Всё исчезает, проваливается в небытие. Вещи, мысли, тревоги, волнения, запахи, звуки. Всё уходит, ты исчезаешь, растворяешься, тебя больше нет. И Лешего нет. Нет "я" и нет "он", есть только "мы" - новорожденное существо, познающее мир в короткой вспышке, родившееся, чтобы через несколько секунд умереть, но между этими мгновениями у него целая жизнь. Целая неимоверно долгая жизнь, длиной в несколько мгновений. И нужно столько всего успеть познать, понять, почувствовать за длинные мгновения. Существо прекрасно и совершенно, в нём что-то от рыжей Лёшкиной надёжности, что-то от быстрокрылого азарта Светланы. Тебя? Нет, уже не тебя. Светланы. Переплелось, переплавилось, перемешалось и вышло новым, единым, полным, то что раньше было разделено на части. Существо хочет жить, его ведет инстинкт, как и всё живое на этой славной планете. Оно - "мы" хочет жить чуть больше тех мгновений, что скупо подарены с барского плеча, всю свою секундную жизнь оно ищет выход и, наконец, находит. Оно понятия не имеет о генах и хромосомах, просто не хочет умирать и находит выход. И распадается опять на части, но уже не умирает, а засыпает где-то внутри, в глубине тебя, в надежде продолжиться и быть.
Ты лежишь, на теле высыхают капельки пота, а сердце, бившееся как шальное, с трудом замедляет бег. Чувство потери, чувство плоскости и неполноты этой реальности в который раз за сегодняшний день накрывает тебя. Но это другое, сейчас это по другому. Нельзя вечно оставаться на вершине, нельзя почувствовать праздник, не зная будней, разве яркие краски были бы яркими, если бы не существовало серого цвета. И ты лежишь, прижимаешься к Лешему, отдыхаешь. Лениво, тепло и спокойно. Нежность и истома накрывает вас.
Только миру наплевать на ваше маленькое теплое счастье, у него свои планы и на тебя, и на Лешего. Грозно рычит мобильник, заставляя Лешку неловко оправдываться, сразу стать ненастоящим, неуклюжим, неприспособленным. Мобильник не прощает поспешного бегства, что ему до того, что это было необходимо, что ты ждала? И Леший одевается, смотрит виновато, ты должна понять, не хочешь же ты, чтобы он потерял работу? Грубая реальность забирает его, отнимает совсем. Почему мы все должны подчиняться законам и правилам? Кто их выдумал, зачем? Такая глупость. Мысли, странные для юриста, но естественные сейчас. Чужой мир. Вдруг приходит понимание: чужой, нелепый, глупо устроенный мир. Не правильный. Не твой. Хочется домой. Взмахнуть крыльями, вдохнуть полной грудью, парить, не касаясь земли, жить. Жить так, как предназначено. Полноценно. Легко. Естественно. Понимаешь, что не выдержишь здесь больше, что задохнешься, сломаешься, как веточка ломается под напором урагана. Быт и рутина, странные правила, выдуманные для того, чтобы ломать единственное живое и настоящее в этом мире, раздавят, вытравят суть. У них столько времени впереди. Тебе не выиграть эту битву. Останется оболочка. Пустышка. Знаменитый адвокат, играющий по правилам. И больше не будешь уже мчаться по утреннему асфальту, отрываясь от земли. Просто не захочешь.
Шаришь в поисках сигарет, не находишь, идёшь на кухню. Алый круг, в котором очертания яблоневого сада, спелые плоды падают с веток и распускаются новые. Он улыбается тебе, трепещет вокруг тела одежда, подзадориваемая легким ветерком. Подрагивают крылья с черным окаемом. Аромат свежести, цветения и чего-то еще неуловимого, чарующего доносится с той стороны. Сон. Нет? Стол, плита. Пачка сигарет, припрятанная в шкафчике. Упаковка от йогурта в мусорном ведре. Голодное ворчание холодильника. И тот мир за алым кругом, так близко, что стоит только протянуть руку и сделать шаг. Две твои реальности слились в одну, это кажется противоестественным, невозможным, неправильным. Они не могут существовать вместе. Либо недовольный холодильник, либо дивный сад. Но они тут, и мурашки бегут вдруг по коже от недоброго предчувствия.
- Это и есть невозможно, - говорит он. - Мы можем наблюдать, но не перемещаться. Как... как в кино.
Понимаешь, совершенно естественно понимаешь, что он хотел сказать другое. "Как в зоопарке". Но не сказал, пожалел, пощадил твои чувства. Это понимание, это не догадка, ты просто прочла, то...
- Да, - говорит он снова. - Читать мысли, летать, или... - он подбирает с земли спелое яблоко, разламывает плод, втаптывает семечку в траву и накрывает ладонью. Ты чувствуешь тепло, тепло жизни даже отсюда. Миг и крохотный побег пробивается, показывается над травой, тянется к солнцу, растет, набирается сил, росток превращается в деревце, нежные листочки раскрываются навстречу... Он убирает руку.
- Это твоя суть, - говорит он снова, - она умирает в тебе, потому что не может жить в этом мире. А ты не сможешь жить без нее. Еще немного и не осталось бы ничего. Время упущено, но его еще можно наверстать.
- Я искал тебя слишком долго, - говорит он и замолкает. А где-то в комнате покинутым котенком звонит мобильник.
- Мы не можем перемещаться, хотя и знаем, как это сделать. Для этого нужно слишком много энергии. Даже для нас это слишком, катастрофически много, - говорит он. - Была авария, случайный выброс. Мы не знали, я не знал, что кто-то выжил... Ребенок, ему легче приспособиться к чужому миру, мимикрировать, принять нужную форму, чтобы выжить.
Мобильник звонит громко, просяще, настойчиво.
- Твоя мать... она была похожа на тебя. У неё были такие же крылья, золотистые. Когда я узнал, я искал тебя. Я искал тебя.
Разрывается, надрывается телефон. Ты вдруг понимаешь, ты так и не позвонила Денису, как обещала. А уже вечер, встреча со спонсором, должно быть, закончилась, прошла без тебя. Время пролетело слишком быстро.
- Это Денис звонит, - говорит он, он тоже это знает. Вы просто умеете знать, это так же естественно, как дышать. - Он звонит сказать, что ему отказали. У него ничего не вышло. И не могло выйти. В этом мире не нужна красота.
Плачет телефон в комнате, все тише и тише. Замолкает, не дождавшись ответа.
- Энергия, нужная для перехода одного, это чудовищное количество. Сотни не рожденных детей и не посаженных деревьев, годы жизни каждого в нашем мире, брошенные на весы. Их уже не будет. Мы состарились до срока, но мы на это пошли. Нельзя бросать своих детей. Мы голосовали и не было ни одного против. А потом ждали, долго ждали, копили энергию. Пять минут, у нас пять минут, они уже на исходе. Тебе надо торопиться, второго шанса не будет. Иди ко мне, дочка.
В комнате громко молчит телефон.