- Это ещё что за чертовщина на наши головы? Тоже по заячьей похлёбке соскучился? Открыть трактир для упырей что-ли, - Сания опускает кинжал. Сомнительно, чтобы им можно было успешно атаковать нежить, хотя, кто их знает, жрецов Урфара - какие у них там цеховые секреты имеются. В любом случае ей совсем не хочется причинять вред животному. Видок у оленя, конечно, тот ещё, но, как говорят аэдверцы, на себя сначала в зеркало посмотрите. Зеркала нет, и хвала Единому. Тут, впрочем, и без него всё ясно. Ну дохлый олень, и чего кривиться? Они вроде как живые? Она смотрит на Дитриха, над которым склонился Ашиль, на Пада, пытающегося унять рану. Кому-кому, а Сании ясно - они уже мертвецы, как и этот олень. Да только они ли? На груди у Санни письмо, можно сказать дневник. Признаки, симптомы, сроки, развитие болезни, попытки лечения. Все неудачные. Тогда, осенью, слоняясь по полям в ожидании, пока зараза до неё доберётся, она находила прямо-таки мазохистское удовольствие перечитывать всё это помногу раз, как будто сама отлично не помнила, с чего всё начинается и чем заканчивается. И про опасность крови там тоже было. А тут всё кровью просто провоняло.
Сания спохватывается, что и на её замечательную песцовую накидку, спасибо имперской шлюхе, у которой её одолжила, крови пролилось немерено, хорошо хоть на кожу не попало. Она рывком скидывает с себя мех, оставшись в одном шерстяном платье. Зверский холод обжигает, как и сознание, что сейчас достаточно внимательно к ней присмотреться, чтобы догадаться обо всём. Поэтому она действует быстро, очень быстро. Тщательно вытирает кровь о снег, подпаливает ветку от костра и безжалостно выжигает роскошный мех везде, где были кровавые следы. Теперь накидка выглядит страшно и жалко, от неё несёт горелым, да и в плане согрева много теряется, зато проклятой крови не осталось. Она одевается, а олень смотрит, кажется, прямо на неё. Знает он что-ли?
***
Тогда снег выпадал в основном по ночам и таял к утру, но всё равно было чертовски холодно. Особенно если на тебе тонкий, осенний плащик и туфли, кто спорит, модные и дорогие, но совершенно не приспособленных для ходьбы по дорогам в такую погоду. Эйфория от того, что чума обошла стороной, очень быстро сменилась отчаяньем. Денег у неё не было, вот не подумала Санни о каких-то там деньгах, уходя, зачем они мертвецу, а есть хотелось. И подножного корма попадалось всё меньше и меньше. Вдобавок, ночуя на улице, она вполне рисковала к утру замёрзнуть. Попытки переждать зиму в каком-нибудь трактире или деревне не увенчались успехом. Изголодавшимся и озлобленным людям вовсе ни к чему был лишний рот. В одном месте на неё просто собак спустили, как на какого-то разбойника, а она всего лишь попросилась на ночлег. И, кстати, о разбойниках, разной швали по дорогам шаталось в достатке. Эти могли зарезать просто так или за кусок хлеба, стоило только попасться им на глаза.
- В одиночку девушке нечего и думать добраться до юга, - уныло размышляла Санни, сидя в углу придорожного трактира и ковыряясь в миске пустой похлёбки. Последняя монетка, из случайно обнаруженных в подкладке плаща (да здравствуют дыры в карманах, и ленивые девушки, которые во время не чинят одежду), ушла на эту нехитрую пищу и возможность подремать до утра на лавке в общей зале, а что будет завтра? Послезавтра? - Что-то надо делать, это плохо закончится, - сказала Санни похлёбке. Та закончилась. И тут к дверям трактира подъехала карета. Роскошная такая карета, с имперским гербом или как там эта штука называется. И трактир мгновенно опустел, всех смело, как тараканов, при виде веника. А Санни в углу старательно прикидывалась ветошью, деваться ей было некуда. Дама, что ехала в карете, в роскошной песцовой накидке и отороченных мехом высоких сапожках, сразу же потребовала комнату, жаровню, горячей воды, ужин и вина. Внизу она не осталась. А вот её свита, довольно многочисленная, заняла столики и гоняла трактирщика с женой в хвост и гриву, требуя лучшие вина и блюда.
