Василий
- Не уверен, что нам дадут подготовиться. – Ответил воевода. – Но попробовать стоит. Полоцк на две половины разделен, по двум берегам Полоты стоит, а соединен одним-единственным мостом. Надобно их задержать на этой половине города до тех пор, пока саперы не закончат закладывать под опоры бочки с порохом. Заодно мы выведем жителей, кого сможем и успеем. А потом я скомандую отступление, протрубив условный сигнал, и наши перейдут по мосту. Ты – отступишь с ними. Своих найди и им передай. А когда вслед будут наступать кощеевцы, и взойдут на мост – мы его и взорвем.
Прошин смачно ударил кулаком по раскрытой ладони, туго перемотанной кровавой тканью, и тут же скривился от боли. Шутка ли - пальцы отрубило.
- Им, тем, кто выжил, останется только форсировать реку вплавь, на плотах али на лодках. Если, конечно, они и на второй половине дверок своих колдовских не понаставили, или у них лошади летать не научились. Там будем обороняться, пока не подойдут еще силы. Кощеевцы не окружили город, так что у нас есть шансы.
На том и порешили. Прошин отправился к мосту, а Василий, вскочив на коня, помчался наперерез кощеевцам. Стены и область под ними уже перешли в руки кощеевцев, последние очаги обороны полочан были подавлены, и через снесенные ворота вновь поскакала кавалерия. Видать, не всех побил картечный залп, были еще в запасе у кощеевцев свежие силы. Еще две хоругви узнал Василий из рассказов своего деда. Воины, что к черному и золотому добавили страшный красный узор на доспехах, звались хоругвью Кровавой – они шли впереди, неслись во весь опор на своих быстрых лошадях. Они почти не носили доспехов, не защищали ими лошадей, а оружием им служили сабли, длинные пики, чеканы, а некоторые – ружья и луки. Кровавая ставила на скорость, и привносила как можно больше хаоса в ряды пехоты. Рассыпавшись, они затаптывали хаотично отступающих на организованные наспех позиции полочан, рубили их и протыкали. А следом грохотала латами хоругвь Костяная – у них были тяжелые закрытые доспехи, имевшие украшательства в виде посеребренных имитаций костей. Нагрудные пластины имели вид грудной клетки, а наличники выглядели как человечьи черепа с пустыми глазницами. Кони их тоже носили железный доспех, и от того не могли носиться так лихо, как «кровавые». Эти всадники держались вместе, и носили тяжелое вооружение в виде длинных железных копий, широких щитов, тяжелых топоров и длинных мечей для пробивания доспехов. Обеими хоругвями руководил кто-то, кто не принадлежал ни к одной. Василий разглядел его – кощеевский рыцарь в черном доспехе, напоминающем тевтонский, с ярким плюмажем из перьев экзотической птицы на закрытом шлеме, с ладным алым плащом, он поднимал вверх копье со знаменем, на котором красовался раскрытый кошель и длинный кинжал. Искариот.
Одному Василию было не сладить со всеми, так что ему пришлось унестись вперед окольными путями, оставив без помощи тех, кто не успевал спастись. Пришлось уступить кощеевцам аж половину этой части Полоцка, Но на второй половине улицы уже были перекрыты сваленным хламом, ставшим своеобразной баррикадой, препоном на пути кавалеристов и позициями для дальнейшего сдерживания натиска кощеевских воинов. А из свободных проходов стекалась уже кавалерия полоцкая – сборный пестрый отряд из самых разных всадников. Здесь смешались и воины Андрея Прошина, и старые ветераны былых войн, и молодые еще, жаждущие схватки герои. Завидев Василия, они засвистели ему, и замахали руками.
- Рощин! Ты это, аль не ты?! – Доносились крики. – Командуй, Василий Всеволодович! За тобой пойдем!
Всеслав
Бой был настолько остервенелым и жестоким, что даже сам Всеслав с трудом его выдерживал. Он буквально взорвался белым холодным облаком,. Под ногами Всеслава и еще на десяток шагов во все стороны от него образовалась белая намерзь, а воздух наполнился ничтожными частичками льда, поблескивавшими на свету. На возникший под ногами снег брызгала горячая кровь Скотника, и от нее клубился характерный пар. Этот же пар вырывался из-под наличников кощеевцев, что лупили Всеслава, и пар этот выдавал, что под доспехами, пусть и страшными – все равно люди.
