Один за другим герои забрались в ходячую избу, пока еще позволяла пузырящаяся грязь, что подымалась выше и выше. Как только за последним закрылась дверь, так Данька одной мыслью заставил избу распрямиться, и зашагать к суше, словно цапля. При этих шагах избушка ходила ходуном, скрипела, стучала, грохотала, а герои изо всех сил старались удержаться на ногах. Казалось, что строение вот-вот развалится само по себе, да бревна трухлявые будто бы невидимая сила вместе удерживала, и вновь стягивала. Как два куска магнита, которые чуток разводишь, а они обратно друг друга притягивают. Было в этом что-то неправильное, будто насилие над самим и так уж порядком изломанным чужими словами мирозданием, вынужденным теперь подчиняться сумасбродным старухиным приказам.
А на берегу их уже встречали. Ступила Избушка на твердую землю – и тут же затрещало в чаще, загрохотало, задрожала земля, и взвился над кронами высохших мертвых деревьев вихрь растревоженных птиц. Из темной чащи, откуда недавно едва выбрались герои, продавливал себе дорогу кто-то большой и тяжелый. От него в ужасе бежали толпой перепуганные звери, тощие, изможденные и грязные, как и сам этот лес. Бежали, не разбирая дороги, не понимая, что бегут прямо во взбесившуюся топь. Лисы, волки, зайцы, медведи, олени, лоси – все бежали, согнанные с насиженных мест, с уютных нор, устроенных берлог, насиженных гнезд. А на пятки им наступали одуревшие от бессмысленной и тупой ярости чудища, то ли тоже испугавшиеся, то ли ведомые волей Бабы-Яги, и мечтающие вкусить плоти героев. Чудища были самые разнообразные. Кучной толпою тянулись нашедшие здесь последнее пристанище мертвецы, словно бы перетекая друг в друга, переплетаясь конечностями, жалобно воя и стеная. В кучу смешались и люди, и звери, превратившись в нечто непохоже ни на то, ни на другое. Давно утраченную плоть им заменила сама земля с наросшими на ней растениями и грибами-споровиками. С мертвецами были и просто порченные лесные существа – облезлые черные волки-трупоеды шли рядом с теми, кого еще недавно сами и поедали, низко припадая к земле и давясь своей болезнетворной слюной. Из болота, откуда герои только что спаслись, тоже лезли мертвецы – только их кости облепила зловонная болотная жижа. Но вся эта уродливая, наскоро собранная армия нечисти не могла обойтись без своего полководца.
Последним показались оскверненные останки самого Святогора. Гигантский скелет, опутанный древесными корнями, пробил себе путь сквозь заросли, и в полный рост стал перед избой. Корни словно бы пытались не пустить мертвого, Тянули обратно в землю, но с треском рвались и обвивались вокруг покрытого лохмотьями костяка. Прямо на глазах мертвый великан обрастал плотью заново, а источник её быстро стал ясен, когда опутавшие тело корни принялись хватать и утягивать обезхумевших от страха зверей целыми десятками без всякого разбора. Они за мгновение разрывались, потрошились, калечились и увечились, и до самых небес стоял полный агонии звериный вой. Еще немного – и плоть полностью покроет скелет, и у врага наконец появится лицо вместо скалящейся пустоглазой черепушки.