<Ловец снов> | ходы игроков | Путь наверх (Руслан)

Все как обычно.
Закончился день. Ты выключаешь компьютер тычком носка в кнопку Power. Сходил в ванную комнату, сделал все дела и обратно возвращаешься в свою комнату. И вот ты лежиш ьв своей мягкой постели. Время перед сном это время посвященное только себе. Можно подумать. Мечты, желания, страхи, планы, обязательства. И вот наступает тот миг который сознание никогда не сможет поймать. Миг в котором мысли останавливаются. Миг в который ты засыпаешь.
Все как обычно.
Сознание отключено.
Ночь. Ты идешь в толпе людей в белых одеяниях. В руках каждого ты видишь свечи. На голову каждого накинут капюшон. Вы идете по осеннему лесу. даже звездый не светят. Длинный святящийся червь из свечек в руках людей поднимается по склону. Люди в белых одеяниях, что-то поют. Мотив песни тебе знаком. И слова знакомы. Но при попытки запеть с остальными из твоих уст слышно лишь несвязное шипение, не похожее на красивое пение этих людей.

Всю жизнь мы куда-то идем. Всю жизнь двигаемся вперед, когда порой надо остановиться. Но я такой же как все и не имею права останавливаться. А если осановлюсь останусь один. Но порой одиночество - лучшая компания. Может я буду не один кто остановится? Во всяком случае я всегда успею их догнать, людей скрывающих лица под капюшонами. Встану прямо здесь и буду смотреть на небо. А потом будет, что будет.

Те люди, что шли сзади тебя спокойно обходят тебя как река обгинает препятствие на пути. Ты стоишь на месте, а эти люди продолжают шагать вверх по склону и напевать свой мотив. Ты оборачиваешься назад и не видишь конца этой колонне людей. Длинный шлейф горящих свеч уходит за горизонт. Свеча в твоих руках обжигает тебя стекающих с нее воском. Но самым удивительным были их лица. С улыбкой Будды они шли вверх и даже не обращали внимание на дорожные камни, которые впивались в их босые ноги. Небо покрыто тучами, наверно от того звездный свет не пробивается к тебе. Слышишь чей-то тихий голос, который звучит в твоей голове:
- Идем ко мне, дитя мое. Я так долго тебя ждала и счастлива, что ты возвращаешься ко мне.

Где ты? Кто ты? Я должен идти к тебе?
Направь меня на путь, но истинный ли?

- Я в конце твоего пути. Я - твой спутник, который всегда был с тобой, но ты был далек от меня. Ты сомневаешься. Обернись.

Спутник? Я один по жизни. Может для кого-то и был спутником, но не было у меня. А может...
Медленно, поворачиваюсь.

Перед героем открываются двери его школы. Мимо проходят школьники, каждый со своими заботами. За спиной дружный гогот одинадцатиклассников, Виктор- звезда школы, рассказывает очередную уморительную историю. Через 3 минуты начинаются уроки. Шустрые пятиклашки расталкивая всех на своем пути забегают в школу. Справа от входа за столом расположилась вахтерша, накинувшая на плечи шаль.

- Здравствуйте Инна Николаевана.
Не обращая уже внимания на ответ иду к лестнице. Нельзя опаздывать. По-моему урок литературы. И Наталья Владимировна будет капать на мозги если опоздаю. Нет, я ей не дамся. Посидеть 40 минут, а потом илюзия свободы в виде перемены. Товарищи, подруги. Может даже смогу что-то пропустить. У каждого свои маленькие грешки. А сейчас наверх! На литературу!
Шустро поднимаюсь по лестнице. По ходу киваю знакомым и кидаю комплименты одноклассницам.

Ты взбираешься по лестнице все выше и выше. Чувство того, что кабинет находится этажем выше ни как не покидает тебя. Ты проскочил уже пятнадцать этажей и ноги начинают ныть, но наконец ты предстаешь перед дверью кабинета литературы. На двери висит табличка, вырезанная на досочке мальчиками на уроках труда, на ней написано ""24". У входа в кабинет одноклассники разговаривают, посмеиваясь. Слева в трех метрах от кабинета Егорка и Инна говорят о чем-то, сладкая парочка, с третьего класса дружат, к Егору уже давно прилипло прозвище "Жених". Лучший друг - Марат стоит перед доской и рисует на ней человечков, художник.

Подхожу сзади к Марату, хлопаю по спине и приветствую:
- Здравия желаю художник, как рисуночки, как дела? Чего ты вчера из аськи вышел, не дослушав мою лекцию? Ццц, не хорошо!
Оглядываюсь на "молодоженов"
- Эх...

