Последнее дело | ходы игроков | Основная комната

Ханна слушала рыцаря с некоторым удивлением - он довольно сильно переменился с их последней встречи - стал вежлив, обходителен. А тогда, со своими Хухры-Фуфелами был неотесанным грубияном. Надо же, неужели близость к королеве так подействовала?
- Да уж, пан Лукаш, я где только не побывала. Мир ... знаете, он невообразимо разный, и в то же время с какой-то стороны одинаковый. Везде есть что-то общее. Люди могут иметь разные обычаи, различный цвет кожи. Природа может играть странные шутки. Но какие-то общие законы жизни - они всегда остаются, если вы понимаете, о чем я. А война... Видите ли, пан рыцарь, войны - они тоже разные. Иногда племена меж собой воюют - привычно из века в века, деревни друг у друга отбивают, женщин там, или скот. Иногда воины в кругу равных решают судьбу целых городов. Но знаете, что я вам скажу, пан рыцарь - эта война - она отличается от других. Против законов человеческих сжигание собственного народа, разорение собственных полей. Это уже не война, это уничтожение. Я уж думаю - а человек ли король Генрих? Вот вы его видели, посмеялись над ним. А скажите мне, точно ли он человек, как вы считаете? Может, демон вырвался из преисподней, чтобы разрушить наш мир, спаси и сохрани нас Аммалион?

При таком положении Лукаш заулыбался, почесал затылок.
- А что, может и так, - легко согласился он, - может, и впрямь не человек это, а тварь из бездны Ада. Красный чешуйчатый демон, такой огромный, что запросто перепрыгивает по крышам домов из одного конца города в конец, клыки его в три ряда идут, а шипастый хвост отшибает от зданий куски камня. Может, и в самом деле все так обстоит, как попы говорят - дьявольская сила за ним стоит, нечистая, иначе отчего у него все так легко идет? Более десяти лет тому назад он из никому неизвестного сельского врача превратился в первую фигуру королевства, в венценосную особу. Что это? Судьба, случай? Справедливое воздаяние за то плохое, что когда-то с ним случилось? Или все-таки повязано тут дело с загребущими лапами Геенны Огненной? Что замараны у него в этой грязи руки. Однако, вопрос встает - он же как-то правил все эти годы. Я конечно не церковник, но разве демоны так себя ведут? Мирно правят страной? По-моему немного... мелковато. Где же съеденные на завтрак младенцы, где же унизанные телами крестьян копья у дворца?
Внезапно рыцарь посерьезнел.

- Может, - сказал он уже намного тише и без нотки веселья в голосе, - может статься, что все так, как говорите вы. Что это демон из самого Ада, пришедший нам на погибель, демон, поставивший себе целью окончательное уничтожение всего живого в этом мире. Уничтожение медленное, постепенное и тихое, так, что никто даже не успеет понять, в чем дело и кто виновен. Здесь стычка, там стычка. Тут замок разрушили и там война. Город за городом, страна за страной, накапливая силу и влияние, пока его не будет достаточно, чтобы сокрушить все и вся. Ведь никто же не ставит под сомнение, что архангел Аммалион, десница Небес, явился во плоти и вмешался в судьбу мира? Может быть, пришло время явления его ужасного антагониста, десницы Ада, которая вмешается в судьбу людей с тем же хладнокровием и тем же всесильным могуществом.

- Что до меня, - продолжил он грустно, - то мне кажется, не в демонах дело. Слишком уж часто люди приписывают дела Лукавому, оправдывая этим зачастую свои собственные пороки. Войны, подобные этой... они ведь творятся руками людей, и для этого им не нужен никакой демон, ни в своей голове, ни на троне. Иногда для этого им не нужна даже причина. Ведь причины-то они знают, они всем известны, просто никто не решается говорить их вслух. Стыдится, быть может, или считает, что просто ни к чем. Поэтому вместо причин они ищут повод. Для кого-то слово "война" звучит ужасно. А для кого-то пускай вся земли пойдет огнем, лишь бы монеты падали им в кошель.
Пару дней назад подобрали беженца из Веллетро. Кое-кто из выживших опознал в нем дезертира, который вместо того, чтобы отстаивать свой город, позорно бежал. Он уперся, его передали святым отцам церкви - они, говорят, знают множество таинств, заставляющих человека говорить. И что думать, и впрямь, сознался. А еще сознался во всяких других интересных вещах. Например, что он на пару со своим товарищем и комендантом разворовывал склад военных продовольственных запасов и подпольно реализовывал по баснословным ценам. Вот уж верно говорят люди - кому война... а кому и мать родна. Товарища с комендантом-то разыскать не удалось, настигла их видать раньше длань Архангела. А его повесили, вчера в полдень. После такого спихивать все наши проблемы на демонов... нет, не решусь, слишком уж безответственно.

Звезды на небе мерцали. Где-то совсем рядом слышались крики и здравицы, Ханне даже казалось, что она узнает голоса Томаса и Шаддара, двух несостоявшихся покойников, которые вполне себе могли точно также болтаться на веревке вчера в полдень, если бы обстоятельства сложились по-другому.
- Ай, ладно, дьявол с ними, с висельниками! Мертвецов нам завсегда хватает, давайте лучше поговорим о чем-нибудь приятном. Как насчет скромного подарка, чтобы сгладить впечатления от нашей первой встречи? Тогда, я помнится, наговорил много чего такого, чего б, подумав, не сказал бы. Но тогда слишком уж задела меня ваша песня, слишком. Не надо было мне так остро реагировать.
Лукаш заговорщически улыбнулся и ловким движением фокусника извлек из рукава голубую ленту.
- Прошу! Украшение, что подчеркнет цвет и красоту ваших глаз! Приобрел ее сразу после той встречи, дав себе рыцарское слово загладить свою вину, коль доведется нам встретится еще раз.

Ханна просто онемела от удивления.
Мало того, что рыцарь из неотесанного мужлала превратился в галантного дворянина, так он еще и преподносит ей подарок, практически с извинениями.
Несколько мгновений она оторопевшим взглядом смотрела на ленту, потом потянула ее за кончик, и она скользнула голубой змейкой, отражающей лунной свет.
Подняла на рыцаря просиявшие восторгом глаза:
- О, пан Лукаш! Вы прямо угадали мою маленькую мечту! Я как раз очень хотела себе новую ленточку, да только в Велетро было немножко не до того.
Ловкими пальцами она завертела ленту в пышный цветок и вплела его в волосы, с задорным кокетством покосившись на рыцаря.

