Жарко. Воздух такой плотный, что кажется, его можно резать, будто масло. Движения даются с трудом: лениво двигаться. И думать лениво. Сонная одурь одолевает вас исподволь, ей больше не хочется сопротивляться. Змея под одеждой Элвы раздраженно шипит - змее не нравится это место. Да и сама девушка рада была бы убраться отсюда, только вот куда? Не доверяет колдунья здешнему хозяину, кем бы он ни был. Крепится - не пьёт, терпит, отливает Джека ледяной колодезной водой. Ведро, ещё одно - уже в тени дома, куда помог добраться болезному мальчик. Добрый он - человека жалеет, скотину жалеет. Добрый. Совсем не такой, как помниться Элве. Неужто и впрямь всё в этот раз по-другому?
Жарко. Джек с трудом освобождается от власти морока, холодные струйки бегут по полуобнаженному телу - хорошо. Смотрит с благодарностью на своих спасителей, пытается избавиться от одежды, которую Элва давно с него сняла - помутившееся сознание ещё играет злую шутку. Но проясняется в голове постепенно: нет давно плаща, а он в тени возле дома, чуть кружится голова и отдаёт болью в висках, но это ничего, это пройдет. Мальчик ведро с водой принес, пить хочется. Напиться как следует - и будет совсем хорошо. Только почему же так неуютно здесь? Не по себе.
Жарко. Но Руукху не привыкать. А вот пес - живая душа страдает. И Джек страдает. Всем шаман помочь хочет, Джека в тень тащит, за ворота возвращается - обещание выполнить хочет, да неладно что-то с псом. Цепь на вид хилая, а держит крепко. И сам трехголовый в глаза заглядывает устало, безнадежно. Руку лижет. "Спасибо", - чудится. Тоска во взгляде. Усталость, без надежды на избавление. Жарко псу. Цепь короткая, ржавая, а стоит только ту цепь в руки взять, как будто копьём пронзает - чужое, тёмное, злое. Отпускает Руукх, во двор идёт. Принёс ещё воды, рядом с Джеком садится, приглядывает за ним. Пьёт жадно. Вода холодная, аж скулы сводит - хорошо. А чувство не проходит. Разве что тише стало, не таким острым, резким. Нехорошо здесь что-то, неправильно.
Жарко. Хмурится Тиберий. Двор, как двор, да не по себе здесь. А от чего не по себе - не понять толком. И почему, спрашивается, не хотел пес его сюда пустить? Отгоняет от себя эти мысли, словно сонных мух, лениво думать, не хочется. Пить хочется. Кубок с лавки берет, да пьет вдоволь. Кажется, ведро способен выпить, а то и два. Сразу в голове проясняется. Похоже, брошен двор совсем. Уже давно бы хозяин услыхал шум, да вышел. Нет никого. Разве что пес у калитки и корова рядом. Недовольная. Смотрит на Тиберия у колодца, мычит укоризненно, подойник ногой опрокидывает.
Ох и парит! Умывается казак, одежду скидывает. Справно теперь. Еще бы напиться, да, кто его знает, что за вода в том колодце. Вон, ведьма не спешит жажду утолить. Может оно и правильно? Неладно тут что-то, нехорошо. Идет Богдан в сад, мимо тютины идет, на землю, черную от плодов смотрит, да под яблоней устраивается - подремать немного. Глядишь, и поймет, что к чему. А взгляд сам собой дальше скользит. По чучелку в шляпе соломенной и дальше по кавунам, что на солнце блестят. И мерещится вдруг - ухмыляется чучелко недобро, прямо на казака глядит, да ухмыляется. Кажется, задремал Богдан, вот и видится всякое.
Жарко тут слишком. Надо бы в дом зайти. Раз есть дом, есть двери - значит, и попасть туда можно. Возле дома уже народ собрался: мальчишка, девушка, парень молодой, сомлевший от жары. Да и то правда, в такую погоду торчать на улице - солнечный удар получить. Стучит Ростислав в дверь. В одну с шестью нишами внизу, в другую - с пятью. Стучит, но как и раньше Богдан - без толку. Тогда толкает он двери, сначала слегка, потом сильней и сильней, с тем же результатом. Без всякого результата. Не поддаются. Словно и не настоящие, а бутафория, как на киносъемках используется. Зато замечает, в сарае напротив, дверь приоткрыта даже. Может быть, там больше повезет?
Душно и не хочется думать о том, что же дальше делать. Ворочается пес у калитки, засыпает кажется. Мычит недовольно корова. Чуть заметно шелестит солома на шляпе пугала, хоть ни ветерка, ни дуновения нет. Одни вы здесь, совсем одни. Шаги за домом не слышны, лишь встряхивается от спячки пес, заходится лаем, да тут же замолкает. Со скрипом отворяется калитка. Мужчина. Высокий. Худой. В форме с сумкой через плечо. Вот и все, что о нем сказать можно. Какие глаза, волосы? А никаких нет. Потому что и головы нет - пустота одна.
Шагает Мужик-без-головы к дому, прямо к Ростиславу. В сумке копается.
- Ростислав Тихонович Волошин? - спрашивает, будто утверждает. Чем вот только спрашивает, не понять. Голос ниоткуда идет, из пустоты, где шея заканчивается. - Вам телеграмма. Получите. - и бланк протягивает. Обычный бланк, не поздравительный. Ростислав и опомниться не успевает, как бумага сама у него в руках оказывается, а странного почтальона и след простыл.
"НЕ БУДИТЕ СПЯЩУЮ СОБАКУ"
Четыре слова всего - вот и вся телеграмма.