. Виновато. А ты все бежал.
Время словно остановилось. Оно не пускало тебя вперед, оно насмехалось. Брат Элайзы достал из рукава длинный, тонкий нож, больше напоминающий чудовищную иглу. По сердцу что-то нервно, тревожно скребнуло. Но ведь так не может быть, правда? Не может быть, чтобы ты потерял ее именно сейчас, когда только нашел. Ты бежал, и тебе казалось, что ты бежишь вечность.
Сказочник наклонился чуть ниже. Накрыл тьмой своего капюшона лицо девушки, словно даря ей поцелуй. Она казалась такой умиротворенной в своем беспамятстве. Такой красивой. Сияющей. Пока клинок кинжала не вошел ей под ребра, вспарывая подаренное платье и гладкую, мраморную кожу. Глаза Элайзы наконец открылись. Она вздрогнула от боли, от страха, от непонимания. Схватила своего брата за рукав. Большие, изумрудные глаза наполнились слезами. Он нежно обхватил ее за талию, опустился рядом, прижав к себе. Начал что-то тихо шептать. Дождь размыл его слова. Спрятал под своей пеленой. Ты все бежал, чувствуя, как на лету разрывается в груди сердце. Будто это тебя только что проткнули кинжалом.
В грязные лужи, собравшиеся между камнями, вплелась ярко-алая, тонкая ниточка крови, которая начала постепенно расплываться пятном. Элайза дрожала. Ее глаза закрылись. Она прижималась к брату так, словно он был последним ее оплотом в этом мире. Словно это не он ее убил.
А ты все бежал.

- ЭЛАЙЗААААААА!!!
Крик души разразил всю площадь, Андре не хотел верить, он отказывался верить глазам. Он не мог позволить мозгу и взять мысль, что его любимая погибла. Ненависть, безумие, страх, отчаяние. Все это сплелось одним единым чувством, желанием убить, уничтожить, закапать, разорвать. Стереть этого упыря с лица земли. Нет, это не восполнит ему утрату. Нет, это не вернет Элайзу. Нет, Андре никогда не обретет покой. Но в этом мире не останется и места этому злу.
Андре настиг врага, стоящего над телом любимой Элайзы.
- Эгоист, ты значит решил раз она больше не твоя, значит она будет ничьей? Не ужели ты настолько урод, что даже не понимает смысл существования старшего брата? Неужели ты ничему не научился? Ты должен делать свою младшую сестру счастливой, а ты просто напросто не любил ее. Ты просто любил себя. Твоя болезнь, это не болезнь тела, ты прогнил изнутри, и сейчас ты отправишься в ад, где тебе и место среди предателей.
Андре выхватил коробку, направил ее в сторону врага и открыл.
- Изыди в ад, там тебе место.

Коробочка послушно открылась. Знал ли ты в тот день, какое зло пускаешь в этот мир? Конечно, не знал. Ибо знания покупаются дорогой ценой. А в тебе горела боль. В тебе горела ярость. Ненависть. Отчаяние. Быть зверем не так уж плохо, когда лишили самого дорогого, когда внутри души расходится пядью пустота. Быть зверем, чтобы заполнить ее. Отомстить. Отвоевать свой покой. Тишину.
Знал ли ты о последствиях? О каре, что ты навлекаешь на свой город?
Конечно, нет. Но избавляет ли это от вины?