Секундное замешательство и тишина. Все взгляды упираются в него и собутыльники ждут, что он что-то скажет... ответит... вступит в перебранку... А Томас ничего не сказал. Зато ответил...
Парняга никогда не числил себя медлительным увальнем. Могучее сложение, на которое не поскупилась для него мать-природа, часто вводило людей в заблуждение. Габариты были обманчивы... когда припекало - Томас мог двигаться намного быстрее, чем можно было ожидать от такого "пельмешка"... а сейчас "пельмешку" припекло изрядно. И без того напряженные событиями последних недель нервы, да паршивая водка обильно лившаяся за солдатским столом - все это ну никак не добавляло душевного равновесия и сдержаности. А уж выслушивать оскорбления от малознакомого и явно нарывавшегося на конфликт мудилы... в общем, приступа человеколюбия и всепрощения не случилось...
Томас ударил коротко, без замаха, даже не выпуская из десницы так и не опустошенную чарку - лишь сжал покрепче пальцы на ее оловянных боках. Удар получился не очень сильным, но хлестким. Брызги невыпитой водки взметнулись над столом, а сквозь них уже мчалась и левая рука озлобившегося солдата. В удар шуйцой Томас уже вложился как следует, можно сказать - от души. По зубам или под глаз это не важно... когда бьет человек всю жизнь трудившийся молотобойцем!
С грохотом отлетела назад опрокинутая лавка. Обиженно брякнула по полу измятая посуда. Парень вскочил и, махнув через стол, отвел правую руку для нового удара. Гнев затопил его целиком, без остатка. Не помня себя и не размышляя о последствиях, Томас лупил языкастого капрала смертным боем.

- Она подходит вам идеально, - заверил Лукаш девушку. - Уверен, что если бы вам случилось побывать на королевском балу, вы бы затмили своей красотой всех присутствующих там дам, и в моих словах нет ни капли лести!
Со стороны казарм послышались крики, уже перешедшие из разряда застольных в разряд потасовочных.
- Дерутся, - меланхолично заметил рыцарь. - Любимая солдатская потеха, выпить да подраться. Городское ополчение, что с них взять... Ладно, у них там есть свои командиры, это их забота и обязанность, наводить среди них порядок. А мы же... как вы смотрите на то, чтобы немного прогуляться по лагерю? За прогулкой и беседа приятней.

Церковь
- Я отец Томислав, брат, - ответил священник, смиренно опустив глаза. - Я был священником в одной из деревень недалеко от Свышевиц. Добрые жители, вверенная мне паства, уберегли меня, спасли от насильственной смерти от рук людей Генриха. Тогда, двенадцать лет назад. Потом все как-то поутихло, места у нас глухие. А уберечь их, отблагодарить добрых людей, я не смог - спалили деревню. Пошел капелланом в армию королевы, а потом были Свышевицы. Немногое там уцелело.
Отец Гугон медленно кивнул, не сводя внимательного взгляда с собеседника.
- Я вижу.. что ж, это многое объясняет. И упрощает. Ты пережил погромы, пережил уничтожение своей деревни, пережил битву при Свышевицах, сумел живым выбраться из Веллетро. Ты пережил многое, брат, но всегда сохранял веру, не отрекался от нее, и находил в себе мужество идти дальше. Именно такого человека мы и ждали, - Гугон перешел на благоговейный шепот. - Судя по всему, над тобой распростерлась длань Архангелова. Пойдем, есть серьезный разговор.

Осматривая лагерь, Рэнди с удовлетворением отметила место, где начинавшийся за насыпью ров переходил в естественный овраг, усыпанный листвой. Снаружи насыпь как и везде оставалась неприступной, а вот чтобы незаметно покинуть лагерь подходило, судя по всему, только это место. Сбросить сверху что-нибудь, мягкое, самим спрыгнуть... Она оглянулась. На этот кусок стены выходили задние двери бревенчатого сруба, похожего на казармы, в которых их разместили. Но похоже заперто, и заперто изнутри. Надо посмотреть, что это за строение. Все меньше подозрений, если пройти через него, а не обходить, вызывая нездоровый интерес у стражников.
Рэнди толкнула дверцу. На нее пахнуло запахом свечей и ладана.
"Церковь! Угораздило же."
Но кто это? Неужели Томислав? И впрямь он. Он и его собеседник были так увлечены беседой, что не замечали ее, а Рэнди и не стремилась привлечь их внимание, вместо этого накинув капюшон плаща и отойдя к стене, слившись с тенью. Но они, похоже, уже уходили - по-дружески приобняв Томислава, второй служитель вел его в помещение за алтарем.
Любопытно было послушать и посмотреть, что там будет происходить, но и пойманной за подглядыванием быть не хотелось. С другой стороны... вечерняя служба уже закончилась, и вряд ли сюда явится кто-то из прихожан. А если явится кто другой, то наверняка решит, что священники уже спят.
Решившись, Рэнди опустила засов и осторожно прошла к двери возле алтаря. Свечи давали такой слабый свет, что с ее навыками было достаточно сделать шаг в сторону, и выходящий из комнаты ни за что бы ее не приметил. Поэтому девушка без опаски наклонилась к двери. Слышимость была превосходная.

