На несколько секунд всё застывает, словно на картине какого-нибудь сюрреалиста. Ростислав видел образчики такой так называемой живописи в загранкомандировке. Бред, по-другому и не скажешь. А теперь он сам оказался в эпицентре этого бреда, коему не придумывается, как ни старайся, научного объяснения. Невозможность, нереальность происходящего заставляет мозг спотыкаться, а в следующую же секунду инженер понимает, это не мозг, это тело спотыкается, почему-то падает вниз на землю, а он, Ростислав, глядит на него откуда-то сверху. Прямо как в религиозных байках про души, отделяющиеся от тела. Он, советский инженер, кандидат наук и общественник, плывет куда-то, созерцая валяющееся без признаков жизни тело. Довольно рыхлое, надо бы уделять больше внимания физкультуре. А затем боль накрывает Ростислава целиком, боль, не испытанная никогда прежде, заставляющая мечтать о смерти, о небытие, о чем угодно, только бы это прекратилось. Убивающая сознание и разум боль. Наверно, он держится на упрямстве, на мысли о том, что этого просто не может быть, не бывает, не должно. Хитрая галлюцинация, бред, капризы мозга. Инженер держится за эту соломинку, не позволяющую неведомой силе стереть его разум, как стирают с доски ошибочное уравнение, и боль отступает. Только почему-то мир становится черно-белым и большим, зато в нем добавляется запахов. Сотни, тысячи запахов, которые улавливает собачий нос. Еще не понимаю, не осознав до конца, он видит цепь - толстую, ржавую. Она обхватывает собачью шею - его шею, тянется через двор к Пугалу. Монстр кипит от гнева, натягивает цепь, подчиняя себе Ростислава, лишая его воли. А кто-то рядом, кто-то маленький и слабый, тянет ее в обратную сторону, корчась от боли. Ростислав чувствует сознание рядом с собой: одна из голов трехголовой псины.
- Эй! Я все еще жду ответа, слабак! Думаешь из твоих цепких лап еще никто не выбирался, и это невозможно? А вот хрена тебе! Я выберусь! И сделаю ВСЁ, что в моих силах, чтоб твой обманчивый рай больше никогда не увидел гостей! В твоей идеальной ловушке уж слишком много прорех! Вот! Смотри, и прощай, безмозглая тварюга! - почему-то воет голова женским голосом и рвется с цепи, ненавидящими глазами вцепившись прямо в горящие огнем глазницы пугала.
Только вот силы у кричащего на исходе, еще чуть-чуть и всё будет кончено. Ошалев от боли, от нереальности происходящего и не слишком осознавая, что же собственно делает и зачем, собако-инженер дергает изо всех сил цепь, стремясь то ли помочь, то ли неосознанно вырваться из этого кошмара.
Скривившийся, держащийся за бок сотник, Элва и Тиберий, с трудом поднимающиеся с земли, еще не веря себе: вырвались, смогли, замершей у крыльца Руукх вдруг видят, как толстая цепь рассыпается, словно труха, звенья оседают на землю. Трехголовый пес поднимает обе головы и, бешено рыча, мчится к саду, туда, где, словно огромный паук, стережет своих мух чудовище. Хохот монстра переходит в вой - яростный и злобный, в желании удержать, подчинить свои жертвы он мечется от одного, к другому. Хватает за горло парнишку-Руукха, но тут же отталкивает, напуганный чем-то в сознании мальчика, когтистыми лапами залезает в мозг Джека, тянет жертву к себе, опутывает уже знакомой всем удавкой. Парень падает, на миг видит сверху себя, мчащегося пса, спутников, словно застывших в безвременье, а затем летит куда-то вниз, туда, где бессильно обвисла третья, сонная голова собаки, та самая, которую неведомый почтальон не советовал будить. Гнев Монстра обжигает неистовой болью, загоняя туда, вглубь, заставляя человеческий разум заполнить собачье тело, сознание пленников трехголового Цербера давит, словно пресс в обратном направлении, сопротивляясь Хозяину. Поединок двух воль и разум несчастного карманника, зажатый посредине. Миг. Пресс сжимается с двух сторон, сознание не выдерживает, гаснет. Теперь уже навсегда.