Запах мертвых цветов | ходы игроков | Аэша

Рассвет. Стальная кромка океана в пурпурных переплетах горизонта. Горы закрывают тот дивный аромат торжества, расцветающего огнем. Бутон солнца, который вот-вот распахнет свои ядовитые лепестки. Мир уже купается в тризне воспаленных лучей, в пламене, который несет в равных пропорциях и жизнь и смерть, а за громадами туманных гор еще так темно. И лишь птицы своим испуганным криком возвещают о том, что пришел упадок нового дня. Их крылья вспарывают небо, разрезая его перьями, как нож разрезает девичью плоть. Их глаза отражают восходящее солнце, ликуя и празднуя свою алчную жизнь. Как много романтики и красоты приписали этим птицам. Свобода. Вера. Надежда. И как прозаична и лицемерна истина.

Аэша услышала, как в окно ударил ветер. Тревожно и нагло. Обычно он не ведет себя так, он имеет куда больше почтения к старой ведьме, чем те же люди. Но на этот раз он показал свои клыки. Вонзившись в холодный хрусталь окна, ветер со звоном распахнул его, оставляя на раме раны от когтистых, воздушных плетей. Разметав шторы и подняв со стола несколько старых, пожухлых листков, он припал к изголовью старухи, заползая под одежду. Его шепот сегодня был куда громче, чем обычно.

«Мир изменился. Сегодня. Ночью. Мир изменился, и он никогда не станет таким, как прежде. Сегодня. Он утонул в металлическом привкусе. Сегодня. Он уснул и больше не проснется никогда. Души. Тысячи душ. Сегодня. Они узнают, как холодно и пусто в одиночестве заточения. В чужой утробе, где нет места надежде. Мир изменился. Тебя ждут»

Ветер был не такой, как обычно. Он излучал аромат соленой крови. А вместе с ним пришла весточка и от Николь*. Золотая пушинка, залетевшая в окно, тихо поведала о том, что Аэшу ждут в доме второй ведьмы.

