Действия

- Обсуждение (5091)
- Информация
-
- Персонажи

Форум

- Для новичков (3749)
- Общий (17782)
- Игровые системы (6249)
- Набор игроков/поиск мастера (41607)
- Котёл идей (4313)
- Конкурсы (16074)
- Под столом (20428)
- Улучшение сайта (11248)
- Ошибки (4385)
- Новости проекта (14628)
- Неролевые игры (11855)

Просмотр сообщения в игре «Лукоморья больше нет»

DungeonMaster DeathNyan
13.12.2017 22:05
Василий, Данька, Мирослава, Фока, Маринка

- Плохо ты Наську знаешь. – Отвечал Соловей Маринке, тщетно пытаясь привести Забаву в чувство. – Так просто ее ниоткуда не заберешь, ежели упрется. Вообще больно своевольные бабы пошли нынче. Каждая норов свой показывает. Тьфу.

Низко опустившая голову Злата, услышав княжича, подняла на него усталый взгляд, и нашла в себе силы, чтобы улыбнуться ему как в тот раз, когда повстречала его в Велесовом Хвосте. И словно бы не стало вокруг пожарищ, словно бы не выкручивали ей руки два дюжих мужика в кольчугах, словно бы не пришлось ей только что похоронить своего нерожденного ребенка и вновь увидеть человека, который ее предал. На короткий миг Злата вновь стала Златой – красивой и легкомысленной, загадочной и гордой, свободной как ветерс сияющими искринками задора и вызова в бездонных черных глазах. Злата жила играя роль, и сейчас будто бы вспомнила об этом снова. Только теперь роль эта была трагичной, и языком неписанным она говорила, что время ее на сцене подходит к концу, и потому неписанным языком прощалась со зрителями, оставаясь верной себе.
- Конечно убежала бы, ясный мой сокол. Было бы куда. – Глядя в глаза Василию, ответила она. – Я как Жар-Птица, мне и целого мира мало. Только теперь никуда мне не убежать, коль сама себя другому завещала.
Отчаяние все-таки прорвалось. Загадочная и чуть дерзкая улыбка искривилась, и превратилась в бессильный оскал. Глаза цыганки закрылись, пытаясь удержать все-таки скатившуюся по смуглой щеке слезу, и Злата поскорей снова опустила голову, чтобы этой слезы не увидел никто. В особенности – Павел.
- От него никуда не деться, Василий. – Тихо прошелестела Злата осипшим голосом. – Только в могилу.

- Ему ты теперь точно не достанешься. – Сказал Павел, скрещивая руки на груди. А потом перевел взгляд на княжича. – Тебе легко о прощении говорить. Это не твой отец, не твой город и не твоя невеста. Доверяешь ты мне или нет, но она будет под замком. И под надзором моих людей, которые уж точно ее не выпустят из жалости. Вы же уже решили, как я погляжу, что именно я первейший гад в этой истории.
Вздохнув, и стерев испарину с лица двумя ладонями, Павел заговорил мягче.
- Ты вроде нормальный мужик, Рощин, вот и пойми. Как раз именно сейчас я не по прихоти своей Злату запираю, а чтоб знать, где она есть, и чтоб знать, где встречать ее «женишка» при случае, или кого он там за ней пошлет. О том, что с ней будет потом, я ничего обещать не стану ни тебе, ни еще кому. Не такое это решение, которое я вот так сразу принять могу, когда час назад все были живы и счастливы, а теперь все в руинах, а мой дом залит кровью. А Забаву к этому и вовсе приплетать нечего. Она к этому меньше всего отношение имеет.


А Мирослава тем временем вновь обратилась за помощью к Богу. Молитва ее не осталась без ответа, и Мирославе открылось то, что творится на том берегу.

Кощеевцы потихоньку закреплялись в развалинах города, через который пронеслись стихийным бедствием. Здесь, в наспех возводимых солдатских лагерях, среди развалин и пепелищ, было как никогда хорошо видна человеческая сущность мистических призраков прошлой войны.Стянув шлемы с седых голов, старые кощеевцы отдыхали в угрюмом молчании, ежась от накрапывающей дождевой мороси. Оружие, кое-как отмытое от чужойкрови, лежало подле них, пока они вытягивали ноги к потрескивающему костру, пытаясь согреться, и задумчиво смотрели на огонь, пляшущий отблесками в их тусклых и равнодушных глазах. Из того, что нашлось в разоренных домах, они варили в огромном котле какое-то булькающее варево, а вызвавшийся поваром пехотинец оделял каждого, кто подходит с тарелкой, порцией дымящейся съедобной жижи, чего-то среднего между супом и кашей. Да, почти что типичный полевой лагерь воинов на привале, если бы не эта угрюмая тишина. Ни смеха, ни музыки, ни даже гомона солдатни, что или травит смешные байки, или жалуется на жизнь – только скрежетание ложек по тарелкам, треск искр в костре и тлеющих углях пожарищ, и бряцанье побитых временем и испытаниями доспехов.
И еще – пушек, которые сейчас подкатывали к берегу, включая и ту, огромную, любимицу Пушкаря. Тюканье топоров и молотков – там копошатся захваченные в плен полочане, которые под надзором кощеевцев зачем-то разбирают уцелевшие дома, и волокут куда-то бревна, доски и гвозди. А на берегу –Псарь, Шепот, Пушкарь и Троян. Все злы, недовольны, и между ними так и висит в воздухе какое-то невысказанное напряжение. Псарь демонстративно не глядит на Трояна, поглаживая по холке урчащего Смока.
- ...из-за цыганки? Мы столько готовились, собирали по крупицам целую армию, потеряли столько людей в боях, а теперь, когда этих недоделанных героев можно одним махом спалить, должны застрять тут из-за твоей свадьбы? Лучше б мы сами все сделали.
Троян тоже не смотрел на Псаря. Отвернулся от него, глядя на подорванный людьми Прошина мост. По реке еще плыли обломки досок и свай, а под водой, на дне, лежала вся кощеевская конница.
- Знаю я, как бы вы всё сделали. – Задумчиво произнес он. – Из пушек по воробьям все ядра выпустить, а потом полечь тут без остатка. А герои эти ваши снова смоются, потому что Кот оставит им какую-нибудь лазейку. А от Смока не скрыться. Он их и под землей увидит и отыщет. Просто нужно сперва устроить все так, чтобы никто из нас не остался внакладе.
- Весь вопрос упирается в беременную бабенку? – Осведомился Шепот.- Тоже мне работка. Сам справиться не мог?
- Не бахвалься, Шепот. – Скривился Троян. – Просто сделай что нужно. А я заберу Злату, и можете спалить там все к чертям. Только не потеряйте Смока по глупости. У одного из этих, такого мелкого сопляка с пистолетиком, есть особое ружье. С пулями волшебными. Они любого забирают с одного выстрела.
- Его я возьму на себя. – Хохотнул Пушкарь. – Заодно было бы неплохо заиметь такое ружьишко.
- Рад, что хоть кому-то нравится вся эта заваруха. – Проворчал вполголоса Псарь.
На этом видение оборвалось.


