Евгения не торопясь катила в легких лаковых санках немецкой работы по заснеженным улицам, подставляя разрумянившееся лицо кружащимся в морозном воздухе снежинкам. Она любила зиму - пушистый снег, холод и ясность в высоком зимнем небе, ранние сумерки. Ожидание праздника ее будоражило: разноцветные искры по сугробам от фонарей; свист и шипение фейерверков, огненные хвосты и сполохи в темной вышине; разукрашенные витрины магазинов - наслаждение для глаз, смертельная опасность для кошелька; ярко освещенные окна бальных залов с силуэтами танцующих, видные издалека за полночь... омрачало ее радость лишь одно: уже который год подряд она встречала Рождество без сына. Он был вдали от нее, аж в Смоленской губернии. Как бы ей хотелось показать ему всю роскошь петербургских празднеств - прокатиться с ним в санях по широким улицам и вдоль набережной, прижимая его к себе одной рукой; привести его на детский праздник с подарками и высоченной елкой, переливающейся огнями, золотом, стеклом и фарфором... Но Николенька, как сообщал ей маленький деревянный солдатик, совсем не скучал вдали от нее. Он рос здоровым, диковатым и невзыскательным по части развлечений: бегал с дворовыми мальчишками, катался на санках по длинному спуску от барского дома, а вот сейчас он веселился вовсю, "в салазки Жучку посадив, себя в коня преобразив". Евгения радовалась, что мальчик не тосковал, но ее ревнивое сердце в то же время было уязвлено: эдак он ее скоро совсем позабудет...
Хандрить, однако, времени не было. Необычайное происшествие с мостами уже вызвало толки в свете, заставив Евгению посмеяться (Ну как, мол, можно такому верить, господа! Это где-то там, далеко в Малороссии, говорят, черт под Рождество месяц украл, да и то потом пожалел об этом, а тут - мосты! Да еще где! В самом Петербурге! Под носом у государя и тех, кому по чину положено такие вещи блюсти...), а потом напрячься. Она начала готовить к новой кампании свою верную кукольную гвардию, из которой, образно выражаясь, часть находилась в заслуженному отпуску, часть - на лечении, а часть еще в учении.
Вызова в приказ она ждала.
- Ваше Высокопревосходительство, - выступила она после графа, который, кажется, был не в духе. - У меня пока всего несколько соображений. Первое: кому это происшествие на руку? Что известно из политических раскладов? Кто в России или за ее пределами может готовить некое грандиозное предприятие, для которого нужно срочно перекинуть мосты через большую водную преграду, сравнимую, например, с Босфором? Не имеет ли целью похищение мостов разделить Петербург на разрозненные части, чтобы осуществить... какое-нибудь преступление, граничащее с государственной изменой? Второе: как это было сделано? Если с помощью чистой магии, то надо искать не иначе как джинна - или целый сонм чертей, но мне кажется более вероятным, - глаза Евгении азартно блеснули, - некое гениальное изобретение, позволяющее пренебречь силой тяготения. И изобретателя. Таких немного. Разумеется, нужен тщательный осмотр места происшествия, особенно последнего. Невозможно похитить мост, совсем не оставив следов, материальных или магических. Что делать дальше? Вряд ли это последнее похищение. Где случится следующее? Можно обратиться за помощью к пророческому дару Отца Григория или... какой у нас остался самый монументальный каменный мост на этот момент? Кажется, Аничков? Такие предприятия тщательно готовятся, поэтому следует установить у него наблюдение. Я не о жандармах говорю. Опрос свидетелей, конечно, тоже нужен, Его Светлость Андрей Михайлович совершенно правы. Сейчас город редко бывает безлюден, даже ночью, кто-то что-то видел.
Графиня Ларская замолчала. Сейчас она пыталась что-то прочитать по непроницаемому лицу высокого начальства. Хоть она знала его не первый день, она боялась его желчной иронии.