"Цена Независимости" | ходы игроков | "Кондоры"

- Еботе! - прхрипел Александр понимая, что враг уже буквально прыгал в окоп.
Кажется, пара метров...
Игнятович отпрянул к дальней стенке окопа, вскидывая Скорпион. Он ориентировался только на слух - вставать в полный рост сейчас было бы сущим самоубийством. По идее, Игнятовича никто не видел, и наемник надеялся, что набегающий враг не заметит в пылу сражения его, вжавшегося в стенку.
Надо было возиться со взрывчаткой раньше...

Промазал. Хреново. Но, предпринятая Белсито и Кристианом вылазка, с зашвыриванием противника гранатами, оказалась эффективной. И стрельба товарищей, впрочем, тоже. В итоге, их осталось только трое. Трое. Почти прорвавшихся к левому окопу.

Наверное в эту секунду китаец окончательно чокнулся, поскольку "Гхевер 3", отплевавший в воздух почти половину обоймы, переместился за спину. Продолжать стрелять с этого места всё равно было не слишком безопасным занятием. Кроме того, штык-ножа у Е всё равно не было, да и...

Китаец опять взглянул ночное небо зачем-то. Потрогал рукой перевязанную щёку, и обвитый вокруг головы бинт, мешавший говорить. Больно. Но жив ведь. В правую руку, секундой спустя, лёг верный кольт. Из ножен выскочил нож и уместился в левой. Резким движением - не питая особых надежд по поводу мрака нарушавшегося то осветительной гранатой, то вспышками выстрелов - Е выпрыгнул из окопа. И, двигаясь боком, и на всякий держа пистолет наизготовку, поплёлся к левому окопу.
Прижавшись к земле. Тихо. Аккуратно. Незаметно. Держитесь там как-нибудь, ребята. Чудес от себя китаец с раненной щекой не питал, да и вообще, вполне осознавал что вылазка может оказаться бесполезной. Но сидеть и смотреть, как его коллег будут резать на тонкие полоски штыки исламистов - не мог. Просто не мог.

Бронетранспортёр? Тут? Неужели смена? Ну, в таком случае они поздновато. Со своей позиции Халибу было сложно наблюдать за происходящим сзади, если уж только извернувшись. Да и если это не "свои", то снайпер ничего противопоставить им не мог. Так что оставалось лишь стрелять и дальше. Оглушительно рванули гранаты, чуть не ослепив вспышкой взрыва целящегося Кармая. Но не ослепило, а вот целей поубавилось. Бегут, бегут к спасительному окопу. Не успеют, наверно. Без поддержки пошли, не считая миномётов. Спуск крючка, отправляющий свинцовую смерть следующему противнику.

Общее.
Ранее утро, 05:30

Им оставалось до окопа даже меньше, чем подать рукой. Враг на пороге. Секунда или две. И они уже почти что возликовали, как на них со всех сторон обрушился огонь. Пули пробивали тела и спереди, и сзади, и сбоку. Резкие фонтанчики крови вперемешку с ошметками плоти. Дробленые кости и фрагменты кишок, в полете освобождающиеся от еще не до конца переваренной пищи. Жидкость черепной коробки и что-то еще. Все три тела попадали в окоп. Ярви заметил, что уже мертвый чеченец смотрел на небо свирепо, но в то же время с каким-то недоумением.

***

Через десять минут отряд сменили - даже раньше, чем обещали: до утра оставалось еще порядка пяти часов. Из грузовика повалила солдатня с оружием и снаряжением, заняв чистенькие окопы отряда. И даже напомнили про котелок, в котором была уже холодная похлебка. Её пришлось выбросить.

