Тиберий, Ростислав
Покинув кабинет, мужчины не стали задерживаться в приемной. Они вышли в ту самую дверь, через которую попали сюда некоторое время назад. Только тогда за дверью была бездна и тьма, а теперь, вместо обещанного Ингой выхода и столовой, они очутились в храме. Неистово забилось сердце Тиберия - прокуратор узнал то самое святилище Дианы, в котором молился, прежде чем попасть сюда. Было тихо, горели факелы перед алтарем, возвышалась в центре круглого зала прекрасная статуя богини. Ростислав видел раньше подобное разве что на картинках и по телевизору, но там все было покрыто, осязаемой даже сквозь бумагу или экран, пылью времен, а тут и узоры на стенах, и колонны, и мрамор выглядели так, как будто изготовлены лишь вчера.
Впрочем, рассмотреть хорошенько эту красоту путники не успели. Что-то больно кольнуло прямо в ладонь, там, где отпечаталась неведомо для чего нужная виза, и поплыли, исчезая, стены, подпираемые прекрасными колоннами, а вместо них появился тот самый обещанный коридор и вытертая тысячами ног лестница вниз. Дверь в столовую располагалась прямо напротив выхода. Прочитавший надпись Ростислав, кивнул на нее римлянину, протянул ему талоны и вышел на улицу, а Тиберий направился к указанному источнику вкусной и здоровой пищи.
Ростислав
Легкий ветерок приятно ерошил волосы на голове. После затхлого запаха казенного помещения, того особого запаха бумаги и бюрократии, аромат чахлой зелени казался упоительным. Инженер стоял на крыльце солидного серого здания, из которого только что вышел. Перед ним в пыли разлегся город. Серый город: стандартные дома из бетонных блоков, чахлые деревца, не покрашенные качели, кое-где побитый асфальт дорожного покрытия. Город выглядел... сиротливо. Словно никто его не любил, не нарядил в ажурные балкончики, яркие клумбы, не вплел зеленые ленточки парков в волосы. Серый, тоскливый, грустный, он шелестел листьями кривой березки, растущей у входа, где стоял Ростислав, словно безуспешно пытаясь прихорошиться, понравиться. И тихо, неестественно тихо было на улицах. Ни людей, ни машин.
Тиберий
Опытный воин - Тиберий знал, без провианта в походе никак. Поэтому отправился в это странное место, где почему-то можно было получить еду за розовые бумажки. Большой зал, гораздо больше главного городского храма, встретил римлянина приглушенным грохотом. То стучали ложки. Все помещение было уставлено столиками, за которыми сидели, уткнувшись в тарелки, люди. Рабы? На свободных они походили мало. Одетые разнообразно, но все во что-то, напоминающее одежду Ростислава, блондинки-Инги и их новой спутницы Ники, люди не обращали внимания ни на что, кроме пищи. Да и столы, вряд ли предназначались для свободных людей. Грязные, покрытые засаленными, с жирными пятнами скатертями. На столах стояли прямоугольные подносы, такие же грудой громоздились сверху перегораживающей помещение низкой, чуть выше половины человеческого роста стены. Люди брали такой поднос и становились в очередь вдоль перегородки, а за ней руки ставили на поднос тарелки, миски, стаканы, клали куски серого хлеба. Руки были железные, как меч Тиберия, тела к ним не прилагалось. В конце же очереди стоял странный аппарат. Люди вкладывали в высовывающуюся из-за него железную ладонь розовый квадратик, рука чем-то громыхала в аппарате, и очередной раб с подносом отходил к столу.
Элва, Богдан, Руукх, Вероника
Кинулась назад, в кабинет ведунья, бросился следом за ней мальчишка. То ли остановить хотел, то ли сопроводить. И сотник кинулся следом, пытаясь остановить бедовую девчонку. Не заметив уже казак, как болезненно скривилось лицо Инги от его слов. Последней в дверь влетела Ника. Разгоряченные спором, они не сразу поняли, что что-то не так. Элва вырвала руку Богдана и бросилась к картине, а Ника успела выбежать обратно в приемную, осененная идеей, прежде чем мозг успел обработать то, что увидели глаза. На мгновение, всего лишь на мгновение, ей почудились вместо громоздкого стола, грубые, деревянные столики какого-то древнего трактира, а директорское место обернулось чем-то вроде барной стойки. Тусклое пламя свечей бросало блики на пивные кружки, забытые за столами, на бочки, служащие кое-где вместо сидений. Померещилось, конечно же померещилось.
Элва, Богдан, Руукх
Богдану, Руукху и Элве, однако, мерещилось то же самое. Узнал казак родной шинок, как не узнать. Вот тут он и гулял в свой последний вечер. Только почему-то теперь запустение паутиной оплело помещение, нежилой дух витал в шумном в казачьей памяти заведении. И прежде чем, успел подивиться Богдан этой странности, что-то кольнуло в ладонь, и снова узрел он длинный стол, с расставленным на нем угощением, не успела убрать которое Инга свет Витальевна. Руукх помотал головой, пытаясь понять смысл этой мгновенной перемены, посмотрел задумчиво на свою руку с белой меткой, потом взгляд его остановился на столе Иван Иваныча, и глаза от удивления округлились. Начальника в кабинете не было, хотя в приемную он не выходил, за это каждый мог поручиться.
Элва, кажется, не обратила внимания ни на морок, ни на легкий укол, вернувший все на свое место. Спешила она к картине, страшась только, что успеют остановить, помешают. Но никто не препятствовал, тонкие девичьи пальцы коснулись прохладного холста. Нет, не холст и не гобелен. Гладкая на ощупь поверхность, точно такая же, как стены в том месте, где все они очнулись, только такая же, как отметины, что вели их все это время. Только не открылся выход, не произошло ровно ничего.
Богдан и Руукх, следящие за девушкой, вдруг увидели, как до того смирно застывшее на столе чучело совы, поднялось в воздух и моментально село на плечо колдуньи. Выходит, то и не чучело было вовсе, а живая птица, только сонная и неподвижная. Теперь же уцепившись коготками за одеяние Элвы, сова ерошила перья и лупила смешные, желтые глаза, да что-то клекотала.
Казак на мгновение застыл, не зная, к чему быть готовым. Сова, впрочем, вроде бы не проявляла никакой агрессии. Он на секунду отвел взгляд к книжным полками и заметил, как из дыры в одном из стоящих на них томов выползает большой, жирный червь.
Вероника
Решив, что кабак ей примерещился, Ника задала свой вопрос, сидящей за столом Инге. Та уже закончила плеваться и что-то набирала на компьютере. Легонько кольнуло ладонь, словно комарик укусил. Какой еще компьютер, тут про такого зверя, пожалуй, и не знали. Инга стучала наманикюренными пальчиками по клавишам пишущей машинки. Стучала будто бы с ожесточением. Услышав вопрос, подняла голову, посмотрела на Нику оценивающе. И улыбнулась как-то грустно и потерянно. Маска стервы слетела от этой улыбки не хуже ленинградской туши.
- Покинуть? Да как и любой другой. На вокзал вам надо. Только если вы Городу не понравитесь, то быстро добраться не выйдет, да и не быстро не выйдет. А если, наоборот, слишком понравитесь - тоже.