Руки подхватывают её. Руки прожигают сквозь одежду. Пипа вцепляется в Хорхе, прижимается, пытаясь удержаться на ветру. Вихрь несёт их обоих, бешеный торнадо. Где её руки, где его - всё перепуталось, переплелось. Ветер сносит, они делают пару шагов, быстрее, быстрее – поспеть за ветром, удержаться на ногах. Ветер бешеный и злой. Он ревёт о любви к свободе, о любви к жизни, он ревёт свой собственный мотив, заглушая музыкантов. Она больше не соломинка на ветру, у неё есть опора. Всё быстрее, быстрее перебирают ноги, на миг отрываясь от земли. Захватывает дух.
...отец сажает маленькую Пипу на лакированную лошадку:
– Держись покрепче.
Он говорит: "Держись покрепче", – и колесо отрывается от земли, вращаясь по воле ветра. Пипа вцепилась в лошадку. С ужасом и восхищением. Ветер треплет так любовно уложенные мамой кудряшки. Она кричит от восторга...
... Пипа кричит беззвучно, воздуха не хватает. Кричит от восторга. Она больше не соломинка, она – птица. Она летит, летит, и ветер свободный и яростный принимает её в свои объятия. И вот – замирает. Раскрасневшиеся щеки, выбившиеся, вольно и нагло повисшие пряди волос, кружится голова от блаженства полета и медленно затухают два ярких огня, лишь искорки остаются в глазах.
Пипа хватает ртом воздух, успокаивая дыхание. Не отстраняется - как же тесно она к нему прижалась. Улыбается. Длит этот миг.
– Оно того стоило.
И не понять – о чем это. О танце? О жизни? О...