Каждый следующий удар Всеслава был сокрушительнее предыдущего. Его собственная боль говорила ему об этом, и вводила мерзлого воина в страшный азарт сечи. Кощеевцы пытались изо всех сил, но не могли остановить его. Скотник получал рану за раной, и было непонятно, как он вообще еще не развалился на куски. Удар! Еще удар! Скотник пытается блокировать его, но меч пробивает блок, и разрубает пополам одно из каленых клейм. Снова удар! Новая рана на теле Скотника, и новая пробоина на доспехе Всеслава. Кощеевцы бьют в спину, глубоко вонзая копье, всем скопом налегают на него, чтобы заломить острие вверх. Слышится хруст, Всеслава приподымает, ноги даже перестают касаться земли. Он машет мечом во все стороны, пытаясь попасть по Скотнику, и снова попадает, прямо в голову. Тут же со звоном и скрежетом корежит лицевую пластину, которую смастерил Данька, и железное лицо обзаводится уродливым, рваным шрамом. Снова удар, по рукам. Всеслав роняет меч. Затем еще несколько ударов копьями сзади, и скопище кощеевцев упирается Всеславу в спину, чтобы в этот раз наоборот, прижать его к земле. Ослабленный множественными ранами бывший кощеевский рыцарь все-таки не сумел справиться с таким напором, и был согнут на колени, и вынужден изо всех сил упираться руками в землю, чтобы его не повалили совсем.
Скотник, видя это, гадко ухмыляется окровавленным ртом, и снова берет клеймо. Он подходит ближе, отпихивает в сторону меч Всеслава, не давая до него дотянуться, подымает свою раскаленную железку, подносит к лицу. И тогда Всеслав, разглядев, что это за клеймо, должен был бы испытать ужас.
Он собирается наложить Зароки, вернуть их обратно. Снова подчинить Всеслава Милосердного владыке Кощею. Вот что он имел в виду, говоря, что верный пес Кощея вернется в свой загон. Это придало волю к драке, и Всеслав изо всех сил задергался, пытаясь сорваться с копий. Затрещали древки, переламываясь пополам. Кощеевцы отлетели назад. Всеслав распрямился, подхватывая меч, и нанес Скотнику решающий удар, переломив и второе его клеймо и опрокидывая наземь.
Чтож – Всеслав победил своего врага. Но у него уже практически не осталось сил продолжать бой. Он уже приготовился быть окончательно забитым и затоптанным кощеевцами, когда ему на помощь подоспел Соловей-Разбойник. Пронзительный свист разрезал воздух, и толпу кощеевцев просто расшвыряло. Свист стал тоньше – и кощеевцев будто бы начало сечь невидимое лезвие. Доспехи распарывало, словно простую жесть, а еще легче распарывало скрытую под ними плоть. Всеслав взялся помочь – и совсем скоро остались только всеслав и усатый былинный разбойник. Соловей свистнул последний раз – и волшебная дверь разлетелась на несколько железок, лопнув яркой синей вспышкой.
- О, гляди-ка! Еще трепыхаешься! – С усмешкой Словей подошел к Всеславу. Он и сам был ранен, но не чета Варандеевичу, который уже наполовину порастерял все Данькины «доработки», и превратился в ходячую разделочную доску. – Эй, смотри-ка. Этого не добил еще.
Скотник из последних сил уползал по обледеневшей земле прочь, оставляя за собой кровавый шлейф. Одними губами, отхаркивая кровь, он бормотал.
- Я… Не справился… Мастер Восьмой… Мне жаль…
Маринка, Олена, Даня
Наверное, Чернавку изрядно удивило внезапное появление Олены. Если та приняла ее помощь, то могла отметить ее действенность – лесная колдунья и правда умело сняла боль и уняла пылающую огнем боли культю. Жаль только, что отбитое нутро так и продолжало ныть и болеть.