В комнате за алтарем было намного уютнее, чем в главной зале. Пол устлан ковром, имеется настоящая деревянная мебель и кресла - где они их только умудряюсь возить? В комнате уже был другой священник, тот, что ушел первым.
- Аббат Либен, отец Томислав, - представил священников Гугон, и Томислав почтительно склонился. Титул аббата в пределах Церкви Пера означал, что вся духовная власть страны сосредоточена в руках этого человека. Титулы выше аббата были исключительно в самой Империи, где и находился центр веры. Все это Томислав понимал. Понимал также и то, что Либен, молодой черноволосый священник с голубыми глазами, явно был назначен на этот пост не без участия Наиры. Аббатствующий до Либена священнослужитель свою паству вдохновлял с безопасного расстояния, из Зджезека, отлучая Генриха от веры, проклиная его на смертные муки, нищенство и смерть. Королю Генриху, впрочем, активные действия верного аббата были до едрени фени.
- Присаживайся, брат. Отведаешь с нами вина? - Гугон засуетился, гремя в шкафу бутылкой и кубками. Затем спохватился, стрельнул глазами в сторону аббата Либена. Тот лишь улыбнулся и произнес:
- Вечерня уже миновала, так что не будет ничего плохого в том, чтобы...
Томислав сглотнул и тоже согласно кивнул.
Вскоре уже все трое расселись на удобных креслах и потягивали вино. Томислав, как гость, воздавал напитку всяческие похвалы, Гугон и аббат, как хозяева, по-хозяйски снисходительно улыбались. Гугон пересказал ему слова Томислава, и аббат внимательно поглядел на Томислава.
- Истинную правду говорит брат Гугон. Все это нельзя объяснить одной лишь удачей или совпадением - для этого нужен небесный промысел, небесная воля. Небо бережет тебя, оно спасло тебе жизнь тогда, оно спасло и сейчас. Затем, чтобы ты смог придти сюда, живой и невредимый, воссоединится с братьями своими по вере.
- Amen, - пробормотал Гугон.
- Насколько я знаю, - продолжал аббат, - ты пришел в лагерь не один, а в компании нескольких человек. Среди этих людей особо наше внимание привлек один. Высокий, длинноволосый. Медик, величающий себя Шаддаром.
Томислав почувствовал спазм в горле. Никто из священников не видел Рэнди, почти всем ухом приникшую к двери.
- Вы... правильно информированы.
Легкое головокружение... картины на деревянных стенах, изображавшие различные сцены из писания. Это, кажется, сюжет, изображающий пришествие Архангела на землю. А здесь он вручает меч...
- Ты в порядке, брат? Кажется, у тебя немного подрагивают руки. Как насчет еще одного кубка?
Томислав с благодарностью принял вино, сделал глоток. Не полегчало.
- По-правде говоря, мы внимательно следили за всеми, прибывающими в лагерь. Можно сказать, мы ждали его. Мы интересуемся этим человеком уже очень и очень давно, до нас доходили разные слухи, но каждый раз, когда мы оказывались на месте, чтобы их проверить, он куда-то пропадал. И вдруг совсем недавно снова всплыл. Один из наших братьев, капеллан одного из рыцарей... как там его звали...
- Отец Генричек, господин аббат! - услужливо подсказал Гугон.
- Да, отец Генричек. Так вот, он принес нам удивительную новость - он повстречался с человеком, похожим на того, кем мы интересуемся, совсем недалеко от города Веллетро. Вот мы и думали, быть может, он все-таки заскочит к нам на огонек, сюда, в наш лагерь. Как видишь, мы не ошиблись.
- Чем привлек этот человек ваше святейшее внимание, господин аббат? - у Томислава не очень удавалось изобразить удивление. Аббат усмехнулся.
- Скажи, брат, давно ли ты знаешь этого человека?
- Мы познакомились с ним незадолго до битвы при Свышевиц. Тогда, когда меня назначили капелланом. Я попал в один с ним отряд. Насколько мне известно, он и еще один наш спутник уже долгое время служили там. Уверяю вас, господин аббат, за все это время он проявил себя исключительно...
Аббат остановил уверения Томислава небрежным жестом.
- Знаю, знаю, что ты хочешь мне сказать. Этот человек вполне мог показаться тебе заслуживающим доверия. В конце концов, вы вместе живыми вышли из Веллетро, вместе же прошли сквозь Свышевицы и выжили. Я думаю, именно это и образует пелену у тебя на глазах.
Аббат поднялся и нетерпеливо принялся расхаживать по комнате.
- Имя этого человека было знакомо нам еще до начала этой войны... до возвращения законной королевы, я имею ввиду. По правде говоря, я и сам пересекался с ним, имел такую возможность. Про него тогда ходили разные слухи, и пообщавшись с ним, я не мог не отметить, что некоторые из них безусловно имели под собой почву. Сейчас, когда я занимаю столь важный пост, у меня нет никакого права утаивать те знания, что у меня есть и гневить этим Небом. Многие, очень многие в Алари сейчас отреклись от нашей веры, веры истинной и правой. Всех их можно называть еретиками, но в глазах церкви они всего лишь заблудшие души, нуждающиеся в нашем наставлении. Гораздо же менее приятны Небу колдуны и чернокнижники, убийцы и бунтари. Поэтому я не могу сидеть сложа руки, зная, что ты привел в наш лагерь темного колдуна!
Сердце Томислава Стойковича стучало в бешеном ритме, он чувствовал, что лицо его покраснело не только от вина.
- Нет, я не обвиняю тебя, брат. Твоей вины в этом нет, каждому свойственно ошибаться, тем более, когда слуги Ада маскируются столь тщательно и хитростно. За это время он вполне мог войти к тебе в доверие, может быть, стать твоим другом... словом, сделать все то, что он сделать не смог бы, знай, что он совершил в прошлом.
- Мы все внимательно изучили, - вставил отец Гугон. - ошибки быть не может. Имя совпадает, время - тоже, видевшие его описывают именно такую же внешность, каковую ты и рыцарский капеллан. Ошибки быть не может, и все сходится. А раз все сходится, значит, этот человек, что затесался к тебе в компанию - колдун, совершивший двойное убийство. Убийство троих человек, двух наших братьев и женщины, в городе Шиндаларе.
- Тогда он пропал, - продолжил аббат. - Исчез, как сквозь землю провалился. Учиненный им пожар дорогого стоил, а время было неблагоприятное для нас - в скором времени мы и сами должны были исчезнуть, чтобы не сгнить в Генриховых казематах. Все это время мы гадали, куда он мог дется. В конце-концов сошлись на том, что первым до колдуна, приспешника дьяволов Ада, добрался Генрих, сам адское отродье - почуял, видать, конкурента. Темное племя, даже среди друг друга у них свары и недоверие, разобщенность действий. Потому-то зло и гибнет, душит самое себя, а власть нашей сплоченной церкви торжествует!
- Amen, - пробормотал Томислав.
- Но, как оказалось, юный медик смышленей. И удачливей, потому что только удачей да дьявольской помощью можно объяснить, что этот грешник до сих пор ходит по земле, не расплатившись за свои преступления. Но в конце-концов дьяволы бросают свои игрушки на погибель, бегут, поджав зады, едва завидев воинство Архангелово. Вот и сейчас он оказался здесь, фактически в наших руках. Королева ничему не верит на слово и отказывается разрешать его арест основываясь на подозрениях четырехлетней давности. Кроме того, кто-то - нам пока не удалось выяснить, кто - из окружения королевы незримо препятствует этому, нашептывая ей ложь и убеждая медлить, не предпринимать ничего. В этом мы бессильны. Но если бы у нас было хоть что-то - скажем, твое слово, твое свидетельство, свидетельство человека, который был с ним рядом и видел все лично - тогда королева уже не сможет просто нас игнорировать и пускать дело на самотек. Колдун в нашем лагере - серьезнейшая опасность. Скажи, ты можешь подтвердить, что этот человек - колдун? Зная о совершенных им преступлениях? Зная о том, что он еще может совершить в будущем? Тебе не нужно беспокоится, что ты не сообщил об этом раньше - признание послужит искуплением твоей провинности. Признание и молитва.
Аббат остановился прямо перед молчавшим Томиславом. Последний бросил взгляд на Гугона, ища поддержки. В глазах второго священника была лишь настойчивый совет сказать правду.
Пустыми глазами Томислава смотрел мимо аббата и вспоминал свой сон, вспоминал Рэнди и Ханну, явившихся ему. Их слова постепенно начинали обретать новый, безупречно ясный смысл.