Некоторое время спустя отряд вернули обратно в Мойковац, где их уже поджидал Фрост со свитой. Его приятно удивила та куча оружия, гранат и боеприпасов, что вы притащили с собой. Естественно, вы добили тех чехов, что еще некоторое время корчились на холодной траве. Естественно, вы содрали с их трупов всё, что смогли унести на себе.
Как результат - гора "калашей" общим числом в 17 штук, да еще и боеприпасы к ним - тридцать магазинов, 4 рюкзака, 12 гранат РГД-5 и еще 6 - Ф1, 4 пистолета ТТ и к ним - 9 магазинов. И бонус - три подствольника и 9 гранат к ним. Конечно, такой вес мог запросто убить весь отряд, но вам только и пришлось, что доковылять с добром до грузовика, а оный грузовик подвез вас аккурат к тому дому, в котором вы поселились.
Все вещи вы просто свалили в кучу, в гараже, и уселись за столом подвести итоги. Но сначала Фрост затребовал рассказ, что было и как прошло. Он даже несколько раз останавливал рассказчиков, уточняя тот или иной момент, кивая и делая заметки вроде "Да, известные засранцы" или "Хорошо, что не гаубицы".
- Надо что-то делать с раненными, - Фрост кивнул на пострадавших. - Здесь есть хирург, и весьма неплохой. Но он требует деньги вперед, так что пока вы не продадите это барахло, никто вас штопать не будет. Херня. Должно хватить, - он махнул рукой в сторону груды пушек. - Я пока что останусь здесь, в Мойковаце. Двадцать процентов, - напомнил он и хлопнул в ладоши.
- Так! Отдыхайте, торгуйте и лечитесь. В час дня назначаю новую встречу - я раздобыл вкусный контракт. И жду своих денег. Чао.

- Ну что, kameraden. Как будем трофеи делить? – Кристиан кивнул на сваленное в кучу оружие. Есть желающие прибарахлиться?
Вааль погладил лежащий на коленях новенький АКМС. Свой АК, вычищенный и смазанный, немец уже добавил к трофеям.
- Я тут посчитал кое - что, - закурив, продолжил наемник. – Пока Фрост руками размахивал. Короче, если оставляем все как сейчас, то Тарас возьмет все оптом. Правда, цены грабительские, но выбора у нас особо нет. Так вот, всю эту кучу можно сдать за, - Кристиан прищурился, прикидывая что-то в уме. – За 7131 динар и 74 дирхема. Из них Фросту надо откатить двадцать процентов. Это 1462 динара 35 дирхем. Если раскинуть всем поровну, то на человека приходится примерно 815 динар и 2 дирхема.
Выдохнув, Кристиан откинулся на спинку стула, выпустив струйку дыма.
- Кстати! – покопавшись в нагрудном кармане куртки, немец достал и продемонстрировал коллегам сложенную пачку затертых банкнот. – Вот. Тут 1400 динар, набрал с трупов. По 200 на брата. Только есть проблема. За аренду этого сарая надо отвалить штуку шестьсот. Иначе уже завтра будем ночевать в канаве. Так что, какие предложения, пожелания?

- Охренеть - штука шестьсот. - задумчиво протянул Игнятович и выпустил облако вонючего сизого дыма. - Я возьму вон тот. - он указал на АКМ с вырезанной на прикладе голой бабой. - А Скорпиона своего могу сдать барыге.
После недолгой затяжки серб взглянул на Вааля:
- Я думаю так. Пока с деньгами у нас туго - предлагаю сдать эту кучу и организовать общак. Из него мы оплатим сарай, купим кое-что. - Игнятович обвел взглядом присутствующих ища одобрения. - Ярви, а ты нашего командира починить сможешь?

Ярви выстрелил. Выстрелил, уже приготовившись столкнуться с агрессивным арабом в рукопашной схватке, лицом к лицу, чтобы в течение считанных секунд узнать, кто отправится к Аллаху на Высший Суд, а кто еще землю потопчет.
Сами выстрелил первым. Вместе с ним первыми выстрелили и Кристиан, и Винченцо, и Сандре и все остальные. Чеченец выстрелил последним. И проиграл. В битве. В войне. И в жизни тоже.

