Всеслав
- Смерть торопишь? – С усмешкой спросил псарь. – Ну, будь по-твоему.
И воин тут же потерял интерес к распластавшемуся на земле Всеславу. Просто отвернулся, как будто только что смотрел на неживой и безынтересный предмет, и ушел из поля его зрения. Казалось, что Псарь решил просто оставить Всеслава валяться здесь всю оставшуюся ему вечность раздумий, но вскоре бордовые небеса заслонила собою железная морда Смока, получившего приказ расправиться с мерзлым воином. Чудище вдохнуло, распаляя в глотке бушующий пожар – и выдохнула, заполняя мир Всеслава пламенем, которое словно бы продавило окружавший Всеслава ореол сурового мороза, забираясь под железо и пожирая то, что осталось от плоти.
Последнее, что чувствовал в своей почти-жизни Всеслав – что ему все еще очень и очень холодно.
Маринка, Василий
- А что я?! – Запоздало выкрикнул Соловей в ответ. Кажется, он хотел что-то продолжить, но понимал, что сейчас нее время выяснять, кто больше виноват. – Ладно, иду! Раскомандовался…
Ворча что-то, Соловей вместе с Василием вбежали в детинец, и там уже разминулись. Бывший разбойник пошел на поиски Дани, а Василий побежал прямиком к башне. Пока бежал – заметил, что вопреки словам Прошина о том, что он усилил охрану княжеского терема, охрана его не встретила. Только ближе к подъему на башню увидел он нескольких мертвых воинов, убитых, по-видимому, взрывом бомбы, начиненной разнообразным железным ломом. Неужели работа Шепота?
Василий сумел подняться на башню как раз тогда, когда дела Маринки стали ухудшаться. Сначала попытка ввести Шепота в сон кончилась тем, что он растворился в воздухе, пропав с ее взора, а объявился уже с совершенно другой стороны, набросившись на нее. Девка едва успевала отмахиваться от его атак, но пока дралась – видела, как из-за спины Шепота появилась сначала одна новая «тень», а затем еще несколько. Шепот пытался окружить ее, и появление Василия обрекло этот план на провал.
-А! Рощин! Помню тебя! «Плакучая Ива»! – Кощеевский убийца неумело скрыл свое раздражение за насмешкой. – Не скажу, что сильно скучал. Ничего, у меня тоже есть друг.
Друг Шепота уже спешил к нему. Его хищный рык донесся даже досюда, когда он взлетел откуда-то из той, уже завоеванной кощеевцами половине Полоцка, и прямым курсом устремился к детинцу. Понадобилось совсем немного, чтобы расстояние между башней и Смоком сократилсоь до нуля – и туща огромного ящера буквально врезалась в него, сметая лапами кирпичи, и вцепляясь в них когтями. Повиснув на краю, змей взгромоздился на банню половиной тела, раззявил пасть, и угрожающе прорычал, обдавая Маринку и Василия сильным запахом паленого мяса.
- Нам пора, Шепот. Позже поразвлекаешься. – Это прокричал Псарь, упершийся ногами в спину чудовища, и крепко державший его за цепи поводьев. Смок приглашающе раскрыл крыло.
- Прощайте. Герои. – Шепот заспешил к ящеру, а его «тени» встали шеренгой, отрезая героям путь, и зачем-то полезли руками под накидку.
Мирослава, Фока, Данька
Яд, разъедающий Фоку изнутри, сам по себе начал вытекать обратно из раны едкими прозрачными каплями, которые испарялись на глазах. Внутри, в каждой жилке тела татя будто остывало расплавленное железо, снова становясь человечьей кровью. А следом и раны, нанесенные Трояном, стали затягиваться.
Троян же тем временем пытался перекричать Даньку, шагнув навстречу Злате.
- Смириться?! И ты сможешь вот так вот смириться?! – Крикнул он. – Твоего ребенка, которого ты любила, иначе уже не спасти! Он был мертв! Убит приказом Павла, чужими руками! Будет справедливо, если теперь он убьет женщину и ребенка, которых Павел любит сам! Око за око!
- Я не хочу, чтобы ты трогал моего ребенка! – Крикнула Злата. – И ты знал это, а потому не сказал мне! Ты осквернил его! Осквернил последнее светлое, что было в моем прошлом, чтобы поиграть в справедливость, и покрасоваться! Я разрываю с тобой соглашение!
- Нет, не разрываешь! – Голос Трояна снова стал звериным рыком. – Ты не можешь его разорвать после всего, что произошло! Ростислав мертв! Полоцк горит! Осталось всего-то убить эту овечку, чтобы ты была моей!
Когтистый палец указал на Забаву, но ее тут же заслонил собой Павел, выставив меч.
- Никто ее не тронет! И даже рта на нее не смей открывать, ты, жаба одноглазая!
- Видишь?! – Троян снова указал на Павла. – Видишь, Злата?! Ради нее он готов на всё! Её и её ребенка этой мрази жалко! А ты была для него просто игрой! Твоя жизнь и жизнь твоего ребенка ничего для него не значат! И стоит мне уйти, он прямо здесь разрубит Самира пополам, а тебя сожжет на костре живьем, чтобы на этот раз наверняка! Решай! Доводи дело до конца, и увидь, как он сломается! Как после стольких лет будет страдать, как того заслуживает!
- Пошли вы оба к черту! – Выкрикнула Злата. – Все вы идите к черту!
- Сама иди к черту! – Встрял Павел. – Я всю жизнь жалел, что поступил с тобой так, но теперь я увидел, какая ты на самом деле! И теперь мне тебя не жалко! Ты всего заслужила!
Речь Павла прервал вновь начавший вырываться и биться Самир, и молодому княжичу пришлось бросить меч, чтобы удерживать маленькое чудище уже двумя руками.