Шаддар - колдун? Вот уж сюрприз...
Рэнди боялась даже вздохнуть, не то что пошевелиться: так захватил её рассказ аббата. Она боялась упустить каждое слово, сказанное им. Всё это было очень интересно и любопытно...
На середине повествования Гугона и Либена о биографии Шаддара, Рэнди уже решила для себя, чью сторону она выбирает. Конечно же не их... Ей было противно слушать, как эти двое заставляют Томислава "выбирать", когда выбора, понятное дело, не было.
Но если Томислав откажется содействовать им, то... неизвестно, что ещё могут с ним сделать эти фанатики церковные. А если согласится... Беги, Шаддар, беги.
"Чёрт, что же делать?"..
Рэнди лихорадочно обвела взглядом помещение. Времени нет. Абсолютно.
Тихонечко отошла назад, к входной двери. Прислушалась. Тихо отперла дверь, чуть высунулась. Нет ли там кого?..
Не видно, не слышно. Чудесно...
С довольной улыбкой кота, полакомившегося сметаной, Рэнди прошла вглубь церкви, к свечам. Взяла одну, предварительно натянув на руку рукав, и попробовала поджечь ей ковровую дорожку. Аккуратно положила свечку на неё так, словно она сама упала. Ковёр сухой, значит разгорится быстро. А запах распространится ещё быстрее...

Ханна засмеялась, живо представив себя на королевском балу.
- Ой, и ни говорите, пан Лукаш. Веселенькая картинка - благоухающие дамы в пышных платьях с затейливыми прическами, в изумрудах и бриллиантах, рыцари в сияющих доспехах... ой, нет, в доспехах на балу - это вряд ли... в бархате и шелках, галантные и утонченные... и тут вдруг Ханна с котомкой за спиною и лютней на перевес. Хорошенькое украшеньице для бала... минут на пять, пока стража не очухается и не вытолкает взашей негодницу, посмевшую осквернить своим присутствием парадную залу. И тогда, пожалуй украсить я смогу только виселицу, если, конечно, меня не четвертуют на месте за дерзость.

В ответ на приглашение рыцаря Ханна ответила следующее:

- Прогуляться по лагерю? Отчего ж, можно и прогуляться, - ответила девушка рыцарю. "И заодно повысмотреть, как отсюда проще смыться", - мелькнула у нее надежда. - А где тут гулять-то?