Спустя какое-то время Ярви, сидя на скрипучем стуле, откинувшись на спинку, сладко смолил, то и дело поглядывая на своих товарищей, которые рассказывали «начальнику», как всё прошло, кто в кого стрелял, сколько их было, какая была тактика и так далее по списку. Финн немного утомился, если честно признаться. Он то и дело зевал в кулак, устало отнимал сигарету от пересохших губ, складывал руки на груди, затем тянулся и хрустел позвонками; в общем, всячески боролся с навалившейся сонливостью, используя проверенные методы. Двигаться, пускай и не слишком активно. И думать, конечно же.
- Насчет раненых, - неожиданно решил высказаться Ярви, шмыгая носом, - я, в принципе, могу заштопать сам – мне нужно более-менее чистое помещение, инструменты. И время, - опять замолчал. Задумался о своём. Вспомнил Чад. Те далекие бородатые времена, когда штопать людей приходилось под пулями, без отдыха и за малую плату. Вспомнил, как зашивал одного парнишку в грязной палатке, в пыли и копоти, а где-то рядом грохотал пулемет, и рвались снаряды неподалеку, и кто-то пронзительно закричал совсем рядом. А руки дрожат, не со страха, конечно же, а из-за нахлынувшего адреналина, и кровь так и плещется, и задета артерия, а парень от ужаса уже не кричит, а сипит что-то непонятное, маму просит. И оставалось только его убалтывать, чтобы сознание не потерял, «ты успокойся, дружок, - мол, - я тебя щас мигом на ноги поставлю, еще спасибо потом скажешь, будешь лучше прежнего, ты только не спи, глаза не закрывай, тебе так проще не будет, слышишь, да?» Ну, и поставил на ноги. А через два месяца парню голову прострелили - в атаку не пошёл, а побежал даже. Прыткий был.
Кхм.
- За проживание надо платить во время, - сказал негромко, почесывая бороду и удивленно глядя на Вааля - не каждый день видишь, как брутальный наёмник выступает универсальным калькулятором, высчитывая финансы с такой четкостью и так... быстро, - не хочется спать на улице, да. Сброситься. Грубо говоря, по двести тридцать бумажек с носа – и крыша над головой обеспечена. Вообще, ребят, - хлопнул себя по коленкам, поднялся, посмотрел на подбитого Златана и посеченного Цзенши, - пора уже вас латать. Пока не началось, - недобро усмехнулся. Раны обработал, но, если уж и правда, по серьезному, то действительно нужно вплотную заняться ранениями, ибо перевязка от заражения не спасает.
И черт его знает, какую погань эти русские засранцы в окопы занесли, перед тем, как смыться.

- Ладно, manner, - Кристиан поднялся со стула, закинув ремень автомата на плечо. - Вы тут думайте, что и как. А я - к Тарасу. И на обратном пути заскочу к хозяину нашего отеля. Насчет оплаты договорюсь.
Закурив очередную сигарету, наемник отодвинул ногой стул и двинулся к выходу...

Говорить было что. Но было больно. Попытка выдавить редкую реплику выдавалась ничего не значащим для окружающим мычанием, и отзывались ещё и острой колющей болью в шеке. А если шевелить челюстью активнее - можно и повязку испортить. Так что Е просто молчал. И пока ехал обратно, до Мойковаца, всю дорогу просидел безмолвным элементом интерьера. И пока господин Фрост говорил. И пока Кристиан взялся объяснить всё по поводу денег. И даже когда Ярви принялся предлагать вылечить прямо здесь и бесплатно...

- ...

Впрочем, молчать и ничего не делать именно сейчас было глупее всего. Е кивнул медику, когда тот сказал, что пора бы его залатать. За бесплатно. Это было хорошо. В качестве местной балканской медицины Е может и не сомневался, но сомневался в экономической целесообразности её применения. Эти местные жиды только деньги загребут, и ещё зашьют рану так, что там гнить потом всё будет. А тут ведь. Уже почти сутки как свой человек. Не подведёт. Ну не должен, по крайней мере.

Всё, Халиб, всё закончилось. Первая стычка после первого перерыва. Теперь, когда убийство оплачивается, Кармай задумался, а правильно ли это. Когда он убивал для того что бы выжить, что бы отомстить, что бы подарить сестре новое платье... А для чего убивать сейчас? Отплатить дяде Толе? Ну всё, собирайся, забирай свою долю из общака, вали домой, в Самару, живи. Нет. Убийств требовала кровь. Убийств требовал образ жизни, который вёл всю жизнь Халиб. Простое решение. Побеждает сильнейший. Умер - значит ты не прав.

От размышлений оторвал пёс, которому Халиб ещё даже не дал имя. Собака радостно прискакала к молодому снайперу, будто радуясь встрече. Верный друг может статься, ох. Парень потрепал за загривком дворнягу и перестал думать "о вечном". Вот, новые собратья. Сражались все. Выжили все. Первый бой, пусть даже такой спонтанный и неловкий, где знай стреляй и всё.

- Я Халиб, если никто помнит. Я стрелок. Засадник. Резать горло. Стрелять через прицел. Взрывать немного. А вы?

Вот теперь Кармай действительно изучающе стал смотреть на оставшихся в помещении людей. Теперь он готов был с ними знакомиться.

