ЮрийУстроившись в кресле в диспетчерской, Юрий погрузился в сон. Ему снилось небо. Бездонное, голубое небо с бегущими по нему кучерявыми обачками. Юра с удовольствием вытянулся на мягкой траве, глядя в пушистые облака. В них отражалось лицо. Что за чудеса, разве он не на Земле? Нет, степь, трава, пыльная дорога вдалеке. Никаких красных деревьев. Никаких бешеных зайцев. Земля. Такая, какой он её знал. А лицо отражалось в облаке. Ах да, это же сон. Он стал глядеть на свое отражение, пока не понял, что это отражение Серегина. Серегин отворачивался, не желал смотреть в глаза. Лишь на короткий миг навигатор поймал ответный взгляд отражения. Разочарованный.
— Предатель, — сказало отражение Серегина. —Ты палец о палец не ударил, чтобы спасти. Предатель.
Навигатор вдруг понял, что это не Серегин. Незнакомый мужчина. Кажется, он видел это лицо в досье от одного из колонистов. Призрак был в корне не прав, спасать людей в обязанности Юрия никак не входило. Но он не успел ни объяснить, ни ответить на эти беспочвенные обвинения, лицо растворилось, снова меняясь. Надия. Врачиха из Лунной базы.
— Я так и знала, — сказала Надия. И презрительно сплюнула. — Какой ты космонавт, после этого? Космонавт, который пройдет мимо чужой беды, потому что его не касается? Не бывает. Баба. Тряпка.
Нет, это уже была не Надия, это Артур, их куратор бросал ему в лицо.
Всего лишь сон. Дурацкий сон на чужой планете. Юрий повернулся на другой бок и спал дальше без сновидений.
ИзабеллаБелла словно прыгнула с высоты в холодную воду. Жуткая, беспощадную толщу воды, грозящую растворить сознание без остатка. Это не ее память, это не ее кошмары. Следовало помнить это, и все будет в порядке. А кошмары не отпускали, Кору резало по живому снова и снова, рвало на части. Прибор отрубался каждый раз, когда беглянку, а с ней и Изабеллу, накрывало очередной волной. Его приходилось включать заново. Это тянулось очень долго, видимо, прошло несколько дней, несколько дней не прекращающихся кошмаров, но из них память, к счастью, удержала лишь случайные обрывки.
Первое более-менее осознанное воспоминание относилось к тому времени, когда шатаясь от слабости, Кора попыталась, наконец, встать с кровати. Землян звали Клайв О'Райли и Валентина Филиппова. Они сообщили Коре, что в отключке она провела неделю. Рыжий Клайв смотрел на неё так, словно желал задушить собственными руками. Голосом, от которого замёрзло бы и Солнце, он сообщил, что она, Кора, чуть было не погубила весь корабль, что таких как она следовало бы выкидывать за борт. Желательно до рождения. Половины того, что говорил звездолетчик, Кора просто-напросто не поняла. Слова были знакомые, а вот смысл. С чего-то он винил её в случившейся аварии, в гибели груза и повреждении отсеков, в нарушении графика, убытках... Тут всё было ясно, у землян что-то пошло не так, и убытки решили повесить на неё. Хотя всё, что она сделала — сидела в трюме и вообще ничего не трогала. Что ещё можно от них ждать. Маска добреньких самаритян живо слетела, как только речь зашла о деньгах. И ведь ничего не докажешь. Кого будут слушать, какую-то девчонку из колоний или этих? Наверно ужас осознания своей загубленной судьбы отчетливо отразился на её лице.
— Клайв, так нельзя, прекрати, — сказала белобрысая и положила руку на плечо землянину, для чего ей пришлось привстать на цыпочки. — Не срывай зло на человеке. Она же ничего не понимает вообще.
Как ни странно, рыжий послушался эту пигалицу и заткнулся.
— Всё будет хорошо, не бойся, — Валентина улыбнулась Коре. — Эти звездолёты не так просто вывести из строя. Через несколько дней прилетим на шахту, отремонтируемся там. Кассета остановилась, а Белла еще несколько минут не могла избавиться от осколков чужой памяти. Вряд ли такое воспоминание записали намеренно, да и брошенная на пол кассета говорила о том, что это не то, что Кора хотела бы сохранить. Скорее, все вышло случайно, как это бывает с большинством мненмограмм.
