Успели не все. Только Василий, Маринка и Осьмуша сумели прорваться через узкую дверь Ягиного жилища. Батыру не повезло. У самого крыльца земля под которым буквально ушла из-под ног, и степняк полетел вниз. Не повезло и Соловью, который попытался было подхватить Батыра, стоя на ступеньке, но хлипкая и гнилая доска обломалась под ним, и тот с криком полетел вдогонку за степняком. Данька с Фокой же ослушались приказа Василия и второпях полезли на крышу. Данька, видимо, учел свой минувший опыт в Туле, и ему удалось довольно резво взобраться на самый конек, где его нагнал уже Фока. А Олене пришлось срочно обратиться в голубку, чтобы не уйти под землю вместе с остальными.
Падать Батыру с Соловьем далеко не пришлось. Уровень почвы просел всего на три-четыре мерных сажени. Посадка была достаточно мягкая, но вызванный Ягой оползень с головой засыпал обоих, и пришлось скрестись как кроты, выкапывая самих себя. Обвал не распространился слишком далеко, хотя и вышел за пределы Бабушкиного двора, обрушив забор. Теперь герои находились практически в центре хорошей такой воронки.
Предположение Олены было верным лишь отчасти. Избушка Яги действительно не рухнула под землю, но причина была в другом. Обрушившаяся земля обнажила скрытые до поры две могучие ноги, на которые теперь опирался Бабушкин дом. Все-таки, слухи не врали. Ноги эти были лишь отдаленно похожи на трехпалые птичьи лапы, выгнутые коленями назад, и представляли собою громоздкие, неправильные конструкции, состоящие из кучи ломанных-переломанных досок, бревен и железа, непонятно как связанных меж собою. Стоя на них, избушка слегка покачивалась, и с нее так и сыпалось просто невероятное количество трухи. А затем раздался скрип - и эти ножищи выпрямились, от чего избушка стала выше примерно в два раза. Из всех щелей хлынул яркий свет от взревевшего в печи пламени, а из трубы вырвалась целая струя огня, и повалил густой, черный дым, закручивавшийся угрожающих размеров вихрем.
Оказавшимся внутри героям пришлось несладко, когда всё вокруг заходило ходуном, затряслось и стало крениться то туда, то сюда. В печке горном ревело пламя, добавляя жару и чаду, вся утварь валилась на пол, и каталась из стороны в сторону. Билась посуда, звенели ржавые ножи, стучали по половицам чужие кости. Удержаться в таких условиях было просто не за что, а устоять было так же трудно, как на корабле во время буйного шторма. Но куда хуже приходилось Фоке с Данькой - им удержаться было еще сложней.
Над болотом эхом загремел издевательский смех Бабы-Яги. Она уже находилась в своей ступе, и парила вокруг своей избушки, держа на вытянутой руке палку с насаженным на неё черепом.
- Продержитесь подольше, герои! - Кричала старуха с насмешкой. - Давненько я не веселилась! Эй, там. внизу! Поберегись!
Из глазниц черепа ударил луч ослепительного белого света, накрывший сразу и Батыра, и Соловья. едва-едва выкопавшихся из-под обвала. Подчиняясь этому сигналу, избушка шагнула вперед. С натужным скрипом правая лапа поднялась, и громадная трехпалая ступня оказалась прямо над степняком и разбойником, засыпая их трухой, а затем резко и тяжело опустилась вниз с очевидным намерением раздавить героев, словно тараканов.