ссылка... Сания идёт вслед за Максом, поддерживающим девушку одной рукой, и думает о том, что горе и счастье переплелись в один сплошной клубок. Который ещё долго предстоит распутывать. Наверно – всю жизнь. Длинную или короткую...
Про детей Дункан не отвечает ничего. И этот ответ так же ясен, как вздымающееся к небу жаркое пламя. Догорает в сердце надежда, лишь тлеет ещё уголёк. Их надо найти. Живых или мёртвых...
«Рыцарь… дяденька…спасли».
Нет, не спасли. Не уберегли. Тоненькие ножки торчат из тулупа, в нём, верно, могло бы уместиться три Эйты разом. Юный рыцарь в залатанном плаще поддерживает под руку свою прекрасную даму, передавая ей из рук в руки мотыгу, словно фамильный клинок. Где-то там, где тепло и не больно, ждёт мальчишку Алистер.
«Кем ты был неведомый сказочник? Солдатом? Вором? Жив ли до сих пор или гниёшь в какой-нибудь городской канаве? Не уберег. И мы не уберегли. Да кому он нужен этот мир, если в нем то и дело нужно хоронить детей?»
«Я хотел защитить детей. Это не должно было закончится так... о, Единый, я просто хотел защитить детей. Неужели это не стоит капли твоего прощения?».
«Стоит, Дитрих, это стоит гораздо большего. Только вот боги разучились прощать. Даже люди и те больше не умеют...»
Дети... Графиня... Юная Астория. Может быть, хотя бы её получится уберечь. Забрать, увезти из этого ада. Должны же у неё быть какие-то родственники, хоть кто-нибудь, кто отогреет девочку. Плохо, когда ты совсем один. Жить плохо. А умирать ещё хуже. Если одному. Санни обещала накормить Энзо похлёбкой. Жирной похлёбкой из зайчатины. Кажется, это обещание выполнять теперь не придётся.
О, она просто эксперт по невыполнимым обещаниям. Ложь во спасение, горькая ирония. Лгать умирающему – страшнее не придумаешь. Эта ложь, похоже, не раз спасала ей жизнь, уж слишком яростно стремилась обернуться правдой. У неё получилось, почти получилось. Осталось чуть-чуть.
«Потерпи, осталось совсем немного. Мы скоро придём. Совсем скоро. В красивый город Оретан. Я там никогда не была, как и ты. Но думаю, что это очень красивый город. Там родился твой отец, а он не стал бы рождаться где попало. Там твои дедушка с бабушкой. Они тебя ждут. И любят».
«Снова лжёшь, Сания, это входит у тебя в привычку. Может быть им нет никакого дела до ребёнка, а тем более до тебя. Злых вестников не любят, ты скверная замена единственном сыну. Ты ведь даже не жена ему, никто».
А ведь до Оретана ещё надо дойти. Она и раньше была обузой, а уж теперь. С такой-то рукой. И...
«... кажется ты опять додумалась дать невыполнимое обещание. Как будто одного было мало для счастья. И кому? Жрецу Урфара. Это надо же умудриться. Поклясться остановить зиму. Да уж, зачем размениваться по мелочам. За язык никто не тянул. И как собираешься выполнять? Тебе это не по силам. Отец бы мог».
Отец... он был мудрым человеком. Научил всему, что знал сам. В Оретане, наверно, нужны врачи. Теперь, когда Гильдии и её знаменитых целителей больше нет. Может и аптекари пригодятся на безрыбье. И даже аптекарские ученицы. Только вот Санни никогда не слыхала, чтобы кто-то готовил микстуры одной рукой.
Может быть, обойдется. Заживет, как надо. У Ашиля в сумке обеззараживающая мазь. Надо попросить Макса замотать руку. И посетить местный лазарет. Наверняка там найдется не одна лишь приправа для похлебки. Им понадобятся лекарства в дорогу. И не только для неё самой. Мало ли что может случиться. Стоит запастись лекарствами, едой. Немного отдохнуть и уходить отсюда. Это место пропахло смертью, ребенку не обязательно всё это видеть. Даже если он ещё не родился. Тем более, если он ещё не родился.
Собственно, почему он? Сания всегда думала о ребёнке, как о сыне, когда позволяла себе такую роскошь – думать о нём. А позволяла редко, иначе можно легко раскиснуть, упасть и лежать на дороге, не в силах подняться. А сейчас... сейчас вдруг увидела девочку. У неё были были чёрные, как у Тьера, волосы и серые глаза Санниного отца. Дочка... Уна. Да, пусть будет Уна. Красивое имя.
Санни улыбается, а сердце сжимается от боли, и рука на этот раз не причем. Рыжеволосая северянка усмехается, откидывая со лба потную прядь. «Замерзать вдвоем веселее».
Что ж, кому суждено сгореть, тот не замёрзнет.
«Вы бы понравились моему отцу, миледи. А понравиться моему отцу дорого стоит».
Она так и не успела этого сказать. И ничего уже не сможет сделать для той, которая тащила её на себе по вьюге и закрыла собой их всех в безнадёжном бою. Только отблеск пламени рыжих волос горит в сердце жарче, чем пламя Урфара в жаровне.