Остался у Маринки последний подарок – камушек Мары, хозяйки холодной Нави, что заменил ей глаз. Глазом этим окинула Чернавка палаты княжеские- и легко нашла это приглушенное, теполое и приятное сияние. Странно, как-то тускло светила жар-птица, будто вполсилы. Клетка ее висит прямо по центру княжеской сокровищницы, среди золота, серебра и камней драгоценных, да всяких заморских вещиц, что в подарок на свадьбу гости привезли. Пропадет, небось, впустую все богатство. Ну, героям главное, чтоб жар-птица не пропала. И пошла Маринка вместе с Оленкой к сокровищнице. А заодно – княжьим людям передала, чтотребуется помощь на стенах, и добровольцы нужны средь гостей.
А там они и Даньку встретили. Бывший подмастерье с распухшим носом, лиловым как слива, отправился наверх за неизвестным вторженцем, но тот ускользнул от него. Следуя за ним при помощи подсказок от стен, Данька проходил через роскошные залы да широкие коридоры, сталкиваясь поминутно с гриднями, что туда-сюда метались по детинцу, озабоченные тысячей дел, да изредка на гостей, каких не успели еще вывести. Пусто стало в княжьих палатах, тревожно. Странно только, что местами и охраны нет. Но преследование все никак не давало результатов – тень только мельком попадалась на глаза , и снова исчезала. Но неуклонно пробиралась она вниз, к подавалам. А когда Данька вниз спустился вслед за нею, в подвалы, к сокровищнице – тут он и потерял чужака-вторженца. Зато повстречал Чернавку, у которой рука куда-то делась, и Оленку. Без Осьмуши.
А сокровищница княжеская была закрыта толстой железной дверью, закрытой на три хитрых замка. Золотистое мерцание жар-птицы пробивалось даже через щели и скважины. Жар-птица там. Это точно.
Мирослава, Фока
Павел на упрекающие речи Мирославы ничего не ответил. И не сказать, что от гордости своей, что так свойственна высокородным. Гнев отступал, и все больше места в его разуме занималось тревогой за Забаву, за ребенка и за отца.
- Мы вот думали, что в охотничьей комнатке надежно. Ан нет. – Ворчал Павел. – Можно разве что в сокровищнице схорониться. Там дверь толстая, и выход есть потайной. Забава знает. Только Злата – она же колдунья, что ей стены да ходы. Все равно найдет, ей знание свыше приходит, она даже в будущее может глядеть. Защитить ее надобно, а не спрятать. А еще Троян этот, кто он, дери его…
- Троян - це син Велеса, зачатий їм і виношений земною жінкою. – снова встрял Катигорошек, и с неясной печалью добавил. - Я його добре знаю. Зустрічалися.
- Велеса? – Удивился Ростислав. – Он существует? Я думал, это всего лишь пень, которому немытые язычники кланяются! Сказки!
- Ви ще побачите, наскільки страшні ці казки, князь. – Мрачно пообещал Катигорошек. - Мені довелося побачити. Велес не просто існує. Він ще і жертв вимагає.
- И даже ему до нас дело есть. – Тряхнул кулаками Ростислав Ольгердович. – И как с ним воевать? Он же бог!
- Вам про це переживати не доведеться. – Катигорошек пожал плечами.
А тут и Фока вернулся, с новостями. Но не один он. Легок на помине оказался Троян – пришел раньше, чем герои и чета княжеская успели хоть решить, куда им теперь идти. Катигорошек тут же встал впереди, вытаскивая из ножен оружие, и положив свободную руку на рукоять угрожающих размеров булавы.
- Троян. – Произнес былой герой. - Ти тут.
- Микита Змееборец. – Троян был словно бы несказанно рад видеть его. – Как хорошо, что ты здесь! Как хорошо, что все вы здесь! Особенно ты, Пашенька!
Павел отстранил растерявшуюся Забаву, и вытащил свой собственный меч.
- Я тебя на праздник не звал, красавчик. Мне плевать, чей ты там сын и кто вообще такой, но теперь вместо свадьбы мы погуляем на твоих поминках.
- Я умирать пока не спешу. – Ответил Троян, и у его ног зашипела огромных размеров ядовитая змея, хищно глядя в сторону Забавы. – И ты не спеши. Моя невеста хочет, чтобы уж ты точно пережил эту ночь. А вот твой отец и твоя невеста ее не переживут.
Затем Троян взглянул на монахиню и татя.
- Вас это не касается. Я даю вам шанс уйти и забрать то, за чем вы сюда явились, пока Шепот не утащил это сам. Неужели вам так хочется умереть за этого знатного выродка и его рыхлощекого папашку?