- Будто бы я не знаю! - удивительно звонкий и чистый голос с легким акцентом разнесся по комнате. День еще не окончательно вступил в свои права. В этих словах чувствовалось легкое раздражение. Обычно такое чувство испытывают люди сведущие в чем-то, профессионалы, когда кто-то высказывает даже малейшее сомнение в их мастерстве. Однако африканка не могла позволить себе полностью отдаться столь пустым, чисто человеческим эмоциям, и быстро взяла себя в руки.
Старуха неподвижно лежала на кровати не раскрывая глаз. Лишь мерно вздымающийся в такт дыханию старый, клетчатый плед выдавал искру жизни, теплящуюся в этом изношенном теле. Аэша думала, вспоминала...
"Ночь... Эта ночь была так же похожа на все предыдущие, как черная фасолина случайно попавшая в мешок, на отборные, золотистые кукурузные зерна. Только эта ночь не случайна. Мир изменился."
"Сколько лет они не виделись? Пять, десять, двадцать, больше? Кажется вечность." - Аэша пыталась вспомнить их последнюю с Николь встречу. И не могла. Обстоятельства, факты, события упрямо ускользали из ее памяти словно юркие серебристые рыбки из ветхого, дырявого невода нерадивого рыбака. Она помнила лишь ее образ, последний взгляд. Ведьмы не прощались вслух надолго, они пожелали друг-другу удачного дня и разошлись как две добросердечные соседки, хотя каждая в душе знала, что не увидятся они практически вечность. И не было в этом никакого зла или скрытого коварства, просто обе понимали, что так будет лучше. Для всех.
Лишь несколько причин могли изменить устоявшийся расклад вещей. И эта ночь была одной из них.
- Пора. - сорвалось со старческих губ в воздух пустого дома. Тишину нарушали только редкие постукивания распахнутых половинок окна.
Старуха протянула руку к глиняному кувшину, стоящему на столешнице возле кровати. Она жадными глотками выпила белую, густую жидкость. Молоко за ночь не скисло. В ее доме ничто не портилось и не прокисало. Казалось время здесь течет по иному, вовлекая в свои странные правила все предметы пересекающие порог жилища ведуньи.
Следовало торопиться - жители провинции встают рано, а она не хотела лишнего внимания с их стороны. Будет немало пересудов о визите одной старой карги к другой. Впрочем, после этой ночи город и так погрузиться в пучину слухов и шепотов. Полив цветы на подоконниках, накинув на плечи старезный халат, и взяв все, что сочла необходимым, Бугунди вышла за дверь.
Раскидистая акация встретила хозяйку привычной тихой какофонией звона стекла, шороха ленточек и потрескивания костяшек. Иногда ветер проказник залетал в какой-то бутыль, и окрестность домика ведьмы оглашалась то жалобным протяжным воем, то негромким пронизывающим свистом. Когда как.
Аэша подошла к дереву, и обхватив узловатыми пальцами свисающую бутылку, принялась внимательно вглядываться в зеленую муть.
- Мир изменился. - вновь уверенно проговорила она.
Нечто похожее, когда кто-то покопался в настройках вашего телевизора и изменил, уменьшил совсем на чуть-чуть цветность, резкость, контраст, звук. Вроде бы незаметно, но уже что-то не то, не так.
Колдунья избрала путь в обход жилых кварталов по окраине Лендая. Деревянная клюка опускаясь выбивала фонтанчики пыли с поверхности проселочной дороги. Аэша свернула на старую, запущенную тропинку, проходящую через небольшую рощу. Она уже прошла половину, когда внезапно по кусту орешника прошла волна, и смутная зеленая тень перебежала дорогу старухе. Над головой предупредительно хрустнула ветка, подняв в воздух стайку онемевших птиц. Ведьма и бровью не повела. Местный дух. Странно, раньше он весьма благосклонно, даже почтительно относился к ней. Африканка не останавливаясь плеснула за левое плечо немного крепкого бренди из миниатюрного флакончика. Это должно было успокоить духа.
- Мир изменился. - в который раз повторила Аэша.
Спустя час путешествия наконец показалась хибарка Николь. Все оставалась таким как и прежде. Разве что деревья стали чуть больше, да сорная трава поднялась чуть выше. Именно здесь они виделись в последний раз.
Аэша постучала клюкой по рассохшимся доскам входной двери. Она нисколько не сомневалась, что тут уже прекрасно осведомлены о ее приближении.