— Мисс Форбс, — размышления Беллы прервали, кажется, андроид, нашел, как к ней обращаться. — Вирус в крови мутирует. Если вероятностная кривая верна, то примерно через неделю он разовьется в фактор Х, который находили у зайцев. Я доложу шефу.
Она скинула это же сообщение Маркусу.
Вдвоем они осмотрели оставшиеся комнаты. В помещении, которое занимал Эко, витала застывшая атмосфера праздника. Довольно жуткая вещь. Ничего особенно интересного там не было. Множество фотографий Коры. Объемных и плоских - ретро, ее голограммы. В самых разных ракурсах, в том числе и эротические. На дневник тоже, судя по всему, только потеряли время. Записи песен, редкие заметки вроде "Эта Базиль здорово готовит, прямо как робот", "сегодня Инесса в полях, а на кухне Дик за главного. Кошмар. Выпечку он вообще не признает, будем давиться салатом". Судя по дневнику, больше всего парня интересовала еда. Много записей о том, что тут скучно невыносимо и "слетать бы потихоньку на Землю, но чтобы в фирме не узнали". Два года назад дневник обрывался. Анатоль перестал его вести.
Больше ничего примечательного в комнате вообще не оказалось. Вещи, не начатый флакон мужского парфюма, таракан в маленьком стеклянном аквариуме, еще одна мнемограмма (при просмотре: много-много лиммеш, вкусно, солнышко светит. Похоже, это очередная запись памяти зайчика), новый фильм в 45 ЗД-формате. Все это в куче. Видимо, подарки.
В комнате Инессы пришлось задержаться. Документов было довольно много, всю медицинскую документацию Инесса тоже хранила у себя, а не в мед. отсеке. К счастью, с помощью Рэйвен Белла все смогла пролистать относительно быстро.
Обнаружилась стопка копий медицинских обследований колонистов за весь шестилетний период. Заключения: здоров, с редкой диагностикой незначительных простудных заболеваний, микротравм и тому подобного. Последний 15 сентября этого года. Акт о допуске к работе Коры Корелли.
Просматривая медицинский журнал, ничего особенно интересного Белла не обнаружила, но нашла запись в журнале о вакцинировании колонистов 1 октября 8-40, что подтверждало данные медицинской машины. А вот личные карточки колонистов оказались интереснее. В картах Клода Эко и Якоба Дика 1 октября в 8-30 Инесса сделала запись: «острый психоз?»
В дневнике же Базиль основное внимание уделялось летониту и геологическим изысканиям. Интерес представляли записи, сделанные три года назад:
1.
Гон — впечатляющее зрелище, но ранки от укусов мне напомнили поездку в «Заповедник истинной природы» в Новосибирске. Это там, где Бюро Погоды комаров разводит, чтобы «редкие виды насекомых сохранялись в неприкосновенности». Фанатики. Они бы еще оспу с холерой разводили. А что, тоже невинно убиенные вирусы. Не дает им размножаться подлое человечество. Сказала об этом Якобу, он меня дурой назвал. Мол, где мне понять, лишь бы высосать всё досуха. Так и сказал: «дура». Неприятный человек. Надо в его чёртов огород сорняков запустить, раз он за экологическую чистоту. Сорняки, между прочим, тоже жить хотят. Да жаль, картошка и свекла там и правда знатные. Если земные овощи смешать с лиммешем, получается совершенно новый вкус. Собираюсь попробовать пару новых рецептов, как раз дроны свежие плоды доставили. Добычей во время гона все равно невозможно заниматься. Этот концерт с ума сводит в больших пределах. Так что мы отдыхаем. Лиммешевый пирог всем понравился. Кроме Якоба, конечно. Этот ходячий сборник инструкции заявил, что мучное ему вредно. У него гастрит. Врет и не краснеет. Нет у него никакого гастрита, здоров, как бык. Уж мои железные мальчики такую бы болячку не пропустили.