Ярви подошёл близко к азиату, - назвать его китайцем не решился, ибо как-то грубо звучит, ага, - и, чуть наклонившись, посмотрел ему прямо в глаза. Слегка улыбнулся.
- Ну что, боец? Готов? – и махнул рукой, мол, пойдем уже. Зашли на кухоньку небогато устроенную. Стол большой и крепкий, явно ручной работы. Почти даже не пыльный. Почти даже чистый. И это же очень хорошо. Это просто чудесно.
- Присядь пока, - сказал негромко, указав на стул. Сам сходил за своим рюкзаком и за сумкой фельдшерской. Нашел чистую, - относительно, как и всё в этой стране, - простынь, постелил на стол, туда, где, по приблизительным оценкам, будет лежать голова пациента. Попросил у Игнятовича его радио, чтобы не скучать. Включил. А там – Моцарт внезапный. Le Nozze De Figaro. Вот ведь диковинка. Достал плашку металлическую, плеснул в неё спирта из фляжки, положил туда ножнички медицинские, зажим, иглу, иглодержатель, пинцет рядом положил. Перекись достал в баночке удобной. Ватку достал, марлю. Хмыкнул. Крышку от фляги взял, в неё плеснул горькой, выпил, не зажмуриваясь. Усы утёр. Посмотрел на Цзенши.
- Пока пить нельзя тебе, угу, - выложил из рюкзачка шприц, баночку с белой наклейкой. Новокаин. Достал сигарету, закурил. Дымя бумажной палочкой, прошелся по комнате, жестом указал азиату, чтобы ложился туда головой, а туда ногами. Сбросив пепел в рукомойник, тщательно вымыл руки с мылом, на три раза, чтобы, не дай боже, заразу какую не занести, а затем спиртом руки до самых локтей обработал. Держа сигарету в уголке губ, подошел к столу. Хмыкнул.
- Ну что ж. Кхм. Приступим, что ли? Голову поверни туда, ага, – взял ножнички, срезал бинт взмокший, набухший местами от крови. Аккуратно снял, стянул, кожу щеки пальцем расправил, осмотрел скептически.
- Ну красота же. Ты не волнуйся, всё у тебя тут нормально. Хорошая, здоровая боевая рана, - отметил негромко, не переставая колдовать над своими чудо-инструментами. Смыл перекисью засохшие струпья кровавые аккуратно. Распаковал шприц одноразовый, в баночку вогнал иглу и потянул поршень. Нужное количество набрал, поднял вверх призывно, вгляделся, надавил на поршень и часть препарата каплями заструилась, поплыла наружу. Воздуха нет. Это хорошо, да.
- Вот щас потерпи. За края стола можешь подержаться, - пробубнил, держа сигарету зубами и иглу вонзил под кожу, равномерно вводя местный анестетик в рваную щеку, так, чтобы бедняга-азиат не чувствовал, как иголка ему мясо пронзает раз за разом, а нитка стягивает кожу плотно. Ну, неприятно это, честно говоря. И даже очень. Зажимом с марлечкой, перекисью промоченной, поэтапно прошелся.
- И щас, - и еще раз. Лимонная корочка. Кожа в местах обезболенных слегка взбугрилась по типу лимонной корочки, то бишь. Это такой жаргонизм врачебный. Хм. Анестезию провёл. Чувствительность снизил. Пациент вроде спокойный. Это радует. Промыл рану перекисью, срезал лоскутки кожи, которые могут помешать. Взял иглу хирургическую. Всё приготовленное ведь. Чистое. Стерильное. Чтобы не дай боже. Ни-ни.
- Потерпи чуток, угу, - и начал шить. Аккуратно, методично накладывать швы, сводить края раны, осторожно, хирургически точно и умело, благо, над головой не свистели пули, не грохотал пулемет за спиной и не рвались снаряды неподалеку. Время было. Желание было. А спешки не было.
И это радует.
Минут через десять всё было уже позади. Зашил наглухо, без всяких там трубочек. Не фиг. Йодиком замазал, повязочку с антисептиком, антибиотики, спирт. Себе. А Цзенши – заверение в том, что всё скоро заживет, и будут бабы штабелями ложиться перед ним. А еще – просьбу позвать Златана, ибо подошла его очередь. Вот тут сложнее будет. Чуток. Ну, может быть, и не чуток. Подумал немного. Сигарету новую закурил, ибо старая уже была в помойке. И пошёл сам. Чтобы помочь, если что, дотащиться. А дальше – всё как по схеме, отработанной, красивой, четкой.
Руки с мылом. Спирт. Еще спирт. Ему можно. Обезболивающее, вроде как. Потом мелкая подготовка. Сама операция. Подбадривание легкое и дружелюбное, чтобы дружище-здоровяк не напрягался сильно, потому что рана – она же пустяк. А человеку волноваться нельзя – он же командир. Да и не о чем волноваться.
Хорошие руки, растущие из правильного места, не дадут загноиться и испортиться. Всё будет чисто, красиво и гладко.
А потом повязочка с антисептиком, антибиотики.
И еще спирт, а как же.