- Да откуда у него тут возьмутся лучшие блюда, людям жрать нечего по вашей милости. Впрочем, зала как по волшебству наполнилась ароматами, которых Сания, кажется, целую вечность уже не встречала. Но ей, недавно страдающей от голода, стало не до еды. Всё, о чём могла сейчас думать девушка, куда направляется карета. И по всему ехала она в Оретан, а куда ещё может ехать карета с эскортом из имперцев? Слухи ходят, что там сейчас сам император, чтоб он абрикосовой косточкой подавился. Карета большая, дама едет в ней одна. Внутри тепло и они будут в столице ещё до наступления настоящих морозов. У Санни есть драгоценности, это дураки-трактирщики ничего в этом не смыслят и отказываются даже тарелку супа налить, а леди, похоже, аристократка, должна увидеть, какая им цена. Да и в конце-концов разве ей не пригодится служанка? Корсет там расшнуровать, грелку в постель, что ещё служанки делают? Сания понятия не имела, они слуг не держали. Мама вполне могла себе позволить помощницу, но не желала, чтобы по дому шастали чужие люди. Но в любом случае, ничего хитрого в такой работе быть не могло, это не лекарства составлять. Идти просить, да ещё у имперцев было до того противно... Вот не просто унизительно, а удавиться сразу легче, чем что-то у них просить. Санни бы ни за что не пошла. Но она дала обещание. И должна была выжить. Любой ценой. - А гордость и достоинство можешь засунуть себе..., - внутренний голос глумливо уточнил, куда это всё засунуть. - Для тебя это непозволительная роскошь. Сания встала и тихонько поднялась вверх по лестнице.
В комнате дамы горел свет. Девушка притворила дверь. Посреди комнаты весело горел огонь в маленькой жаровне. Меховая накидка висела на стуле, а сапожки стояли возле кровати. Кровать была шикарная, с настоящей периной. Дама полулежала на ней и пила вино. Сания начала говорить быстро, чтобы не передумать и не сбежать. Её переполняло чувство отвращения к себе. На даму старалась не смотреть, поэтому и пропустила момент, когда недопитый бокал полетел в голову. Но уж визгливый крик пропустить было не возможно. И тут такое началось... Истерики на тему, что тут привечают всякую шваль, нищенок и побирушек, ор пьяных имперцев, обещающих спалить этот клоповник, бледное, как у покойника лицо трактирщика. В общем, выставили её на улицу среди ночи, а она, между прочим, честно заплатила за ночлег последнюю монетку. Но кто слушать-то будет.
Идти только куда? Ночью, по холоду отправляться в путь - самоубийство сразу. Сания и осталась возле трактира, под окном, стараясь, чтобы изнутри её не заметили. Топала ногами, как танцор, чтобы согреться, но всё равно через пару часов зуб-на зуб не попадал. К тому времени свет в зале погас, видимо все разошлись спать. Санни подергала дверь - заперта, конечно. А замок-то не хитрый. Не сложнее весов будет, сколько раз доводилось перебирать и калибровать. Достала серёжку, ту самую, за которую супа не налили, поковырялась. И ничего сложного, оказывается. Или это она такая способная. Ничего худого она делать не собиралась, просто погреться, а поутру уйти, пока не заметили. В конце-концов, честно уплачено. Камин почти догорел, только слабый отсвет бросал на столы, с которых ещё не убрали остатки трапезы. Вот твари же! Нет, ну какие твари! Не доели даже. Санни жадно доела, стараясь не шуметь и вино из всех бокалов допила. Оно, видимо, и ударило в голову с отвычки. Молча сняла плащ и туфли сняла, поднялась наверх. Дверь была заперта, спала скандалистка имперская. Санни вновь поковырялась в замке, замки тут были - одна видимость. Огонь в жаровне все еще горел, сохраняя приятное тепло и освещая комнату, как ночник. А дама действительно спала. И не одна. Но меньше всего сейчас девушку волновала интимная жизнь этой шлюхи. Главное, вещи были на прежнем месте. Швырнула туфли и плащ на пол, сгодится сучке, схватила сапожки с накидкой и вылетела оттуда с бешеной скоростью. В сапогах и мехах на улице было тепло, даже жарко, Сания неслась по дороге, стремясь до утра убраться подальше от трактира, от пережитого волнения, даже про опасность не думала. И уж тем более не позволяла себе думать, что сделают утром психи-имперцы с толстым трактирщиком и его женой. Сами виноваты, она честно заплатила, и ей надо выжить.
***
Мёртвый олень смотрел так, как будто знал. Или ей мерещится уже. - Что ты хочешь от нас, что? - выдохнула она устало. - Нам просто надо выжить. Ты мёртвый, а мы живые. Ещё пока. Надо нам, как ты не понимаешь? - Лекарь, она повернулась к Ашилю, - нужно убираться отсюда как можно скорее, иначе нам всем конец, чума сожрёт. Ты должен это понимать. Объясни людям. Вздохнула, подобрала кинжал, но поднимать не стала. Нашла глазами Каталину. Если не выжить в одиночку, нужно действовать вместе, это Санни поняла ещё тогда, в конце октября. - Что дальше? Каталина, что теперь делать?