Дорога до каменных ступеней – всего несколько шагов. А кажется бесконечной. Так же шла она по снежной пустыне целую вечность назад, шла пока силы не оставили. Пока не пришлось тащить её по снегу Уне и солдату. Как его звали? Нехорошо, негоже забывать имена. Он, кажется, жутко ворчал, а Санни... Санни даже не успела его поблагодарить.
– Эларик... его звали... Эларик, – она вдруг понимает, что шепчет это вслух. Макс подумает, что у неё начался бред. Нет, сэр Макс подумает. Старик не стеснялся, раскрывая чужие секреты. Это не хорошо. Сания не собирается лезть никому в душу. Какая разница: сэр, не сэр. По крайней мере этому человеку она успеет сказать «спасибо».
– Макс, я... Спасибо за всё. Я должна... кое-что сказать... тебе. У меня... будет ребёнок... ты его... спас...
Вот она и открыла свой самый страшный секрет. Люди – такие смешные создания. Хранят свои маленькие тайны, а потом умирают. И некому помнить их имена. Как звали того хмурого лесоруба, что сгинул в пурге? Звездочёта? Санни не может припомнить и сердится на себя. А девушку, что орудовала кинжалом, словно плясала? Тэрия. И у неё тоже, должно быть, были страшные секретики, никому, кроме неё самой не нужные. А теперь её больше нет. Их всех нет. Остались в снегу вместе со своими тайнами. Умар написал бы про это книгу. Он любил рассказывать на привале, что пишет книгу. Про них всех тоже непременно напишет. А теперь не будет им никакой книги. Кто-то там на далёком юге не дождется. Да полно, была ли у него семья. Путешественникам семьи не положены.
У Пада наверняка семьи не было. И у белокурой Каталины тоже. Если выбрали своей судьбой войну, тут уже не до семейного очага и детишек. Может, это и к лучшему. А всё равно – несправедливо. За какие грехи осудил олень солдата? За что досталось Каталине пламя Урфара? Алый плащ, алое пламя жертвенного костра. У неё всё могло бы ещё быть, если бы кому-то не приспичило спасать мир. Спасать мир – лучший способ его погубить. Откуда жрец выкопал это чёртово пророчество? Это ведь бред. Это не может быть ничем, только бредом. Но олень снова заглядывает в душу. И ледяные скульптуры застыли в беззвучном крике. Это ведь бред... Нужно будет найти эту книгу.
Наверное, это какая-то имперская книжка, поэтому Сания не знает. Что-нибудь из их религии. Симона могла бы подсказать. Юная жрица и единственная причина не проклинать жрецов Урфара.
«Благодари её за это, старик. Найди там и на коленях благодари. Твой бог пустышка, раз не смог спасти даже Симону».
Что ж, а у Сании остался кинжал. И надежда, что его не придется... использовать по назначению. Странно, что врачи носят такие же. Тьеру не хватило чуть-чуть до выпуска и подобного кинжала, а у Ашиля был? Приходилось ли ему? Нет, он из тех, кто всегда боролся до последнего. Как и Тьер. «Не волнуйся друг, вытащу, и не с того света вытаскивал...»
«Только тебя, лекарь, некому было вытащить с того света. Всё, что я смогла, это смотреть и не отворачиваться. Вряд ли тебе сильно помогло. Я бы хотела так научиться. Если смогу».
Смутные тени живых и мёртвых идут рядом, и, кажется, боль отступает. А может, это просто начинает действовать снадобье Ашиля. Мёртвые и живые вперемешку. Идёт к замку Юрген, поддерживая Адрианну. Что он теперь станет делать, потеряв свою цель? Кажется, Предназначение, в очередной раз посмеялось над стариком. Над ними всеми. Сгибается под тяжестью рюкзака Дрег, Шваркс прыгает возле него с радостным лаем. Сания не может понять, то ли это верный пёс нашёл хозяина, то ли очередная тень, ожившее воспоминание. Коробейник по крайней мере не пропадёт. Вот за него Санни спокойна. Этот выгребется. В рюкзаке наверно пол-Теравии и еще четверть Аэдвера. Не простудился бы без шапки.
Надо будет поискать тёплые вещи. Сказать Астории, чтобы собрала деньги и ценности, что-то, что может ей пригодиться. Идти придется долго. Лучше, конечно, не идти. Может быть, тут найдется лошадь и повозка. Возможно, Дункан хоть в этом не соврал.
«Мы уйдём на рассвете».
«Сколько же вас уйдет? И сколько дойдет? А сколько останется лежать тут, на чужой земле? Куда вы собрались, домой? Далековато отсюда. Небось, не видели таких зим ещё. Что ж, наслаждайтесь. Это ваша победа. Такой у неё вкус. Верно, не ожидали?».
Санни прижимается к Максу, словно тот может защитить её от любого зла. Словно, так она в безопасности и ничего плохого больше не случится. Где-то в небесной кузне машет молотом Оравер, стоит за тиглем отец, Преподобный читает свои проповеди. Где-то там отдыхают погибшие на этой бесконечной войне. И кому какое дело, на чьей они были стороне. Уж точно не богам. Их же не существует. Где-то там отдыхают погибшие, а им, живым, отдыхать ещё рано. Разве что самую малость, несколько часов перед дорогой...