Он только вздрогнул слегка, машинально отшатнувшись. Под тьмой капюшона пряталось лицо. И не понять сейчас было его выражения. Что-то внутри коробочки сверкнуло. Ветер продолжал выть, тучи продолжали клубиться, сгущаясь. И сейчас, в этой серости, единственным цветом был алый росчерк крови, стекающий от тела Элайзы.
Он не начал корчиться так, как корчился бродяга в трущобе. Послышался сдавленный, приглушенный смешок.
- Ты выбрал для меня прямо таки достойную кару. Сам ведь не понимаешь значения того, что скрыто в этой шкатулке. Хочешь, я тебе расскажу?
Он осторожно поднял руки и откинул капюшон. За ним оказалась маска из плотно намотанных, белых бинтов, пропитанных желтоватым гноем, багровой кровью и какой-то черной дрянью. Единственное, что не скрывали бинты – глаза. Блекло-золотистые, лихорадочно блестящие и вспухшие.
- Хотя, пожалуй, лучше показать.
Пальцами, замотанными в перчатки, он начал постепенно отматывать бинты. Это у него получалось довольно плохо и медленно – присохший гной и прочие выделения не давали действовать быстро. Но по мере того, как отматывались бинты – появлялись оголенные участки кожи. И зрелище, что они собой представляли, вызвали бы тошноту у гробовщика со стажем. Ибо так уродливо живая, человеческая плоть выглядеть просто не способна. Белая, похожая на известь, кожа напоминала куски потресканной, засохшей и выгоревшей бумаги. Ее рваные края открывали гнилое, обшарпанное мясо, которое лоскутьями свисало в некоторых местах до самой шеи. Желтый, трупный гной и белесая, разжиженная плоть то и дело капали вниз, заливая черный воротник одежды несчастного. На лбу виднелась пульсирующая опухоль, под мембранной которой расходились кровавые жилки и подрагивающая, желейная масса. Волос почти не было, а те, что остались, представляли собой седые, длинные лохмотья.
Страшно смотреть в такое лицо, ибо лишь пред смертью является оно. Страшно смотреть в эти глаза, ибо столько боли, сколько написано в них – не пережить ни одному человеку.
- Ты не убьешь меня этой шкатулкой, потому как я уже ею убит, – немного грустно, немного насмешливо прохрипело существо перед тобой. – Но все это уже и не имеет значения. В тот момент, когда шкатулка была открыта – зараза, что ты видишь на моей плоти, вышла в этот мир и поселилась в его углах. С первым прокаженным придет второй, который приведет за собой орду. Умершие наполнят эти улицы. Их крики и стоны поселятся в ушах тех, кто еще жив. Вот что ты выпустил в этот мир. Вот ради чего я убил свою сестру. Она не должна становиться такой. Ее красота…
Он нежно прикоснулся рукой в перчатке к лицу Элайзы.
- Вечна.

Андре стошнило после увиденного, ужас того босяка вернулся перед глазами.
Злость окутала Андре.
- Ты вроде не глупый парень, но дебил полный... Ты открыл шкатулку, босяк открыл шкатулку, так что-то ничего такого на улице не стало, кроме тебя. Так что в этом ты не прав.
Андре подошел к Элайзе, взял в руки крест, который он ей подарил.
- Ты полный дебил, о какой красоте ты говорил, ее тело теперь больше подвержено гниению, чем ты думаешь. Но ты слепец, ты не видел ее истинной красоты, ты убил ее душу, ее ты таким образом не сохранишь никогда. Лучшее, что ты получишь это куклу, которая тебе надоест за неделю.

Крестик не захотел так легко расставаться с шеей своей новой хозяйки. И толи тебе не хватило сил, толи само небо взыграло против этого богохульства. Дернув раз, ты с удивлением почувствовал сопротивление, а второй раз дернуть тебе не дали. Существо сделало резкий рывок вперед и схватило одной из своих лап тебя за шею. Оторвало от земли. Чудовищная сила, которая с трудом могла уместиться в этом полусгнившем, разлагающемся теле.
Боль перехватила позвоночник. Обняла его со всех сторон. Боль вгрызлась в мышцы, делая их каменными. Приток крови к голове резко снизился. В висках застучало.
Рыжий отблеск. Образ. Словно мираж. Летняя зелень взгляда. Звонкий голосок.
Не будет ее больше. Как не было. В твоей жизни, полной одиночества и лишений. Суеты уходящих будней. Пустой и брошенной, как старая, рваная тряпка.
Она была лентой. Яркой. Пестрой.
Она была всем.
И больше нет. Ушла. Отняли. Отобрали. А теперь отнимают и саму жизнь, выдавливая ее по капле гнилыми, пахнущими трупным ядом руками.
Сумеречное небо колыхнулось, расплываясь пятном. Тело дернулось.
- Тебе ли судить меня, червяк, – услышал ты глухой, прибитый болью голос. Не вопрос, а скорее утверждение.
Рывок рук к горлу. Земля где-то далеко внизу. Хребет, кажется, вот-вот лопнет. Отчаяние подскакивает и резко сменяется обреченным покоем. Надо ли бороться? Так ли ценна жизнь теперь? Серая и пустая. А может опустить руки?.. Может…

Смерть, единственное спасение для Андре. Единственный шанс быть вместе с любимой. Единственный шанс на покой и мир в душе. Но так ли нужно была сейчас ему это? Да он не мог жить без этой девушки, несмотря на то что другие 27 лет жил. Не совсем жил, он понял что живет только сегодня.
Руки сжимающие горло, не давали и произнести ни звука.
Сухими губами Андре пытался выдавить проклятья, но но только шевелил губами, как пойманная рыба, пытаясь заглотнуть хоть каплю нужного воздуха. Рука потянулась за пояс, и схватила молот, единственный инструмент с которым Андре никогда не расставался, он уже решил для себя что умрет, но заберет с собой это существо, которое никогда не сможет добраться до Элайзы.