Катти успела подхватить падающего Зейна, но не смогла удержать его - Джонни слишком крупный и тяжелый. Был крупным и тяжелым.
Быть пиратом - значит видеть много смертей и быть причиной некоторых из них. От болезней, от ударов о твердые предметы, от ударов твердыми предметами, от взрывной декомпрессии, от голода, от удушья, от холода, от огня, от огнестрельных, колотых, рубленых ран. Конечно же, первый раз самый незабываемый, а все последующие постепенно все меньше и меньше будоражат разум и душу. Но, видимо, Катти еще недостаточно очерствела на своей работе. Под стеклом скафандра (расцвеченным пятнами крови Зейна) этого было не разглядеть, но в уголках глаз Сарк стояли слёзы. Она всё сделала правильно, но это оказалось бесполезным и никого не спасло. Пустой и бесполезный теперь огнетушитель со звоном упал на пол рядом с телом медика. Катти сама себе вдруг показалась таким пустым и бесполезным предметом.
"Джонни. Почему?" - немой вопрос в пустоту космоса. Но пустота никогда не дает ответов.
В углу скорчился Малькольм. Катти вдруг вспоминает про тяжелый револьвер, который до побелевших костяшек пальцев сжимает ее маленькая рука. Несколько долгих секунд Катти стеклянным взглядом смотрит на Малькольма - но револьвер все-таки не поднимается и не упирается своим черным зевом в голову пирата.
Полный надежды взгляд на капитана, поиск точки опоры: если капитан решил, что убийца заслуживает лишь удара, но не выстрела, значит будет так и никто не смеет чинить самосуд. Значит капитан решил, что пират действовал под внушением и не отвечает за свои действия. На корабле приказы капитана должны соблюдаться во что бы то ни стало - и это самое первое правило, нарушение которого всегда приводит к гибели всей команды. А задолго до этого - к безумию.
- На мостик! Двигаемся вместе! Вырубить их командование!
Сарк стряхнула с себя оцепенение, кивнула, подняла револьвер и двинулась в направлении мостика. Те, кто встанут у нее на пути, тоже как следует проветрят свои мозги, как и тот первый парень в белом скафандре. "Главное не останавливаться, пока всё не закончится" - повторяла про себя Катти, словно молитву.