Как только Аэша подошла к дому, дверь распахнулась, издав неприятный скрип старых костей. Раньше ведьмы говорили, что дом, в котором живет колдунья, обретает свое сознание. Его плоть становится тверже, а под досками и срубами зарождается сердце. И чем дольше срок, что ведунья проводит под его крышей, тем сильнее и старше жизнь дома. От этой разваливающейся, прогнившей хибарки веяло сыростью и тленом так, словно пристанище Николь погибало. Грязные, мутные окна взглянули на Аэшу полуприкрытыми глазами, полными безразличной тоски.
Обстановка комнаты была простой. Небольшой стол в углу, со сломанными табуретками. Маленький шкафчик, одна дверца которого отвалилась и криво свисала. Большое кресло-качалка. В углу еще одна дверь, крепко прикрытая. На столе стояла ваза засохших лилий.
Николь сидела за столом, уставившись своими белыми глазами в вазу. На ее лице гуляло выражение обреченности и решения. Решения, которое могло повлечь за собой лишь вечную боль.
- Аэша, – тихо скрипнула ведьма, тепло улыбнувшись уголками засохших губ. Она напоминала развалину, которая вот-вот рассыплется в прах, от малейшего дуновения. Похоже, она смотрелась значительно старше Бугунди.
- Как хорошо, что ты пришла. Столько лет прошло. Их смыл дождь и запорошил снег.
Тяжело встав со стула, Николь подошла к ведьме и нежно взяла ее за старческие, темно-шоколадные руки. Взгляд выцветших глаз был таким теплым, словно ведьма смотрела на единственно-близкую подругу.
- Ты нужна мне, Аэша. Сегодня ночью в город пришли Иссушители. Их много, но не они проблема. Они хотят пробудить Левиафана, они знают, что он спит здесь. И я думаю, что они сделают это сегодня ночью.
Тяжело вздохнув, Николь отпустила руки Бугунди и уселась прямо на пыльный пол, подметая полами паутину. Маленький, черный паучок подскочил к ней, заползая в складки хламиды, небрежно одетой на сухое тело.
- Ко мне приходила одна из нас. Она молода и еще довольно неопытна, но она поможет. Если только… если только у нее получится, то мы обретем сильного союзника сегодня. Но пока мы больше ничего не можем сделать. Этой ночью решится наша судьба. Мне кажется, наша долгая жизнь, наконец, оборвется, но я не хочу, чтобы это было бессмысленно. Я хочу умереть, сражаясь за этот мир и за право людей жить в нем. Поможешь ли ты мне, сестра? Станешь ли ты со мной на эту заросшую болью тропинку? Я не буду тебе лгать, ибо ложь порождает сомнения. Шансов на то, что мы живыми выберемся из этой реки – почти нет. Но наша смерть может принести покой и уничтожить чудовище, дремлющее под старой Церковью. Я буду идти до конца, но готова ли ты вместе со мной встретить Дьявола? Аэша… помоги мне, прошу тебя.
Со сморщенных щек текли и падали на пол янтарные слезы. Говорят, ведьма плачет как баньши – слезами рыжими, когда предзнаменует свою смерть. Сейчас слезы Николь ударялись о землю светлым, прозрачным и сияющим янтарем.

Аэша с шумом выдохнула воздух. Поднятые пылинки в веселом танце закружились в солнечном луче, протянутом от серого стекла через всю комнату. Сейчас теплое желтое пятно упиралось ведьме в лицо, заставляя ее блаженно щуриться и созерцать ветхое жилище Николь в золотистых красках занимающегося дня. С засохшего цветка на столе с легким треском отпал лепесток и лег подле вазы.
Ведунья скрестив ноги уселась рядышком с Николь. Склонив голову набок она мягко улыбнулась престарелой ведьме. Рука потянулась к морщинистой щеке и заботливо утерла очередную набегающую слезу. Затем бережно подняв подбородок заставила посмотреть в темные, с почерневшим белком глаза.
- Ах ты старая лиса! Ты же знала, что я не смогу отказать тебе, когда открылась эта дверь, даже когда посылала мне весточку утром.
На самом деле положение было прескверным, и Бугунди давала себе отчет, что скорее всего это их последний день. Однако, по ее мнению, обреченность вовсе не то чувство с которым следует встречать древнее зло и провожать свою жизнь. Умирать нужно так легко и с улыбкой, чтоб извечный враг остался в великом смятении и до своей жалкой кончины обдумывал где же он просчитался.
- И я знала...
Это было правдой, Аэша с молоком матери впитала особое виденье мира. Она понимала что здесь, как и зачем. Понимала принцип великого баланса. И вот сейчас разве могла она поступить по другому? Разве может цветок отказаться цвести, река обратиться вспять, а солнце взойти на западе? Аэша Бугунди рождена для этого, именно так было предначертано когда-то, так будет сегодня ночью, и так будет всегда. Даже если она погибнет, жизнь восполнит утрату, и ее дело продолжит другая. Свет да не поглотит Тьма.
- Нам понадобятся все возможные силы. - Старуха уже думала о предстоящем сражении. - Мы не имеем права проиграть.
Ведьмы сидели на пыльном полу, словно две школьницы, планирующие очередную проделку в выходной день. Наступит ли он для Лендая?..