Олена

Ходячий мертвец отпустил свой меч, оставив его торчать в снегу, и своими едва гнущимися руками приобнял Олену за плечи, глядя куда-то мимо нее. Он будто бы и не слышал того, что она сказала, полностью пропустив ее слова мимо ушей. Его челюсти шевелились, и из оскаленного рта неуклюже выходили совершенно не те слова.
- Если он сделал с тобой что-то… Ему не жить. – Мрачно пообещал мертвец. – Я клянусь тебе.

Однако нашелся и тот, кто ответил на вопрос Олены. Наверное, это был того, кого она меньше весго хотела видеть в эту минуту. Снова Кот. Он возник позади нее, все так же прохаживаясь по протянувшейся изниоткуда в никуда золотой цепи, и важно проговаривал свои слова.
- Боюсь. Олена, что именно этот образ заложен в основу Осьмуши. Я говорил, то, что ты увидишь в глубине его души, может напугать. Позволь, я объясню.
Кот возник уже за плечами Кощея, положив когтистую лапу на его черный металлический наплечник.
- Он был рожден как оболочка, в которой переродится Кощей, если его все-таки убьют. Ты же помнишь. И это и произошло в итоге. Кощей переродился. И случилось это еще тогда, когда Осьмуша был ребенком. Там, в Вечной Мерзлоте.
Кот возник уже по другую сторону Кощея, выглядывая из-за другого его плеча.
- Вот она, главная тайна мастера Восьмого! – Почти с любовью оглаживая истлевший лик Восьмого, восклицал Кот. - Не то, что он – сын Кощея, но то, что он и есть Кощей. Мастер Кощей Восьмой, Бессмертный Владыка и далее по тексту.
После своего наглого вмешательства Кот даже не дал Олене ответить на свою речь. Он был увлечен собственной историей настолько, что просто вываливал ее на слушательницу. Взмыв в воздух, он снова оказался на цепи, заходив по ней слева направо по кругу.
- У него не осталось почти что никакой памяти о старом себе, о той пустой, мертвой оболочке, одержимой застарелыми страхами и страстями. А что мы такое без своей памяти? Только основа. У «Осьмуши», в отличие от «Кощея», не было сестры Ягини, которая сводила его с ума, подпитывая страхи и ввергая в пороки и извращения. Не было братьев, которые жаждали его крови. Не было нежданного бремени власти. Он даже не видел того себя, который создал его. Вместо этого у него была память о доброй женщине, что стала ему второй матерью взамен настоящей. О суровом, но заботливом и надежном отчиме. О людях, которые готовы были умереть, защищая его. О страданиях, испытав которые, он стал лучше понимать чужие. И он стал таким, каким ты его знаешь. Но его основа осталась.
Коту пришлось прерваться, когда Олена услышала другой голос. Он шел издали, едва слышимый за завываниями пурги. Но этот голос она не спутала бы ни с каким другим. Осьмуша. Зовет и бредет в пурге, сбиваясь с дороги и проваливаясь в сугробы.
- Эй? Мама? Оленка? Кто-нибудь? – Зовет Осьмуша, не попадая зубом на зуб, продираясь через снега и прикрывая глаза ладонью, чтобы в них не летел снег. – Что случилось?
«Кощей» тоже услышал. И отпустил Оленку, взявшись за меч. С натугой выдернув свое орудие из земли, он развернулся, и, с трудом переставляя ноги, побрел навстречу «Осьмуше», потащив за собой свой меч.
- И основа хочет выбраться на первые роли. – С грустью закончил Кот. – Прикрываясь праведным гневом и жаждой воздаяния.

Тан-Батыр


- Пойдет Захар. – Ответил Прохор после недолгих раздумий. – А ты с ним, Батыр. Будешь охранять. Заодно и в деле себя покажешь при случае.
Прохор произнес это как приказ, и выжидательно уставился на степняка. Кажется, он ожидал, что тот заартачится.
Даньке я не ответил потому, что он скорее обращался к своим спутникам, нежели интересовался мнением Павла и его людей

Батыру я сразу после его ответа дам резолв в зависимости от его действий и слов. Потому пост короткий и без развития - не хочется автоходить персонажем, есть вероятность, что могу нарушить его характер.