Оленка молча кивнула, отвернув голову от Осьмуши. Пошла она к мастерской, до синевы закусив губу, чтобы не разреветься в голос, ничего не видя перед собой от слез. А видела только куколку с тряпичным слепым лицом и соломенным телом - матушкину прощальную любовь, частичку ее печальной и доброй души, водой и ветром унесенную в свой срок. Хорошая ведьма была Оленкина мама, мудрая; сама приняла решение, когда и как ей уйти насовсем, чтоб тоску по себе не длить, горем и сиротским плачем лихо не звать. Решила и ушла. Это сейчас Оленка уже большая, ей понятно, как мама правильно поступила, потому что мертвых держать при себе нельзя, отпускать их надо. А тогда, как Хаврошечка сейчас, тоже куколку слезами поливала: не уходи, мам, не бросай меня тут, мне одной без тебя скушно, мне страшно без тебя, Яга злая...
Вытерла Оленка лицо рукавом, посмотрела на Данино творчество, обомлела.
- Ой, Даня, что это такое? А это для чего? - пальцем в стеклышки тычет. - А это что за земля-руда вся искровяненная вокруг стеклышек? Да ты никак чернокнижник?