Стражи переключили свое внимание на Всеслава, и обрушили на него град ударов, молотя по каплевидному щиту. Однако хаотиные удары быстро сменились организованой атакой - один схватил своими лезвиями, словно клешней, за щит, и потянул его на себя, а второй всеми четырьмя лезвиями ударил бывшего кощеевца в грудь. Кровь полилась неохотно, еле-еле, а вот ударивший стражбыстро покрылся инеем с ног до головы, и ему стало намного труднее двигаться. Внезапное появление змеи тоже добавило стражам проблем - страж, уже подбиравшийся к Василию, занятому выволакиванием Лелислава из пола, был пронзен ядовитыми клыками, а затем убит на месте самим Василием, который все-таки успел вытащить напарника, несмотря на упорное сопротивление пола.
Франц с Волком тем временем изрубили в куски еще одного Стража. Убитый враг, однако, не поднялся вновь. По мановению жирной руки Хапилова, он раздулся, словно шар, а потом с оглушительным хлопком лопнул, разбрызгивая вокруг кровь. Но не кровь была главным оружием, а шипы в их телах, превратившиеся в жалящие стрелы, от которых не было спасения. Они ранили и других стражей, и героев, впиваясь в открытые участки тела. Героям повезло, что большую их часть принял на себя бронированный Всеслав, которому они не слишком-то повредили.
А Фока тем временем уверенно лез по веревке к Хапилову. Под его весом рана на боку разодралась только сильнее, но толстяку стало совсем не до того, когда какая-то неведомая сила перекрыла ему подкармливающие сосуды. Он даже не слушал, что там такое тать несет, просто ревело, пытаясь справиться с внезапно возникшим льдом. Когда он понял, к чему идет дело, стало слишком поздно.
- Эй, ты, коротышка, ты чего... - Раздраженный вопрос Хапилова превратился в крик боли и паники, когда повисший на его отсутствующей шее Фока проткнул кончиком ножа дряблую кожу на той части скальпа кощеевского повара, где красовался странный знак. Всего лишь две линии, всего две новые линии - но на них Фоке понадобилась вся его быстрота, ловкость рук и точность, какой он обладал. Малейшая ошибка могла привести к самому непредсказуемому результату, но Черный не сплоховал - двумя быстрыми, выверенными движениями он проделал две кровавые борозды на голове Родислава прежде, чем был сброшен на пол, под ноги стража.
- Дурачил меня все это время, мерзавец! - Взревел Хапилов. - В куски тебя!
Но угрозе Хапилова было не суждено исполниться. Все это нагромождение плоти просто остановилось, перестав подчиняться повару, и уже некому было изрубить Фоку в куски. Напротив, все вокруг само стало разваливаться на куски, и на глазах сгнивать и разлагаться, что и полагалось делать мертвой плоти - давать жизнь другим.
- Чт... Что... Что такое?! - Вопил Хапилов, хватаясь за окровавленную голову. - Что ты натворил, червяк?! Что ты натворил?!!
Эта фраза послужила Хапилову эпитафией. Героям не было суждено увидеть, как развалится Кухня, потому что все вокруг поглотила голодная тьма Изнанки, смыкаясь вокругКощеевского повара. Он сорвался со своих питающих сосудов, и с противным звуком шлепрнулся на пол, визжа от страха, потея всем своим тучным телом и пытаясь заслониться от чего-то ужасного.
- Уйди! Уйди! - Визжал Родислав Хапилов, вяло дрыгаясь атрофированным телом, а потом протянул руки к героям. - Спасите! Не оставляйте меня тут! Что угодно сделаю, я клянусь! Вечная молодость! Сила великая! Красота! Стареть не будете! Что хотите получите, только не... АААААААА!!!
Меньшими буквами и не выразишь последнего крика Хапилова, когда за ним пришли бесы, давненько поджидавшие его здесь. Только Мирославе было дано увидеть, как тащат его те невыразимо-ужасные существа, обитавшие здесь,и как стремительно тощает в их когтистых лапах Родислав Хапилов, его растянутая кожа обвисает на его хрупких костях, а лицо будто плавится, как восковая свеча. Крик Хапилова слабеет, превращаясь в хриплый. немощный писк - будто воробушек сорвал горло - пока не затихает совсем. А потом его полностью скрывает тьма.
Но героям недолго приходится пребывтаь во тьме. Ее прорезает яркий, слепящий луч света, идущий откуда-то сверху - и в этом свете становятся видны сотни прозрачных фигур воинов, павших на этом поле боя, и вынужденных столько лет промучиться на потеху сумасшедшего кощеевского повара. Они стояли нестройным рядом, все молодые, кто в простецкой рубашке, кто в оборванной воинской сбруе. На их лицах было написано такое облегчение, что даже представить было невозможно, какие муки им довелось здесь испытать. А теперь они просто стояли, и все, как один, смотрели на героев.
- Вы справились. - Услышали герои голос Ивана, покойного мужа матушки Мирославы. - Ты справилась, Василиса. Спасибо.
Иван вышел из ряда своих товарищей, чтобы снова протянуть руку, и погладить свою жену по щеке. В этот раз она почувствовала его касание, пусть и совсем легко. Его рука была холодна, но ласкова и приятна. Иван улыбнулся, и высказал последнюю свою просьбу.
- Теперь прошу тебя, Василисушка - проводи нас в последний путь. Нам всем нужно идти дальше, но у всякого солдата за душой слишком много... Ну, ты понимаешь. Мы не видим света, который ты видишь. Так укажи нам путь к нему. Проводи нас. Только остановись вовремя - тебе самой туда идти еще рано.