Александр смерил взглядом сидящего напротив араба и безымянного бобика. Оба собаки - за еду готовы порвать глотки любому. Хотя, пожалуй, бобика это он зря оскорбил, собака всегда предана хозяину. А вот если хозяина нет - тузик становится страшнее волка.

Игнятович вновь посмотрел на Халиба:
- Засадник? - спросил серб, и его лицо окутал едкий дым болгарских "Родопи" - а как же, единоверцам своим "засаживать" в спину позволяет тебе Аллах позволяет, а?

- Нет Аллах. Нет богов, - Кармай покачал головой, - И не свои они, чужие. Вы свои теперь. Со мной одних людей убивали, одному хозяину служим.

Худощавый афгани пожал плечами. Запустил пальцы в шерсть дворняги, потрепав за загривком. Действительно, будто бы этот не стрелял. И остальные. И не стреляли бы по христианам или в кого там веруют.

"Э, билядь". На отходняке от боя раны, благодаря засевшей в них шрапнели, начали саднить. Не слабо, не нестерпимо. А как раз так, чтобы "допечь". Радостно было, что мина не приземлилась прямиком на буйну голову. Но не очень. Приземлись она - не болело бы сейчас в ноге. Странно немного, но в ребрах ничего не отдавалось. Видимо, задней лапе досталось сильнее. М-да. Не охрометь бы тут. Надежда вся на эскулапа Сами. Постукивая палкой, заменяющей в здешних условиях трость и костыль, Златан доковылял до неаккуратного стола. Не операционного. А банальнейшего. Хули там, башлять местному костоправу не хотелось, а не хочешь - обходись чем есть. Крякнув, перевалился на него. Подволок поврежденную ногу. И стал ждать.
Вот. Пока подготавливал инструменты, чистил, мыл и обеззараживал, Златан пришёл сам – по виду бедняги было сразу ясно, без каких-либо слов, что он поскорее хочет избавиться от лишних деталей в своём теле и очень хочет, чтобы сам Ярви поскорее этим занялся.  Собственно, сам Ярви не был против, и очень даже за, тем более, что всё уже было готово к тому моменту, когда здоровяк-серб улегся на стол. Принёс лампу настольную, на стол поставил. Всё помыл и подготовил. Руки ополоснул опять с мылом, потом спиртом прошёлся.  Подошёл к пациенту, ножничками разрезал штанину. Рану внимательно осмотрел, чуть наклонившись. Ну, красиво, хотя и грязновато маленько. Марлю смочил раствором перекиси, промыл всё хорошенько. Взял шприц, новокаина вдул. Проверил на пузырьки воздуха, отложил в сторонку. Налил горькой в стакан, сигарету зажёг. Стакан Златану протянул. - Выпей. Хм, - затянулся, - я еще потом налью. Ты, это. Терпи, дружище. Будет немного больно, но рана хорошая, всё гладко пройдет. Я гарантирую.
Ох, итить-растудыть. Наверное, как-то так чувствуют себя коты, которых притащили на кастрацию. И дети в кресле стоматолога. Сейчас будет больно. Будто не хватило уже этого. Ай, Златан, что ты как девка. Выдохнув, хлопнул стакан залпом. Анестезия. Лекарство. Надо быстро глотать, чтобы подействовало.
- Бр-р-р...
А ведь все только начинается. Ладно хоть "рана хорошая". Можно надеяться, что познакомиться с "плохой" не придется. Потом.
 Сами дождался момента осушения, взял пустой стакан из рук товарища, поставил на стол. Налил еще половинку. Отставил в сторону. Взял шприц. Протёр ваткой, спиртом смоченной, необходимое Попросил повернуться на бок. Поправил сигарету, сунутую в уголок рта, пальцами и пробубнил: - Потерпи чуть-чуть, - и вонзил иглу туда, где должен быть бедренный нерв. Прострел весьма болезненный последовал незамедлительно. Финн вогнал двадцать кубиков лидокаина, затем тоже самое проделал с седалищным нервом. По сути, операция, в чем-то схожая с обезболиванием при посещении стоматолога. Только сплевывать никуда ничего не надо, угу. Снижение чувствительности, легкое онемение и прочие симптомы налицо. - Ну, а теперь – самое важное, - взял пинцет, расширитель, который только можно было достать в этих краях. Сунул сербу водки, пожевал сигарету. Наклонился. И начал вынимать всё лишнее из бедра. Всё, что блестело металлическим отблеском и было совсем не к месту.  
