Мирча медленно ехала по деревенской улочке, разглядывая притулившиеся с обеих сторон домишки. Ламарп ничем не выделялся среди прочих рыбацких поселений, что попадались страннице на пути. Разве что выглядел запущеннее и беднее иных, видимо дела у местных шли не лучшим образом. Старые, местами скособоченные домики утопали в зарослях травы, дорогу уродовали рытвины, а неубранные острые камешки норовили подвернуться лошади под копыто. Солнце уже поднялось высоко, зовя весь не праздный люд приступить к работе, но людей видно не было, Ламарп встречал Хортицу пыльной, ленивой тишиной. Кое-где брехали собаки, на перевернутой, рассохшейся лодчонке дремал толстый, полосатый мышелов, да в зарослях репетировали цикады. Острый, резкий рыбий запах витал в воздухе, едва уловимый, но вездесущий, давая безошибочно понять любому путнику, куда привела дорога. Мирча спешилась и, ведя Рыжуху в поводу, спустилась по тропинке вниз к реке.
Вся жизнь деревеньки, как она и предполагала, сосредоточилась у воды. Рыбаки, должно быть, с раннего утра уплыли вниз и вверх по течению, расставляя сети и проверяя ловушки. Ламарп галдел в ожидании, сгрудившись у берега, где в воду уходили ветхие деревянные мостки, словно зрители у сцены. Малыши возились в песке, дети постарше собирали ракушки, мастеря из них бусы, какой-то селянин конопатил перевернутую вверх дном лодку, женщины чинили растянутые тут же сети, кто-то перебирал улов, награждая снующих вокруг кошек ароматной требухой. Запах, едва заметный наверху, на берегу буквально сшибал с ног. В отдалении, за изгибом реки угадывалось мельничье колесо, но Мирче пока туда не надо было.
Она выглядела усталой, утомившись не дорогой, а бесплодными поисками. Куртку Мирча сняла, когда начало жарить солнце, оставшись в одной рубахе. Потрепанные штаны, запыленные сапоги и круги под глазами делали ее похожей на охотничью собаку, которая долго и безуспешно пытается взять след. Однако, стоило Мирче тронуть рукой крест под рубахой, в черных глазах блеснула надежда, а лицо, казалось бы, помолодело, и вот уже она с приязненным любопытством окидывает толпу взглядом, поглаживая густую гриву Рыжухи.
- Мир вам, добрые люди. Найдется ли у вас приют для коня и одинокой путницы? - поздоровалась Хортица, подводя кобылу к воде и освобождая от нехитрой поклажи. Говоря это, она втянула воздух, вдыхая глубже аромат рыбьей требухи и пытаясь почувствовать "запах" магии. Конечно, на самом деле магия не пахла никак, но объяснить, что именно она ощущает в присутствии чужой силы, женщина бы не смогла. Среди такой прорвы народа определить кого-то, поцелованного Богом, было невозможно, но вот понять, имеются ли здесь вообще такие и стоит ли задержаться, чтобы тщательно поискать, или Ламарп окажется такой же пустышкой, как и семь его предшественников, посланница могла. Следы магии, если она присутствовала, подобно въевшемуся запаху, указывали направление, как в детской игре в "горячо-холодно". Увы, магия была гораздо большей редкостью, чем полагают несведущие люди, а если ещё учесть, что, подобно капризному цветку, она легко погибала без ухода, то встретить чародея или видящего было настоящей удачей, которая за эту поездку Мирче пока не улыбнулась ни разу.