На доске красовались два человечка в стиле Сауз Парка, которые держались за руки. Над их головами было подписано : "Жених и инна". Марат давно любил Инну и все боялся признаться и хотя он хранил тайну, все в классе все равно знали про это и делали вид будто не знают. При виде тебя лицо Марата сначала озаряется легкой улыбкой, а затем он мрачнеет и лицо изображает явную тревогу и обеспокоенность.
- Тебя к директору вызывали. Ты что, натворил что-то? А ну рассказывай.

- Вызывают? Ну и что? Мало ли чего нужно высшему начальству. Слушай, тебе... а впрочем неважно.

В кабинет заходит мужчина лет тридцати со строгим выражением лица и идет прямиком к тебе. Одет в серый костюм, пиджак растегнут, без галстука. Из грудного кармана достает удоставерение МВД, раскрывает и ты видишь его фамилию - Исхаков Арсен, капитан. Сильно хватает тебя за плече правой рукой и говорит:
- Вот ты и попался. - Рывком разворачивает тебя лицом к доске и ударяет об нее. Хватает тебя за кисти и скрещивает за спиной. Слышишь как наручники сцепляются на твоих запястьях. - Долго же мы тебя искали.
Под охание и недоуменные перешептывания одноклассников капитан выводит тебя из класса и толкает вниз по лестнице, ноги едва успевают переставляться, чтобы не упасть и не скатиться вниз по лестнице. Лестница вниз кажется необычно длинной, а вы все шагаете и шагаете вниз, шагаете и шагаете.

- Что вы себе позволяете!
Сердце учащенно бьется. Нет, я невиновен, но почему тогда так страшно? Лестница, бесконечная лестница должна уже кончится, скоро будет конец лестницы, конец..
Конец пути? Она в конце пути. Но кто она? Мой ангел хранитель?

Заводит тебя в кабинет директора. За столом сидит директор в белой рубашке и повязкой с черным орлом и свастикой в белом круге. Он стоит спиной к выходу смотрит на то как капли дождя летят вниз с этого вечернего неба. Вечер? Вдалике небо озаряется разрядами молний. директор поворачивается к тебе и ты замечаешь на его шее железный крест. Директор сверлит тебя стальным взглядом и кивает. Капитан сажает тебя на деревянный стул, силой закрепляет кожанными ремнями твои руки на подлокотниках, на твою голову одевает железный обруч.

- Что вы делаете!? Отпустите меня! Что вам нужно!?
Всеми силами я извиваюсь в этом кресле. Сердце сильно бьется. Но ничего не выходит и я успокаиваюсь. Лишь стук сердца и бешенный, испуганный взгляд выдает мой страх.

Директор, заложив руки за спину, степенно прохаживается по своему кабинету. За спиной слышны переключения каких-то тумблеров и завывания трасформатора. Ты осознаешь, что стул, на который тебя посадили, не простой- это электрический стул. Директор начинает говорить:
- Куда ты дел тела? Мы знаем кто ты. Ты убийца - директор нависает над тобой.

Его холодный взгляд буравит меня. Он смотрит мои воспоминания. Что он видит? Он видит то, чего не вижу я
- Я не знаю! Кого я убил!?

Хотя стоп!
Что я делаю? Почему я поддаюсь провокации? Я никого не убивал.
Успокоившись и перестав дергаться я смотрю полным злости взгляд на директора.
- Вы не смеете мне ничего делать. Я никого не убивал и если вы хоть что-то со мной сделаете, ты вы пожелеете об этом.

Директор резко ставит свою левую ногу на стул прямо между твоими ногами, на колено кладет левую руку. Ты чувствуешь резкое зловоние изо рта директора.
- Ты еще скажи, что отец у тебя депутат госдумы. Пожалеем мы! Уже жалеем, что раньше тебя не поймали, Фотограф. - Вспоминаешь газетные статьи и слухи о каком-то маньяке по прозвищу Фотограф, его так газетчики окрестили за то, что он оставлял на вещах найденных жертв фотографии их искалеченных тел. Ни одного тела еще не нашли. - Ты у нас еще запоешь, ты у нас еще так запоешь, что Шаляпин в гробу перевернется! Ты подходишь по описанию, на найденных вещах были обнаружены кусочки ткани совпадающие с твоими шмотками, потожировые следы и прочее барахло тоже подходит. Ну так что? Будешь говорить? А то ведь мы церемониться не станем - хватает тебя за шиворот - Куда ты дел тела?

- Я никого не трогал! Вы что издеваетесь? Вы не могли ничего у меня найти из вещей этого маньяка.
Меня откровенно бесит эта мразь которая обвиняет меня не известно в чем.
- Требую презумпцию невиновности!