Томислав откинулся на спинку кресла, сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Помогло не сильно, напротив, фигуры аббата и отца Гугона начали терять свои очертания, превращаясь в размытые силуэты.
"Что это, меня подводит зрение, я слепну?" - промелькнуло у него в голове. - "Уж лучше ослепнуть. Лучше бы я расстался со зрением, слухом, даже с рассудком... это лучше, чем то, перед чем я оказался".
Его друг оказался разыскиваемым убийцей, на его совести жизни двух собратьев Томислава по вере. Как он мог?
Священник не мог и не хотел в это верить, но это сказал сам глава его Ордена. Мог ли он лгать? Немыслимо, догматы церкви, которой они служат, запрещают ложь, архангел...
Но Шаддар ведь его друг! Не каждому дано пройти то, через что прошли они, и уцелеть. Неужели он все это время...
В комнату начал проникать запах дыма, за дверью замерцали яркие огненные пятна.
- Колдун следил за нами! - взвыл аббат. - Теперь он предупрежден и пытается избавиться от нас, чтобы тайна его грехопадения никогда не всплыла! Теперь ты видишь нашу правоту? Тот, кого ты считал другом, кто так долго обманывал твое доверие, теперь готов избавиться от тебя!
Гугон, прикрыв рот рукавом рясы, толкнул дверь. В комнату ворвалась волна тепла.
- Пресвятой ангел небесный! - закричал он. - Горит! Алтарь горит!
Охватившее ковер пламя огненной дорожкой проходило от дверей до алтаря. Выбежавшие следом Томислав и Либен застали резную фигуру архангела над алтарем обуглившейся и почерневшей.
- Еретик! - выдохнул аббат, гляда на резного ангела.
- Пожар! Пожааааар! - взвыл Гугон, горестному воплю вторил и аббат.
Черный ангел над алтарем выглядел зловеще в отблесках пламени, казалось, мятежный дух, заключенный в дереве, взывал о помощи вместе с ними и рвался на волю. Они бросились ко входу, но упавшая с потолка балка преградила путь.
- Назад, во внутренние покои! Там есть другой выход! - пытаясь перекричать гул пламени Гугон тянул аббата и Томислава обратно в комнату. Другой выход действительно обнаружился - неприметная дверь, завешанная шторой, которую Томислав сначала посчитал за элемент декора.
Все вместе они вывалились наружу, жадно глотая свежий ночной воздух. К ним уже бежали люди - заметившие пожар караульные подняли тревогу, сразу же были подняты несколько расквартированных рядом взводов. Люди по цепочке передавали ведра с водой из колодца, те, кто стоял у самой церкви, пытались с ее помощью затушить пламя. Один из них, держа ведро перед собой и пытаясь выплеснуть воду, не удержал его, вместе с ним он рухнул лицом в самое пекло. Взвыл, попытался подняться. Одежда его заполыхала, ничего не видя перед собой и беспорядочно размахивая руками наткнулся на другого, поджег его.
"Он убил троих человек," - мелькнуло в голове у священника. - "Он пытался убить меня и моих собратьев, он надругался над моей верой. И еще неизвестно, сколько людей погибнут этой ночью. Из-за него."
"Готов ли ты сохранять стойкость веры?" - в его голове мелькнули воспоминания вещего сна.
"Будь предан!" - кричало все его существо, и сейчас эта фраза приобретала новые для него значения.
"Будь предан! Будь предан своим другом! Будь ответственен за жизни людей, что погибли по твоей вине! Погибли из-за твоего слепого доверия!"
"Моя вина," - внезапно с полной отчетливостью мелькнуло мысль в голове.
"Моя вина..."
Священник сжал плечо аббата Либена. Тот обернулся. В глазах Томислава он увидел мрачную решимость.
- Я готов. На тракте к западу от Веллетро я видел, как этот человек призывает пламя геенны огненной. Я видел, как с его помощью он убивал людей. Это прислужник сил зла, демоново отродье, повинное в смерти многих людей. Все это правда от первого до последнего слова, и лишь Архангел ведает, как я корю себя за то, что слишком долго сомневался... мое промедление стоило слишком дорого. Где нам его искать? Этот человек мог скрыться...
- Прислужники зла предсказуемы, - твердо сказал аббат, подзывая к себе человека, судя по форме, лейтенанта. - Они предсказуемы, и этот колдун не исключение, наверняка он где-то поблизости, наслаждается зрелищем и муками людей. Эй, лейтенант! Мне нужно несколько вооруженных!
- Вы с ума сошли, преподобный! - прокричал офицер первосвященнику, - сейчас весь лагерь того и гляди сгорит дотла! Люди нужны здесь!
- Это диверсия, лейтенант! - аббат схватил его за руку и посмотрел ему прямо в глаза. - В лагере колдун, Генрихов хлыст! Если его не взять сейчас...
На лице офицера было смятение, похоже, он не мог решить, как поступить.
- Лейтенант, я вам приказываю! - взвыл аббат. - Как глава Церкви Пера в королевстве Алари я приказываю вам немедленно выделить мне людей, или вы будете отвечать за эскадрон кавалерии роялистов, ворвавшихся в лагерь с помощью диверсанта-поджигателя!
Офицер ругнулся, отдал приказы. Аббат и Томислав в сопровождении солдат направились в сторону казармы, в которой разместили отряд. Гугон, причитая и размахивая руками, оплакивал алтарь, церковь и род человеческий.

* * *

- Зависит от того, насколько вы любопытны и охотны до местных достопримечательностей! - улыбнулся Лукаш. - Вон в той стороне - шатер самой королевы, но вы там бывали. В той стороне расквартированы несколько городских контингентов, вблизи выхода из лагеря. Кстати, я знаю несколько живописнейших мест за пределами расположения, уверен, что ночью, в свете звезд, там будет еще красивее, чем днем. Так что, если желаете... в той стороне расположилось Липовское рыцарство, вот там расположена наша полевая церковь, она как раз сейчас горит. Хм...
Лукаш задумчиво смотрел в сторону церкви, из-за палаток и шатров поднималось зарево. У него на лице появилось довольно забавное выражение. Ханне показалось, что это первый раз, когда рыцарь вроде как по-настоящему удивился.
- Курва, - пробормотал он, - кажется, в лагере пожар. Либо это, либо роялисты начали действовать раньше, чем мы предполагали.
Лукаш потянул девушку в сторону церкви. Многие встреченные ими люди бежали туда-же. Нашлись однако и те, кто бежал в противоположную сторону.
- Томислав! - менестрельщица удивленно воскликнула, но священник даже не остановился, равно как и другие люди с ним. Ханна могла поклясться, что таким отрешенным она священника не видела никогда. Кажется, они шли в направлении казарм.
- Ваш друг, кажется, нашел себе достойную компанию, - рассеяно сказал рыцарь. - Второй священник, что шел с ним - это аббат Либен, новоизбранный глава Церкви Пера в королевстве, и одно из первых лиц в армии Наиры. За ним?

* * *

Сидевшие за столом хохотали, раздавались робкие выкрики в защиту капрала, но они заглушались одобрительными выкриками других солдат:
- Так ему, жалкому недосержанту! Лупи его, соловейчика, лупи, чтоб клюв свой пореже открывал!
Но хохот постепенно утихал, прекратились и выкрики. Томас стоял коленями на полу, с окровавленными руками. Голова капрала превратилась в месиво. Шаддар окончательно отбросил маску опьянения и сейчас растеряно смотрел на друга, рука нашаривала кинжал на поясе, а в памяти всплывали слова заклинания, переданные ему демоном. По его представлением, здесь, в казарме, набитой солдатами, которые сейчас уже вот-вот начнут приходить в себя и хвататься за оружие, могли помочь лишь заклинания. Или божественное вмешательство.
Но Небо явно сегодня было не на их стороне. Дверь отворилась под ударом тяжелого солдатского сапога, внутрь ворвались люди с оружием наголо, следом вошли Томислав и аббат. Последний внимательно оглядел помещение, остановил взгляд на гиганте и стоящем рядом медике.
- Именем священной Церкви Пера! - завопил аббат, - за убийства, чернокнижество, за ересь и поджог, за надругательство над верой... хватай их, кто в Архангела верует!

