В этот раз, то ли от веры слабой, то ли от чего еще, но прозорливость Мирославина ей не помогла. Увидела она перед мысленным взором своим лишь фрагмнт чьего-то чешуйчатого тела, от которого исходил потусторонний холод. Только этот холод будто бы задерживало само монашеское одеяние. Не так она его чувствовала, как все другие.
После выкрика Маринки повисла тишина. Неловкая, предательская тишина, во время которой Царь-Змей с напускным любопытством осмотрел каюту. Не появилось тут никого на защиту Марины, кроме друга-Лелислава, которому Змеиный Царь одним жестом только велел до поры замолчать.
Он потерял интерес к Василию, который сейчас уже чувствовал, как огнем жжет все тело, но пот, в который его кинуло - холоден, как последний пот у покойника. Видимо, уважительное обращение без отступления от своего слова и действия поневоле вызвало уважение к смертному даже в нем. Змея больше озаботила Маринкина дерзость и злословие.
- Помолчи пока, человек. До тебя дойдет очередь. Прежде я с ней поговорю. - Сказав это Василию, снова же не раскрывая рта, Змеиный царь подполз к Чернавке ближе. На нее он смотрел с откровенной насмешкой, читавшейся даже в нечеловеческом лице, неспособном толком показывать эмоции.
- Ну что? - Издевательски спросил он, чуть ли не вплотную нагнувшись к ее лицу и дыша на нее обжигающим морозом. - Не спешит вступиться за тебя твоя Мара? Много ты о себе мнишь, сучка, будто для нее и для меня ты что-то значишь. Ты просто делаешь то, что ей надо, и пока я в этом никак не мешаю, она даже слушать тебя не будет.
А потом он прямо за голову взял Маринку своей огромной чешуйчатой лапищей, и поднял над полом так, словно ничего девушка и не весила вместе со всем своим скарбом. Голова Маринки оказалась будто в кузнечных клещах, так сдавливало ее этими пальцами, а вдобавок голову пронзал холод, от которого, казалось, замерзала кровь и стекленели глаза.
- А для меня и моего сына ты - вообще ничто. Но нам нужно это! - Когтистый палец свободной руки вперся девушке ниже живота. - Всем моим детям нужны люди для размножения, но дети мои слишком требовательны для людей. Я не хочу, чтобы ты сдохла всего лишь на десятом ребенке, от силы, и не позволю тебе растрачивать себя на каких-то смертных. А раз не умеешь себя сохранить - тогда я беру это на себя.
Коготь царя змей стал изрядно длиннее, и чешуйчатый замахнулся. намереваясь одним ударом располосовать Маринке живот. Нужно было что-то делать.