Волны боли и ужаса, какими бомбардировала мозг Даньки чужая голова несчастного паренька, немного стихли. Вместо них стали приходить образы немного стройнее, понятнее, доступнее, да и просто спокойнее. Даня понемногу понимал, что такое случилось, и почему всё именно так обернулось. Добыв Книгу Котовскую, Баба-Яга попыталась вернуться назад по истории, и сбилось в сумбурную кучу то прошлое, когда был жив еще этот паренек, когда бревна, из которых был сделан Бабушкин сруб, были живыми деревьями, когда еще светило Солнце и болото было чистым озером, и, конечно, когда был еще жив Кощей Бессмертный, и не было никакого Осьмуши.Не похоже было, что Бабушке удалось добиться чего-то стоящего, но её устраивала даже эта обманчивая иллюзия, в которой все они оказались пленниками. Но как и прежде Кощей остался мертвым, а Осьмуша был живым, существовал сам Данька и его товарищи, и, конечно, по прежнему работал вонзенный в голову несчастной жертвы Яги маленький прутик от этих самых деревьев, обеспечивший в будущем связь с самой избушкой. Связь была и теперь - Данька мог освободиться сам, или освободить кого-то из товарищей. А мог освободить и застрявшую где-то в ветках какую-нибудь вещь, которая была при героях. Скатерть-самобранку, например. Или, может быть, ружье, на которое так явно намекал ранее Кот. Инструмент, ставящий точку в истории..
Дерзость Маринки и её агрессивный выпад остались без результата. Яга вздрогнула, моргнула от внезапной волны сонливости, злобно зарычала - и Маринке пришлось закричать от боли, когда из той глазницы, где обычно находился камешек Мары, через голову проросла зеленая веточка. Не иначе, из начинки для её руки.
- Ну что? Всё еще думаешь, что я на выдумки не горазда, а сука? - Со злой насмешкой спросила у Маринки Яга. - Открой рот еще раз, и я тебе из задницы ветку выращу.
Оленина вольность же была еще более возмущающа. Колданулось ей хорошо - прям почувствовала, как от силы колдовской набирается мощи корневая система дерева, в которое она вросла, и как пробивают они землю. Обязательно бы поймала книгу и изорвала в клочки, будь то другая книга. Но эта книга владела всем, а злая воля Яги не хотела давать и шанса. И потому, стоило корням взметнуться из земли - они тут же усохли, едва коснувшись переплета, а перо застрочило по страницам еще шустрее.
- В тебя бы тоже ветку загнать, да калека права. Я тебя по-другому помучаю.
Хлопнула Яга в ладоши - и упала Олена, освобожденная из древесного плена. Вместе с нею выпал Осьмуша - крепко ему досталось, надо сказать. Когда рухнула избушка, его, не иначе, придавило чем, поломало - весь был избитый, в лиловых гематомах, ссадинах, со сбитой кожей и наверняка еще и поломал пару костей. От удара оземь он застонал от боли, и с усилием открыл глаза. И первое, что он увидел - глазницы черепа своего прародителя. Яга успела извлечь из упавшего рядом ларца высушенную Кощееву голову - мало чем уже похожий на человеческий череп, затянутый бурой высохшей кожей, в которую намертво вросла ржавая корона из кинжальных лезвий.
- Возвращайся. - Приказала Яга. - Я ждала.
Короткая синяя вспышка тускло блеснула в пустых глазницах, отразилась от замутненных голубых глаз Осьмуши - и его взгляд мгновенно стал безвольным, а лицевые мышцы разом расслабились, лишившись всякого выражения. Как неживой, вроде тех деревянных чурок, он поднялся на ноги, не замечая никакой боли, и уставился в пустоту, пуская слюни. А Яга... расплакалась от счастья.
- А вы говорили, не вернется. Не признает. - Всхлипывая, Баба-Яга прильнула к Осьмуше, и крепко-крепко его обняла, уткнувшись в разодранную грудь. - Вот он! Мой теперь! Мой! Не твой, глупая сирота! Смотри теперь в его спину и мучайся, когда я уйду с ним! Можешь даже бежать следом! Все равно, не вернешь!
И Яга еще крепче обняла изувеченного парня, уже чуть ли не рыдая в голос.
- Вернулся. Вернулся, мой милый братец. Вот она я, вся перед тобой, как есть. Всегда ждала и верила.
Осьмуша в ответ на объятие задышал чаще, хрипя пробитым осколком ребра легким. Видимо, Яга своими объятиями сильнее перекрыла ему кислород, которого и так не хватало. Подняв сломанные руки, словно неживые ветки, Осьмуша неловко обнял свою "сестру" в ответ. Всё, что он смог сказать, было бессмысленным звуком без проблеска мысли в нем.
- Аыыыыыээээ.... - Протянул парень, идиотски улыбаясь. - Ыыы....
- Знаю. - Шепнула Ягиня сквозь всхлипывания. - Я тоже люблю.
Парадоксально, но сейчас свирепая людоедка Яга выглядела просто жалко. Иначе и не мог выглядеть тот, кто так старательно верит в собственную иллюзию.