Руки дрожали, в голове немного гудело. Рэнди заставила себя успокоиться, хладнокровно оглянувшись на деревянную церковь. Всё. Уже ничего не исправишь. Что сделано, то сделано...
Поджав тонкие, бледные губы, Рэнди направилась в сторону казарм, и как можно быстрее, стараясь сделать видимость "неспешной походки". Шла она в основном в безлюдных местах, между палатками и рядом с окопом, там, где всё люди уже давно выбежали тушить церковь. Даже если кто-то попадался на пути - старалась прятаться, не показываться на глаза. Её целью было незаметное проникновение в людные казармы, так, чтоб никто не заметил ни того, что её не было, ни того, как она вошла...
План был безупречен (как ей казалось): войти, шепнуть Томасу и Шаддару об опасности, кто-нибудь пошёл бы за Ханной, и все бы дружненько пошли бы к тому самому оврагу... Но как же Томислав? Оставлять его не хотелось. Но и незаметно подать знак ему тоже представлялось нереальным...
Или просто оставить остальных и свалить из лагеря одной?..
Самая здравая мысль, но впрочем перспектива остаться одной её не очень прельщала. Всё-таки уже привыкла быть в компании, какой бы пёстрой и колоритной она бы не была...
И что же делать?!
Задумавшись, Рэнди не сразу поняла, что находится перед казармами. Благо, от нужного здания её отделяли остальные, потому что прямо к нему двигались... священники с сопровождением! А Томислав... Серьёзность на его лице пугала. Уж не отказался ли он от друзей ради фанатиков?.. Ну нет, вряд ли...
Вот теперь стоит поразмыслить над другим: как вытащить Шаддара и Томаса. Ведь фанатики не на пиршество пришли, компанию поддержать, а с конкретной целью... И, пожалуй, это была не самая радостная ситуация в её жизни...
Прижавшись к стене, обездвижено стояла Ржнди под тенью крыши, лихорадочно размышляя, что же делать дальше, перед этим осмотревшись - не идёт ли кто посторонний?..
Вариант первый: идти спасать друзей прямо сейчас. Глупо и по-геройски пафосно.
Вариант второй: идти спасать друзей сейчас, но незаметно. Глупо и невыполнимо вообще.
Вариант третий, и самый подходящий: ждать...
Только чего?.. Что луна с неба упадёт?.. Но и ближе не подойти - эскорт священнослужителей впечатлял. Бравый парни, привыкшие рубить то, что шевелится. Против её ржавой зубочистки?.. Нет, пока что приносить себя в жертву Рэнди не хотела.
Ждать. Остаётся только ждать...
Если разум Томислава ещё понимает, что такое "друзья", то высвободить Шаддара будет легче...
Но стоп! Как же они его высвободят, если к нему приставят охрану? Таких головорезов даже шлюхой не отвлечёшь, тем более близость королевы играет свою роль. Тупик. А точнее заколдованный круг, в котором бегаешь, как кролик в клетке, ища выход...
Устроить ещё один пожар? Нет... А может...
Где-то вдалеке виднелись крыши кузни, конюшен, складов и прочих "бытовушек". Возможно, там полно народу, ведь оставить свои "посты" было бы проблематично: кто же будет следить за горящей печкой? А тем более оставить благородных рыцарских лошадей... Ну просто неприемлемо.
Улыбнувшись каким-то своим мыслям, Рэнди плавно "оторвалась" от стены и так же мягко и тихо, за зданиями, пошла к центральной части лагеря. Если у неё всё получится, то... шанс убежать в суматохе увеличится.
Теперь средства для достижения цели изменились. Сердце гулко стучало, стук в ушах немного заглушал остальной шум. Душа "пела", вдохновлённая новой идеей.
Впереди были конюшни. А значит - шанс на спасение.
Все силы сейчас Рэнди бросала только на одно: незаметно добраться до конюшен, хотя это было почти невозможно: в центре скорее всего сновало множество народу. Она надеялась на то, что основная часть занята пожаром - ведь основные запасы воды хранились в кухне...
Затаив дыхание, воровка прокралась к одной из конюшен. Двери были закрыты. Нет, только не падать духом...
Подошла, попробовала открыть - не заперто. Фух...
Проскользнула внутрь. Темно. Тихо. Только слышится мерное сопение спящих конюхов.
Нервы на пределе. Как бы не сдать...
Так же тихо прошла к стойлам, на ходу прощупывая подошвой препятствия - не хотелось обо что-то споткнуться и свалиться на кого-нибудь из конюхов... Вот так сюрприз им будет!
Стойла. Нащупала затвор. Осторожно потянула. Тихий щелчок. Следующее стойло. Затвор. Щелчок. Следующее...
С азартом и некоторой спешкой Рэнди открывала все стойла, выпуская вышколенных и выдрессированных жеребцов на свободу. Бегите, теперь вы вольны делать то, что хочется - щипать травку на лугу, топтать латных рыцарей, сеять страх и смятение в сердца королевских ублюдков... Бегите!
Стойл было много, кони с лёгкостью могли поднять шум и затоптать её (и поделом), посему Рэнди торопилась. На лбу выступила испарина - до того всё в ней было на пределе, словно растянутая пружина. Вот-вот, и лопнет...

Ханна с любопытством уставилась на рыцаря.

- Как вы сказали? Она как раз сейчас горит? Это что, традиционный ритуал - пожар в церкви? - она сморщила нос. - Ненавижу запах дыма. После одной деревни, где я проболталась чуть ли не неделю среди пепелищ и трупов - ненавижу. Я бы лучше гуляла в сторону... куда-нибудь за пределы лагеря. Туда, где красивые места.

Но прогулка явно не складывалась - всеобщая суматоха, все куда-то неслись. как на пожар. Ах да, ну конечно, на пожар и неслись. А Томислав несся куда-то в другую сторону, с каким-то еще прелатом. Драпали от церкви. Неужто сами ее и подожгли? Воистину, оригинальный ритуал.

- Да, пожалуй за ними и пойдем... побежим, - ответила она Лукашу.

На самом деле ей ужасно хотелось удрать из лагеря - обстоятельства складывались очень заманчиво. В таком бардаке их вряд ли кто заметит.

"Надо бы как-то отделаться от пана рыцаря, собрать наших потихонечку и смыться", - думала Ханна. - "Святой отец - вот он, Томас и Шаддар, видать, пьянствуют в казарме, а вот Рэнди..", - она украдкой завертела головой, высматривая тонкую фигурку девушки.