- Ай, лять...
Если игла ткнула так больно - что начнется, когда наружу полезут осколочки? Думать не хотелось. Хотелось водки. А Сами тут как тут, снова наливает.
- Хух!
Еще разик. Еще давай.
И вот он приступает к делу. В свое время в учебке довелось услышать от одного офицера, близко знакомого с Катангой, что в такие моменты надо себя чем-нибудь отвлечь, занять, расслабить - если этого не обеспечивают средства анестезии, которых всегда недостаточно. И вот, решился Златан попробовать. Заразительный мотивчик финский дружище иногда напевал. Наверное, к месту будет.
- Як цуп цоп парви каридола, тик паривила тиц тандуБЛЕЕЕЕЕЕАААААААААААААААА!!!
Ничего не вышло. Ногу, казалось, разрывало на части когтями какой-то адской твари. Хотя это был всего лишь пинцет.
Златан решил отвлечься. Решил чем-нибудь себя занять. И это правильно. Главное – чтобы не мешал, ведь такая ювелирная работа не терпит ошибок.  - За стол держись, угу, - пробормотал отвлеченно Сами, доставая еще один осколок из ноги товарища по окопу, которому повезло гораздо меньше, нежели самому эскулапу. Сейчас бы сам лежал на столе и ждал, пока черногорский врачеватель достанет из него всякие ненужные металляшки. А то и в другом месте лежал бы. Кхм. Вытащил. Ушло на всё минут двадцать. Может, чуть больше. Ярви не считал, ибо без разницы. Пару раз успокаивал Застенича, пытался завести разговор, чтобы старый знакомец выговорился, отвлекся и успокоился, но всё время погружался в работу на столько, что внимания на что-либо другое просто не оставалось. Сквозь плотно сомкнутые зубы серба иногда проскакивало мужественное шипение. И больше ничего. Похвально.
 Когда осколки были извлечены, а швы наложены, финн утер лоб тыльной стороной ладони, выбросил окурок в помойку и сунул новую сигарету между зубов, но не закурил. Вылил в стакан еще водки. Выдал порцию живительного наркоза пациенту, сложив руки на груди. Дождался. - А теперь осмотрим бок.  И снова уколы. Снова онемение и боль, словно кто-то методично суёт раскаленные гвозди в плоть, а потом достает обратно, с той лишь разницей, что боль кажется немного притупленной. Если бы не было наркоза, работать из-за криков и спазмов было бы просто невозможно. - Еще чуть-чуть, хм, - пробубнил врач, доставая еще один осколок. Затем наложение швов. Затем окончательная обработка ран, перевязка.
 На всё - что-то около часа или, может быть, чуть больше. Время летит незаметно, когда ты чем-то занят, когда работаешь по профессии. Но Сами был уверен, что Застенич запомнил этот эпизод своей жизни надолго. Осторожно помог подняться из лежачего положения в сидячее. Хлопнул несильно по плечу. Объяснил, что заживать всё будет недели две до того момента, когда раны можно будет невозбранно мочить и чесать. Мышцы будут болеть, но тревожить их нельзя.  Заверил в том, что всё будет просто отлично и всё быстро заживёт. Долил горькую в стакан, выдал пациенту. Стукнул фляжкой об тару, глотнул, не поморщившись. Утёр усы.  - В общем, иди-ка, дружище, отдыхай. А я тут поколдую пока еще. Жрать охота, право слово.

- Кх-кхм. Джентльмены. Я, как вы уже знаете, Златан Застенич. В прошлом - сержант миротворческих сил ООН. Теперь вот командир ваш, типа, - проговорил только-только выползший на "собрание" серб, опираясь на палку - И пулемет тоже у меня. Так что я...
Чуть не так хроманул, и в хмельном, но недостаточно пьяном теле тут же отдалось. "Ай, бля! Осторожней ступай, баранья башка".
- ...приоритетная цель. В любом случае, рад знакомству.