К моменту диалога Маринки и Настасьи
Чернавке пришлось пройти через весь храм, слушая тонкие, мелодичные распевы девиц из хора, которые при всей своей красоте звучали для черной девки как царапанье гвоздем по стеклу. Каждый образ, запечатленный на фресках и иконах, будто ожил, и испепелял ее немигающим взглядом. Рука-змея посинела, покрылась венами, и Маринке приходилось прилагать немалые усилия, чтобы удержать ее на месте. Когда Настасья потянулась было взять ее, чтобы провести девушку - едва не обратилась конечность в аспида жалящего, чтобы пронзить клыками служительницу Христа. Благо, вовремя опомнилась игуменья, взялась за другую. Прихожане косились на Чернавку с опаской, монашки - с недоумением, но поспешно отводя взгляды и крестясь, будто увидели нечто недозволенное. Одна лишь Настасья сохраняла спокойствие и приветствовала каждого, кто смотрел в их сторону, словно вела дорогую гостью, которую давно ждала, и никаких странностей не видала.
В ее келье было тепло, уютно, но мало света. Образок святой в углу был завешан тканью, а молитвослов - раскрыт, но положен обложкой вверх. Застали, видать, ее за молитвой, как и подобает православной. На грубо сколоченном маленьком столе, в который уперлись бы колени, если за него сесть, стоял пыхтящий самовар, отполированный до блеска с большим старанием. Настасья и правда будто ждала гостей. Рядом стояла миска с горкой баранок, видно подношение от прихожан. В центре стола была тонкая восковая свечка, способная осветить только лица сидящих за столом да сам стол.
- Присядь. Я тебе сейчас чаю налью. - Уговорив девку присесть, Настасья поднесла к кранику самовара блюдечко, наполняя его янтарной жидкостью с кусочками сушеных листьев. - Ты пей, пей, не стесняйся, он сог...
Стоило только поднести к Маринке блюдце, ее рука сама махнула, выбивая посуду из рук Настасьи и окатывая ее горячим, с пылу, с жару, чаем. Капли кипятка попали даже ей на лицо, явно причиняя ужасную боль, залили рясу и попали на крест. Миска улетела на пол, и раскололась на пяток кусков. Но Настасья даже не моргнула, не повела бровью, и не прекратила приветливо улыбаться своей гостье. Взглянув на пустую свою руку, она кротко пожала плечами.
- Ну, может попозже. Еще горячий. - Взяв свисающий со спинки стула рушник, Настасья принялась вытираться, и как-бы между прочим спросила, кивнув на руку. - Ну, и как это получилось?