Мирослава, Фока
- Невинная? – Троян взглянул на Забаву, которая от его взгляда поспешно спряталась за Павла. – Так ли уж она невинна? Хоть малая, но и за нею вина имеется. Высокомерие брезгливое, да лживая христианская мораль – вот те вещи в ней, что толкнули Павла на подлое предательство и убийство матери собственного незаконного ребенка. Что скажешь, невинная?
Не услышав от испуганной Забавы ответа, Троян брезгливо фыркнул.
- Что рыба глушеная. Всего лишь бессловесная ходячая помеха.
Тут снова не выдержал Ростислав, до сей поры лишь растерянно глядевший на самоуверенного Трояна и шипящую у его ног подозрительно знакомую героям змею.
- Закрой свой рот поганый, выродок! – Крикнул правитель земель Полоцких, взъярившись. – Стража! Стража, ко мне!
- Твоей стражей уже твой внук родной занимается. – Обронил фразу Троян, заставляя Ростислава поперхнуться собственным криком. – Мне даже жаль, что ты его не увидишь. То ведь твой приказ был, его ать, им беременную, в подвалах задушить да на болото выкинуть. Никто тебе не поможет, княже. Некому.
Ростислав, красный от ярости и стыда сразу, несколько мгновений немо хватал ртом воздух, пытаясь ответить Трояну хоть что-то. Что-то, что заткнет высокомерного черновласого юнца, собьет с него спесь, разрушит эту показную уверенность. Но все, что пришло Ростиславу в голову – это отдать приказ Катигорошку.
- Убей его, Микита! Убей этого змееныша!
- Не можу.
Катигорошек уронил это слово, будто бы бросил на пол пудовую гирю. Воцарилось шокированное молчание. Ростислав и Павел с искренним непониманием и недобрым предчувствием смотрели на героя, а он смотрел в пол, низко опустив наполовину остриженную голову. Молчание прервалось коротким, тихим смехом Трояна.
- Я же говорил, князь. Вам некому помочь. – Троян развел руками, словно бы выражая сожаление. – Ваш давний друг убил слишком много моих братьев, детей моего отца, чтобы позволять ему оставаться безнаказанным. Теперь жизнь его собственных детей зависит от нас. И пришло время расплатиться по долгам.
Троян притворно вздохнул, и с фальшивым сочувствием посмотрел на Катигорошка и на Павла.
- Павел поймет его. Ведь они оба сделают для спасения своих близких все, что угодно. Все. Что. Угодно. – А затем на лицо Трояна вернулась та же холодная, жестокая и надменная мина. – Микита, убей князя.
И славный герой Катигорошек, верный побратим Ивана-Царевича, спаситель земель русских и победитель Кощея Бессмертного развернулся, и одним ударом верной булавы проломил череп Ростислава Ольгердовича, мгновенно обрывая его жизнь. Павел и Забава одновременно вскрикнули от ужаса, когда окровавленное тело старого князя упало на пол обезображенным лицом вверх. Забаву качнуло на ставших ватными ногах. Павел переменился в лице, сменив страх слепой ненавистью, и поднял меч, собираясь проткнуть убийцу своего отца. А Катигорошек бросил орудие своего убийства, и приготовился принять уже собственную смерть.
Василий
В ответ на речь Рощина выстроившиеся рядом всадники грянули свое громовое «Ура!», вскинув ввысь оружие. Один из всадников украсил свое копье знаменем – гербом княжества Полоцкого, и оно радостно захлопало на ветру. Решительно поскакав за кнжичем, они на скаку начали перестраиваться в грамотные боевые порядки, и разделялись по флангам, чтоб ударить по Кровавым сразу с двух сторон.
Неизвестный Искариот, что командовал кавалерией, заметил, что боевые порядки Кровавых оказались под угрозой. Что с одной, что с другой стороны неслись на них всадники-полочане, а увлеченные погоней за отступающими Кровавые не видели этого. Искариот успел гаркнуть свою команду, и кощеевцы начали спешно и суетливо формировать порядок для контратаки. Они так же разделились по направлениям – и все-таки успели принять нападавших во всеоружии. В первые же секунды столкновения взмыли в воздух насаженные на копья тела солдат двух армий, посыпались всадники с лошадей, испуганно заржали и встали на дыбы кони, да посыпались на землю бездыханные трупы. К сожалению, пока что больше трупов было со стороны полочан.
Однако от внимания Искариота не укрылся вызов от Рощина-Холмского. Услышав призыв, рыцарь медленно повернул в сторону княжича свое лицо, скрытое забралом, и безмолвно кивнул, беря наизготовку длиннющее железное копье, и подхватывая висевший на спине щит с уже знакомым гербом. Несколькими жестами он указал своим сначала на Василия, а затем на себя, показывая, что у них будет поединок, и никому нелья вмешиваться. Затем, ткнув лошадь шпорами в бока, Искариот сходу заставил ее перейти на галоп, и понесся навстречу Василию, выискивая бреши в его защите. Княжич тоже изготовил щит и копье, нещадно трясясь на лошадиной спине и стараясь выцелить качающимся острием копья тот небольшой зазор между широким щитом, за которым рыцарь почти весь скрылся, и рукой с копьем. Прямо за этой брешью поблескивали остатки позолоты на грудной пластине. Василий и безмолвный, будто и неживой, Искариот стремительно сокращали расстояние, разделявшее их друг от друга, чтобы все-таки дорваться до плоти противника, чтобы столкнуть две свои силы в одном единственном ударе, столкнуть две абсолютно противные друг другу, взаимно ненавидящие сущности – русского человека, и живое, воплощенное в железе олицетворение ненависти ко всему русскому.