Медик никогда не верил ни в каких богов - ни в языческих, ни в тех, что навязывала Церковь Пера. Знал, что это чепуха, знал, потому что имел возможность в этом убедится. Имел возможность окинуть все это дело изнутри. Как человек, связавший свою жизнь со сверхъестественным, он конечно понимал, что в мире есть много такого, что лежит за гранью человеческого понимания. Он имел возможность ознакомиться с научными трудами, посвященными этой проблеме, написанными подобными ему колдунами. Такие трактаты были редкостью, добыть их было сложно, держать - опасно, но в погоне за знаниями любые проблемы становились преодолимы. Практически все авторы сходились в том, что раз они связали свою жизнь с существом, представляющим собой воплощение зла в чистом его виде, что в мире в мире есть такие твари - то где-то должны быть и другие, противоположные им. Раз есть такое зло, значит есть и добро. Добрые ангелы, выслушивающие молитвы смертных и помогающие им. Шаддар никогда не верил в молитвы, потому что они никогда ему не помогали.
Но сейчас он молился, молился истово и искренне, молился архангелу. Молился о том, чтобы Томас, смотрящий прямо на окончившего свою речь капрала, сдержался. Чтобы не сделал никаких глупостей, которые бы еще больше ухудшили их и без того поганое положение. Чтобы широко улыбнулся, добродушно рассмеялся и обратил все в шутку, как это умеет делать он один. Чтобы они выпили за примирение, посидели еще часок и пошли на боковую. Шаддар молился Небу и всем церковным и языческим богам сразу.
Как и всегда, никто на его молитвы не ответил. Очередное подтверждение, что вся эта религия - полная хрень.
Он едва успел выхватить кинжал, как дверь распахнулась от пинка. Знакомых прибывало.
Положение становилось хуже и хуже, а в голове била одна единственная мысль. Била и била маленьким раздражающим молоточком:
"Что же это, едрена вошь, за неделя такая?!"
"Не выйдет," - прозвучал в голове знакомый неприятный шепоток, и медик замер. Слова уже готового к произнесению заклинания застряли в горле. "Их слишком много, раз. Два - здесь три недружелюбных церковника, чьи способности едва ли уступают твоим. Они закроются. Без шансов. Большинство солдат уже спит. Помещение тесное. Выход из казармы один. Вас всего двое. Паника - твое единственное спасение!"
Медик не смотрел на Томаса и не слишком раздумывал над тем, что делать дальше, целиком положившись на своего демона. Протянув руки в направлении входа, он заговорил заклинание. Слова звучали таинственно и грозно, в голубых глазах медика горела ярость.
Его руки охватило бушующее пламя, которое он направил прямо в лицо появившейся компании.

* * *

Лишь когда щелкнула щеколда последнего стойла, Рэнди почуяла неладное. Обернувшись, она наконец сообразила.
Ни одно из животных не двинулось с места. Проснувшиеся лошади были прекрасно выдрессированы, кроме этого, привыкшие к персональному обращению. Девушка посмотрела в глаза последнему из смирно стоящих скакунов. В глазах благородного животного стояла безграничная грусть и легкая, почти невесомая надежда на то, что ему перепадет сладкое яблоко или другое угощение.
Да, здесь бы пригодился огонь. Интересно, напугает ли он приученных бесстрашно стоять под стрелами и суматохой битвы жеребцами?
Сзади послышался шорох. Небритый и помятый конюх мрачно смотрел на девушку и стойла. За его спиной, потягиваясь, поднимались другие привлеченные шумом конюхи.

* * *

Менестрельщица опоздала совсем немного. Впрочем, она успела к самому интересному. Едва она собралась ступить на порог казармы, как оттуда вырвался вихрь пламени, изрядно обжегший ей лицо. Боль была жуткая и нестерпимая. Впрочем, судя по крикам изнутри, другим пришлось намного хуже, чем ей. Подоспевший рыцарь подхватил падающую девушку на руки, бережно опустил на землю, попытался затушить пламя.

В казарме было не просто неспокойно - казалось, там бесновался демон огня, срывая двери с петель и рассыпая пылающие искры.
Ханна взвыла - языки пламени лизали ей лицо, кожу нестерпимо жгло. Она каталась по земле, пытаясь сбить огонь, чьи-то руки ей помогали - наверное рыцарь.
Девушка расплакалась от боли и обиды, боясь разлепить глаза.
- Пан рыцарь, это вы? Вы здесь? Оох, как жжет кожу, там наверное уже сплошной пузырь, и лица совсем нет... Помогите мне, пан Лукаш, прошу вас, уведите отсюда! Что теперь со мной будет, о, Аммалион, это наказание за моё легкомыслие и невольные грехи! Пан Лукаш, здесь есть где-то лекари?

Девушка решилась осторожно коснуться пальцами обожженного лица, пробежалась по волосам, по шее - каждое прикосновение к обожженной коже причиняло невероятную жгучую боль и вызывало новые потоки слез и горя.
Особенно угнетало её то, что менестрель, обезображенный шрамами и рубцами, тем более девушка - это уже не артист, а жалкий нищий, вымаливающий крохи подаяния у прохожих, уродливый бродяга, наигрывающий на своем инструменте дрянные песенки, чтобы еще сильней разжалобить людей. Она снова всхлипнула и заревела - судьба повернулась к ней задом. Что ей теперь делать, возвращаться с позором в свое селение, выслушивать упреки матери и братьев и жить милостыней? Нет, такую судьбу она принять не могла, лучше утопиться во Влтаве.

Ханна открыла глаза и взглянула на Лукаша, склонившегося над ней:
- Пан Лукаш, вы мне поможете? Не бросите меня тут подыхать под сапогами ваших солдат?

Руки медика предательски дрожали. Среди криков и отборной ругани он вычленил хорошо знакомый голос. Ханна?
- Ханна!
- Тише, не гjвори ничего. Лукаш приложил палец к губам девушки. Поднялся, заглянул внутрь. Из казармы несло запахом горелой кожи и волос. Явившиеся со священниками солдаты почерневшей грудой лежали на полу. Никакого пламени уже не было, как будто с помещения сняли крышу и окатили огромным ведром воды, которая испарялась тут же, прямо на глазах присутствующих. Томислав и аббат почти не пострадали, лысый священник растерянно оглядывался, а аббат, закрыв глаза, сосредоточенно шевелил губами, очевидно, читая молитву. На кого заклинание было направлено, догадаться было несложно. Медик стоял на коленях и сжимал руками голову, зажмурившись от боли. Рыцарь дернул Томислава за рукав и легонько подтолкнул к выходу.
- Займись девушкой. Вы, вяжите этого, - быкоподобный рык говорил о том, что Томас вовсе не намерен так просто сдаваться в руки солдатам. Но силы были не равны. Его повалили на пол, связали руки. Затем спокойно занялись медиком. Крепкий удар рукоятью меча по затылку отправил его в царство снов. Аббат открыл глаза и улыбнулся. Снаружи раздавались причитания и болезненные стоны девушки.