2. Наконец-то тихо. Угомонились зайцы и бриллиантинки. Я неверно еще с год никакую музыку слушать не захочу. Хочется покоя. Теперь и по лесу можно прогуляться. Во время гона туда не сунешься-то, с ума сойдешь. Нет, красивое зрелище, конечно, но хорошо, что оно так редко. Слетаю к месторождению, которое это голландская скотина мне зарезала. Обидно, во много раз перспективнее нынешнего. Деревья, видите ли, пострадают. Женить его что ли по переписке. Может отстанет от нас.
3. Странная вещь произошла. Слетала в лес проветриться, а там севернее тех выработок, что Якоб зарубил в зародыше, бриллиантинки роятся. Не так много, как на прошлой неделе, конечно, но порядочно. Будто опять гон начался. Я села, дошла пешком до того места, что там может быть? Я месяц назад там исследовала, ничего не было, кроме деревьев и кучи листьев. А сегодня прибор просто взбесился. Проверила с помощью дрона, разрыла там все (Дик будет в обмороке лежать) — летонит. Прямо на поверхности, как он и обычно, но совсем немного. Однако, в прошлый раз там точно никакого месторождения, даже крошечного не было. Сказала Эдмонду. Надо проверить другие места, где птицы собираются.
Впрочем, Белла и Маркус уже знали обо всем этом больше самой Инессы. Еще одна запись в дневнике говорила о эксперименте, который Инесса задумала проводить полгода назад с картиманским ядом. Новые месторождения очень быстро зарастали обратно травой, что затрудняло разведку, а потом добычу. Распыление состава на основе яда этот процесс очень замедляло. О яде рассказала Кора, которая и поделилась толикой для эксперимента. К сожалению, ничего не вышло. Вмешался зараза Дик и зайцы. Дик настрочил докладную, а зайцы собирались в местах распыления, словно там медом было намазано. Валялись вокруг и мешали добыче. Избавились от травы, зато приманили зверьков.
Теперь все комнаты колонистов были обследованы методично и досканально, перфекционист в душе Беллы мог радоваться и ликовать.
МаркусОсмотр костюма показал, что последний раз его надевали 3 октября примерно в то же время, когда здесь были почтовики, а вот следов в густой траве обнаружить было невозможно. Детектив включил биолокатор. Сигнал был слабенький и вел обратно в лес. Впору подумать о де жа вю. Пришлось опять продираться сквозь дебри и ветки. Сигнал в отличие от того, который шел с кома, когда Маркус бежал по следу зайца, был постоянным и не прерывался. Но периодически слабел, когда детектив, очевидно, уходил не в ту сторону. Это напоминало игру в "горячо-холодно", Маркус забрел в лес гораздо глубже, чем в первый раз. Зверьки тут попадались, но не в таком количестве. Можно сказать, было спокойнее, чем на окраине. Дорог, даже тропок, разумеется, никаких не было, приходилось идти сквозь бурелом. Минут через пятнадцать такого блуждания вызвала Рэйвен, отчитавшись о ходе эксперимента. К этому времени Маркус окончательно не понимал уже, где находится и в какую сторону идет. Но шел дальше и дальше по следу. К счастью, очки фиксировали маршрут. Времени прошло немало, хотелось есть или хотя бы передохнуть. Гайгер не привык столько находиться на ногах. Около часа прошло в бесплодных блужданиях, лес оказался огромен. Кажется Маркус забрел в самое сердце его, где деревья буквально соприкосались стволами и идти стало совсем трудно. Зато и сигнал усилился, показывая, что его цель близка. Продравшись сквозь очередной завал из сухих лиммешевых ветвей, Маркус собственными глазами увидел цель своих поисков.
... Она видимо спала, свернувшись под одним из деревьев. Разорванная, грязная одежда, спутанные волосы, руки и лицо в следах от птичьих укусов. Девушку с фотографии в досье узнать было сложно. Но все же сомневаться не приходилось — это была Кора. От шума, который издавал детектив, девушка проснулась и вскочила на ноги в тот самый момент, когда Маркус увидел ее. Мгновение смотрела на приближающего пришельца. Перекошенное от ужаса лицо, безумие в глазах. Словно вместо Маркуса ее посетил оживший кошмар. Среагировала она молниеносно, не дав не подойти, не сказать ни слова, молча бросилась прочь прямо сквозь бурелом. По скорости девушка зайцам, конечно, уступала, но если сравнивать с возможностями Маркуса, догнать ее детективу шансов оставалось немного.