И русский человек победил.
Василий сумел поставить щит так, чтобы копье Искариота, врезавшись в него, прошло вскользь,и ушло в сторону. А копье самого Василия, лишь по краю задев железный вражеский щит, на всей скорости впилось в пластину кощеевского доспеха, с железным лязгом вминая его в грудь носителя. Василий почувствовал оба этих удара, и оба удара выдержал, изо всех сил упирая копье в противника, и выталкивая его из седла его лошади. Искариот слетел со своего коня, и с громыханием рухнул на пыльную русскую землю, покатившись по ней кубарем – а Василий остался в седле, поскакав дальше, уверенно держа копье острием в небо.
Однако поединок не был окончен. Когда Василий развернулся, чтобы посмотреть на поверженного врага – тот грузно подымался с земли, опираясь руками на щит. В нагрудном доспехе, вмятом внутрь, красовалась уродливая пробоина, из которой сочилась кровь, но Искариот даже не стонал и не шатался. Уверенно встав на ноги, он отбросил щит, и звучным посвистом подозвал своего коня, убежавшего дальше. Лошадь развернулась, спеша к хозяину – а Искариот развернулся к Василию, выхватив длиннющий двуручный меч, и изготовившийся к атаке. Он знал, что второй заход Василия ему придется встречать пешим, и готовился к этому.
Данька, Марина, Оленка
И снова по велению Олены, как было однажды в доме двух Вер, Данька обрел дополнительную защиту. Только в этот раз кожа отрока покрылась не костями пластинчатыми, а корой древесной, плотной и твердой, но вместе с тем не лишенной этой живой гибкости. А вот Маринку затянуло в твердый костяной панцирь.
А потом начались неудачи. Не удалось Даньке с замком договориться. Замки, их как ни уговаривай, для того и ставлены, чтоб открываться ключами, а не сами по себе. Потому замок только ответил что-то неопределенное, и замолк, принимая свою судьбу. Данька со вздохом сунул в скважины несколько свеч, предварительно начинив их мелкой металлической стружкой, и зажег. Вонючий воск зашипел, заплевался дымными искрами, и мгновенно разогрел замки докрасна. Вместе с потеками кровавой смолы на пол закапал плавленный металл, и вскоре вместо замков на железной двери осталась уродливая, неровная дырка с оплавленными краями, да торчащие из паза, словно обмылки зубов в стариковской челюсти, засовы. Остудив раскаленный металл водой из фляги, Данька потянул за дверь, и открыл ее.
И из проема так и хлынул тот самый теплый свет. Казалось, это так ослепило блеском золото, что горками громоздилось в сундуках, или ограненные разноцветные каменья, но все это лишь давало яркий отблеск от настоящего источника света. Прямо в центре подвального помещения, среди сундуков, мешков и ларцов, набитых деньгами и ценностями, висела на золотой цепи увесистая золотая клетка с частыми прутьями, немного покачиваясь в воздухе. Для нее выделили отдельное место, растащив добро в княжеских закромах ближе к стенам и освободив круг свободного пространства. Клетка эта раньше была накрыта синим шелковым покрывалом с восточным узором и золочеными кисточками по краям, но теперь оно небрежно валялось рядом, посеревшее от пепла. А в клетке той, перед наполненной пшеничными зернами миской и поилкой с водой, томилась прекрасная Жар-Птица, понуро опустив свой роскошный длинноперый хвост, свисавший за пределы клетки. Несмотря на то, что все ее миски были наполнены, она выглядела истощенной, но даже не смотрела на свой корм. Нахохлившись, пленница зарылась в груду своих опавших, поблекших и лишившихся волшебной силы перьев, которые одно за другим развеивались в пепел, серым снегом сыпавшийся вниз. На вошедших она посмотрела, приоткрыв один глаз, но снова потеряла интерес, и упрятала голову под крыло. Похоже, птицу мучила страшная тоска, из-за которой она не желала ни есть, ни пить, но не была в состоянии даже умереть. Вот и сейчас она уже фактически была при смерти от голода, но стоит ей сгореть – и она снова возродится из собственного пепла, как это было уже немало и немало раз – пепла под клеткой очень уж много.
И тут Маринка поняла, что было не так. Тени. Некоторые из них вытянулись совсем не в ту сторону, в которую должны были, подчиняясь излучаемому Жар-Птицей сиянию. Он здесь. Шепот здесь.
- Так и думал, что ты опять появишься на моем пути, волшебница. – Знакомый голос кощеевского убийцы зазвучал с одной стороны, и из-за штабеля взгроможденных друг на друга сундуков вышел сам обладатель, поигрывая кинжалом. – Не так уж ты и любишь его.
- Спасибо, что открыл дверь. – Неожиданно послышался голос Шепота с другой стороны. Еще один Шепот, точь в точь как первый, появился из затемненного угла, глядя на Даньку. – Я уже замучался искать здесь тайный ход.
Второй Шепот подошел к клетке с Жар-Птицей, проведя длинными, гибкими пальцами по ее прутьям.
- Какая символическая картина, правда? Казимир сказал бы, что здесь так и напрашивается какая-нибудь меткая аллегория. Жаль только, что я не одарен талантом сказителя, чтобы ее придумать. К тому же, я с некоторых пор терпеть не могу сказки и сказочников.