Видения-полусны, наполненные дымом, пламенем, стонами, ранами понемногу отступили, в голове осталась звенящая пустота и саднящий страх.
Ханна нерешительно открыла глаза, боясь увидеть себя, умирающую и беспомощную, на поле боя, окруженную трупами и обломками.

Приглушенный свет резанул по глазам, в уши ворвались стоны и крики раненых, запах пожарищ и горелой плоти, казалось, проникал повсюду.

Девушка неуверенно пошевелилась - похоже, руки-ноги были в порядке. Она потянулась рукой к лицу, но чья-то рука мягко удержала её:

- Не трогай, там повязка, - заботливо прожурчал бархатный мужской голос.

Ханна повернула голову и увидела средних лет мужчину, склонившегося над ней. Она огляделась - маленькая комнатка, практически пустая, если не считать пары матрасов, разложенных на полу, кувшинов и склянок, стоящих на грубо сколоченном столе, разбросанных тут же бинтов и каких-то флаконов. На одном из матрасов стонала пожилая женщина, схватившись за живот, другой был пуст.
Сама Ханна лежала на таком же матрасе у самого окна.
мужчина протянул ей склянку с остро пахнущей микстурой:
- Вот, выпей. Это лекарство.
Девушка послушно приняла питьё, попробовала на вкус - он был резковатый, но приятно охлаждал пересохшие губы. Внезапно ощутив невероятную жажду, она прильнула к склянке и жадно, глоток за глотком, выпила все до капли, облизнулась и спросила:

- Кто вы? Вы лекарь, да? Расскажите, что со мной? И... что тут вообще творится?

- Лекарь, милая, лекарь, кто ж еще, - мужчина задумчиво почесал свой видных размеров нос. Лицо у него было смуглое и очень морщинистое, хотя ему вряд ли было больше сорока. - Ты долгое время провела без сознания, поэтому наверняка потеряла чувство времени. Потеряла же?
Неуверенное покачивание головой.
- Ну, какой сейчас день? Вот видишь - не помнишь. По-научному это будет amnézie, потеря памяти из-за болевого шока. Чем вызванного, как уже вижу по твоему лицу, ты помнишь.
Мужчина вздохнул.
- Ты, дорогая, в полевом госпитале, организованном церковниками, если это важно. Числишься как раненая во время последнего сражения роялистов и династистов. Хотя между нами, если судить по состоянию ран, в том сражении ты явно принимать участие не могла.
Ханна приподнялась на постели. Вещи, о которых говорил лекарь, были странными. И пугающими, если учитывать, что она находилась в руках церковников. С другой стороны, человек вроде не проявлял признаков враждебности.
- Уважаемый, - менестрельщица ощутила, насколько хрипло и слабо звучит ее голос. Определенно, пройдет немало времени, прежде чем она снова сможет петь. Некоторое время девушка раздумывала, как наиболее безопасно сформулировать вопрос. - Последнее, что я помню, это ночной пожар в лагере королевы. Много ли времени прошло с того дня?
- А, - лекарь нахмурился. - Вот оно что. Ну что ж, это объяснение, да... ну, если считать, то почитай две седмицы. А к нам ты попала девять дней тому. Временами приходила в себя, металась по кровати. Дело понятное, учитывая... ну да ничего, кожный покров - дело излечимое. Временем. А что не осилит время, тому подможет Небо. И магия. Я сейчас принесу суп.
Пока девушка хлебала принесенный бульон, лекарь рассказывал ей последние события.
- Пожар не удавалось утихомирить до самого утра. Выжгло половину строений. Множество смертей было - священники, солдаты, прислуга. У всех на слуху было слово "диверсия". Еще до того, как лагерь успел сняться, подошла армия роялистов. Уж не знаю, как прознали. На спешно собранном совете было решено дать бой. И дали. Ох дали. Может, и обошлось бы, да предательством дело порешилось. Липовский контингент под командованием господина Лукаша ударил своим же в спины. Что и предрешило исход схватки.
Ложка с супом зависла в воздухе.
- Скажите, почтенный... а поджигателей-то нашли?
- Нашли, а как же. Какой-то колдун, давно уже церковью разыскиваемый. И его дружки - какие-то бандиты. Хотели было казнить их на месте, по законам военного времени, да господин Лукаш присоветовал королеве отложить. А там уж и королева в битве полегла.
Девушка облегченно вздохнула и про себя вознесла благодарность всевышним за счастливое стечение обстоятельств.
- Как оказалось, не без умысла, - продолжал лекарь. - Липовчанин выдал колдуна и его сообщников королю Генриху, как знак добрых намерений. Третьего дня, я слышал, сожгли их на Шиндаларской площади. Много, говорят, людей собралось посмотреть.
Говорят также, что сожгли только двоих, а была с ними вроде как и третья, девка. Вроде она на следствии покаялась, и активно против дружков своих свидетельствовала. Наверняка что-то себе выторговала тем, а хотя бы и жизнь. Погибать ради чего-то, когда есть шанс жить - это ж последнее дело. Эй, ты меня слышишь?

* * *
Через неделю Лукаш из Липовщин получил от короля Генриха титул барона и стал полноправным хозяином на Липовье - справедливое вознаграждение самому верному из королевских вассалов. Управлять своими землями ему пришлось недолго - через три месяца и Липовье, и половина королевства была пущена с дымом вторгнувшимися имперскими легионами.
Несмотря на заверения лекаря, след от ожогов на лице Ханны остался навсегда, что, однако же, не помешало ей стать одной из самых знаменитых сказительниц Севера.
Личность Рэнди никогда больше не всплывала. Взяв другое имя, она направилась искать счастья в Империю, где возглавила одну из многочисленных столичных воровских гильдий.
Томислав был объявлен мучеником за веру и причислен к лику святых.
Некоторые фанатично настроенные жители Шиндалара сумели выкрасть из пепла костра на городской площади фрагменты костей медика. Впоследствии они основали культ колдунов-демонологов "Последователи Шаддара", который просуществовал почти пятьдесят лет.
Имя Томаса Брома не получило какой-либо известности.

Конец игры