Девушка. Широко раскрытыми глазами, полными страха, она смотрит тебе в глаза. Она лежит спиной на полу, из ее рта текет тонкая струйка крови, а правой рукой она зажимает кровоточащую рану в животе. Твоим телом будто управляешь не ты, медленно приблизившись твоя рука перерезает ей горло. не можешь оторвать взгляд от ее лица полного предсмертной агонии, еще пара секунд и она затихает.
Ты снова в кабинете директора пристегнут и перед тобой склонился он сам. раздраженным голосом он говорит:
- Не заставляй меня еще раз повторять вопрос.

Боже...я убил её...
- Не знаю, - уже смиренным голосом прошептал я.
Но как это возможно? Когда я убил её? Господи..
- Делайте со мной что хотите. Я правда не знаю где тела.

Директор отходит от тебя на шаг, крепко сжимает кулаки, так что слышно как костяшки хрустят
- Валяй, Арсен.
Слышишь звук переключенного тумблера. Твое тело начинает бить электричество. От обода на голове разряды бьют прямо в глаза, боль такая, что кажется будто ты все тело прищемил в двери. В глазах темнеет. Не успеваешь ты потерять сознание как тумблер снова переключается и течение тока по твоему телу прекращается. Директор достал сигатеру, пару раз ударил ею о пачку и завернул в рот, потом достал из кармана спички и зажег сигарету. Сделал глубокую затяжку, приблизился и пустил дым прямо тебе в лицо.
- Ну как? В голове не просветлело?

Тяжело дышу и ничего не могу поделать с дрожью всего тела. Что я могу сделать? Разве я знаю где эти тела? Хотя...
В голове мелькнула маленькая мысль и я тихо пробормотал адресс:
- Каховская, двадцать четыре...в красном подъезде..- не зная что больше сказать, вымолвил идиотскую фразу, - отпустите меня, я больше не буду...обещаю..

Директор повернулся в сторону капитана и сказал ему:
- Проверьте.
- Так точно! - дверь открылась и капитан вышел.
Директор снова повернулся к тебе:
- Я знал, что ты заговоришь, у меня все говорят. - Директор достает из кармана кастет и бьет тебя по лицу. Все темнеет.
Ты очнулся от детского смеха. Маленький мальчик указывал на тебя пальцем и корчил рожи. Лишь со временем ты замечаешь, что находишься в клетке, даже не клетке а просторном вальере. Высотой с твой рост, на полу положено сено, в углу стоит миска. Ты голый, на тебе ничего нет. а люди за решеткой проходят и разглядывают тебя как диковинное животное. Что это за место? Похоже на зоопарк, в других клетках ты тоже видишь людей, один мужчина мечется по клетке и рычит на всех кто подходит к ней, женщина из соседней клетки тупо уставившись в одну точку жует клок сена.

Вопросы уже не интересно задавать. Это безумие. Меня принимают за животного, за другого! А кто? Ничтожества, которые ничего не представляют из себя, но только и знают, что нужно показать пальцем и высказать свое ублюдочное мнение. Так не выносимо жить, ты в камере, а за тобой постоянно наблюдают, оценивают, критикуют и самое главное - даже не ласкают. Никогда.
Встав я вкладываю всю силу в прыжок к решетке, дико крича. Пытаюсь достать этого сопляка и удушить его.
Больше нет сил терпеть.

Мгновение и шея мальчика оказывается в твоих руках. Никто даже ничего не успевает предпринять, кажется ты двигался с нереальной скоростью, так что ребенок даже не успел рефлекторно отпрыгнуть. Он сделал рывок, но твоя рука его не пускала. Безумный крик матери.

Передо мной стоит выбор. Убить его или оставить в живых. Убью - убьют меня. Оставлю - побьют и будут издеваться дальше. Но кто-то когда-то сказал: лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Правда есть и еще один вариант..
Ослабив хватку я отпустил ребенка, смотря ему в глаза, выражая всю горечь и печаль. Отпустив, медленно иду к дальнему углу. Не слушаю что кричат люди. Сложился калачиком и закрыл глаза.
Я выше общества и я не буду уподобляться им. Пусть издеваются. Этим они лишь подчеркивают: я - другой.

Замечаешь, что замок, висевший на замке двери вальера был поставлен просто так, для виду. Наверное от того, что ты резко двинул весь вальер, замок, душка которого была просто продета в засов, открылся. Вокруг собрались люди, они утешали ревущую мать и ребенка, до сих пор, находившегося в ступоре. Они кричали, что-то не понятное, будто не на твоем языке. Их лица были разгневаны, подбежали несколько людей с фотоаппаратами и начали снимать мать, ребенка и тебя.