Оленка
Оленка пррипомнила, что волколаки - это люди, принимающие облик волка, но судя по словам старого охотника, имела место совершенно обратная ситуация. Это был волк, способный надеть человечью личину. Ну и как такого назвать? Но Волк - волк и есть, а значит волкобой-трава и его должна травить. А еще припомнила Оленка слова Бабы-Яги, что был на свете какой-то волк, который крепко насолил Кощею. Тоже умел в людей оборачиваться. так его Иван-Царевич ему вместо девицы подложил, а настоящую девицу умыкнул. Старуху очень веселила вся эта история, но что с этим волком дальше случилось - ей было неведомо. Да и не слишком интересно.
Гримм на вопрос Олены как-то совсем погрустнел, и вроде бы даже устыдился. Но сказал честно.
- Ничего толком. Слишком много плохой вещ творится в этот лихой время. Чудовищ, злой человек, междоусобиц между русский "кнейзе" - невозможно выделяйт никакой случай с уверенность, что это Злой И Страшный Серый Вольк. Я зашель в тупик, и теперь, если честно, больше тринкен - пью - чем иду послед.
Гримм помолчал, и добавил.
- И еще... Он знает, что я идти за он. И дразнит. Показывайся на миг, чтоб исчезнут, путайт след, обманывайт, показывайт мне свой жестокост, оставляя свой жертвы на мой путь. А в последний раз оставил это.
И охотник вытащил из кармана смятую красную шапку, оставшуюся в очень плачевном состоянии. Похоже, чудовище просто отрыгнуло ее из своей утробы после того, как съело ту, кто эту шапочку носил.
- Это от той медхен, девочк который я не сумель спасти.
А потом он склонился к Олене, обдав ее винным духом.
- Вы бороть чудовищ? Ты, дэтот "юнге-мастер", и тот воин? Он говорил, вы есть ищет тот герой, который... Так вы хотеть зонне добывайт?
Данька
Сумев затеряться в толпе посетителей корчмы, Даня прошмыгнул к двери, ведущей на конюшни при корчме. Здесь не надо было быть слишком наблюдательным, чтобы заметить Осьмушу, который о чем-то говорил с какой-то женщиной, которая держала за поводья двух лошадей. Цыганка в пестрых одеждах, на чьей шее висело множество бус, а вместо сережек были подвешены две монетки. Но цыганка была очень красива, и все эти странные, безвкусные побрякушки волшебным образом становились дополнением к ее красоте, какого не могли дать и самые дорогие жемчуга и шелка. Но Осьмуша выглядел совсем не очарованным, а скорее даже недовольным. Цыганка же напротив, улыбалась, и не стесняясь заглядывала в его голубые глаза.
- ..такому красивому таким сердитым быть. - Донеслось до ушей подмастерья. - Ты бы улыбнулся, может, царевич и Злата бы коней тебе за так отдала. У меня сердце пылкое.
- Хватит тебе издеваться уж. - Пробурчал Осьмуша. - Нет у меня столько, и бог с ними, с конями. Обойдусь. На плечах их понесу, если надо. Ты про героев расскажи лучше, Злата, ты ж сказала, что знаешь. Али тоже твое слово денег стоит?
- Зачем обижаешь цыганку, царевич? - Злата даже по щеке погладила юнца, и тот сразу же дернулся в сторону, убирая лицо. - За так расскажу. А зачем тебе герои, царевич?
- Да не царевич я. Ну сколько можно? - Буркнул Осьмуша. - Сказал уже. Посмотреть хочу на них.
- Другой бы спасибо сказал. Но не хочешь царевичем быть, и не надо. - Злата задумчиво улыбнулась, дернув плечиками. - Смотрела я на них, на героев.Люди как люди. И даже один красавец средь них есть, почти как ты.
- Вот и хочу я на просто людей посмотреть, а не небылицы про них выслушивать. - Нетерпеливо произнес Осьмуша.
- Видится мне, ты на кого-то одного из них хочешь посмотреть. - Усмехнулась цыганка. - А на кого?
- А это уже не твое...
И тут Данила неаккуратно куда-то вступил, и под ногой громко чавкнула грязь, выдавая его присутствие. Осьмуша заметил отрока, и тут же улыбнулся ему, махнув рукой.
- Данька! - Позвал он его, и махнул рукой. - Ты чего это там прячешься? Стесняешься? Подходи, не бойся.
- Подходи. - Кивнула цыганка, тоже заметив отрока. А потом перевела взгляд на Осьмушу. - Ну вот, уже улыбаешься. Я же говорила улыбнулся бы, так и за так коней получил бы. На вот.
И цыганка сунула поводья в латную перчатку ошарашенного доброго молодца.