Почувствовав, что лезвие больше в него не упирается, Тихон сначала с облегчением выдохнул, а затем кисло скривился, смотря в спину Поундсу.
- Тьфу. - Сплюнул он. - Блаженный. Неужто все они там, в заморских державах, такие горячие головы?
Соколу же Тихон, пока никто не видел, погрозил кулаком.
- Вылупился тут. Ишь.
Сокол речи старика проигнорировал, чутко присматривая за ним. Так что возничему ничего не оставалось делать, как вернуться к своей повозке, подготовить лошадей.
Закончив погребальный обряд и унеся все, что представляло хоть какую-то ценность, герои вновь уселись на лошадей и в кибитку. Тимоша за то время, пока все делалось, успел заснуть тревожным, но крепким сном. Тихон же, убедившись в готовности всех, вновь отдал команду своим лошадям.
- Вперед, родные. Выводите нас отсюда.
----------------------------------
Под цокот копыт, скрип колес и посапывание Тимофея ребята выехали из темного лесу обратно на свободные просторы и большие тракты. Тихон в этот раз молчал, насупившись, и изредка поглядывая то на сэра Поундса, то на его Сокола. По дороге они оставили Тимошу, проезжая мимо его родной деревни. Подросток сразу и радовался своему освобождению, и боялся, что не застанет уже ни живую родню, ни кого-то знакомого. Прощаясь, он низко поклонился своим спасителям.
- Счастливой дороги вам! - Искренне пожелал он, и побежал по дорожке в сторону домов, что виднелись вдалеке. Ну а Тихон, с доброй улыбкой помахав пареньку рукой, снова подогнал своих лошадей, заставляя их двигаться.
Но дорога - это дело трудное и изматывающее. Устали и проголодались лошади, да и у самих героев урчало в животе, слипались глаза, и болели от неудобных поз мышцы. К тому же, давали о себе знать и свежеприобретенные боевые ранения, хоть даже они были нетяжелыми и уже залеченными. Удобного места, чтобы разбить лагерь, пока видно не было. Однако в какой-то момент ребята проехали мимо путеводного указательного столба с прибитой на нем стрелкой-табличкой. Табличка указывала точно по направлению тракта, и гласила - "Злобин". Название вряд ли могло внушить доверие и желание остаться в таком месте, но выбирать было не из чего.
Вскоре впереди показались многочисленные огоньки -верный признак людских селений. Тихон поторопил своих лошадей, а затем, не удержавшись, рассказал.
- Тут раньше крепость была, Злобин. Ее так из-за топей прозвали и реки буйной да порожистой. Не один корабль тут побился у здешних берегов. А еще тут когда-то беглые каторжане промышляли, пока тех бедолаг нечисть не пожрала. Вон как.
Издали Злобин и действительно был мрачен и угрюм. Пожалуй, он мог бы сгодиться и на Кощеево логово, так грозен он был в своем величии. Высокие стены с множеством бойниц, крепкая кладка, и многочисленные следы былых битв - все это невольно внушало трепет. Но чем ближе были герои к Злобину, тем более глубоко они убеждались в том, что первое впечатление в корне неверно. Первым поводом для этого стало полное отсутствие на стенах вообще какой-либо охраны. Не было на башенках дозорных, по стенам не ходили часовые, никто не высматривал возможного врага. А в эти неспокойные года подобная беспечность была странной. Но это еще не все.
Замок стоял на противоположном берегу широкой и бурной реки, что лихо текла меж острых камней. И весь этот берег был забит людьми. Шумная и разношерстная толпа рябила, кишела, шумела, и перетекала по всему порту. Здесь же были пришвартованы корабли проплывающих купцов, а также боевые весельные парусники, на которых ходили в свои походы воины и разбойники. Точно также был забит и каменный арочный мост, который был перекинут через эту реку. Они шли из города, и шли в город, прямо через настежь открытые ворота, тоже никем не охраняемые. Злобин выглядел не как неприступная крепость, а как торговый город, предоставленный сам себе, и никем не управляемый.
Когда путники ступили на мост, стала слышна и музыка. Звуки развеселых песенных мотивов неслись со всех сторон, сливаясь в неперевариваемую фантасмагорию звуков. Пиликала дуда и жалейка, бряцали бубны, бренчали балалаечные струны, кто-то залихватски горланил частушки или тянул хором что-то празднично-застольное. Ряженые попадались очень часто, курсируя между людьми, и активно веселили их своими ужимками. Кто был в шутовском цветастом наряде, кто носил маски зверей, кто просто выглядел как блаженный оборванец с музыкальным инструментом. Они ходили на руках, стуча ногами в бубен, били в барабаны, ходили колесом, кривлялись, прыгали, а простой люд охотно смеялся и, не скупясь, швырял им медяки. Было в этом всебщем веселье что-то нездоровое, что-то странное. Но люд веселился как мог, и невольно этим весельем заражались и герои.
Когда кибитка въехала на мост, стуча колесами по гладким камням, ход пришлось замедлить, чтоб никого не подавить. Люди расступались неохотно, ворча, а иногда и открыто ругая и Тихона, и его спутников. А пока пересекали мост - открылись и новые подробности. Ворота в замок были не просто открыты - их начисто снесли, и теперь народ пер прямо по ним. Стены замка были разрисованы меловыми рисунками разной степени качества. Больше было всяких непотребств и похабщины, но среди этого попадались удивительной красоты изображения - фрагменты пейзажей, люди, цветы, орнамент. Арка главного входа была оформлена, как широко раскрытый рот косоглазого шута в колпаке с тремя бубенцами. Если подумать, то это выглядело скорее пугающе, чем смешно, но похоже, так думали только лишь сами герои - остальной народ проявлял полную беспечность.
У берегов, где стояли корабли, происходила бурная торговля, в которую тоже было вмешано праздненство. Похоже, местные жили именно за счет торговли и ярмарочных гуляний, где проходящие мимо путники оставляли свои заработанные в трудах и походах деньги, увлекаемые всеобщим весельем. Буйная жизнь соседствовала с мрачными напоминаниями о смерти - в реке, среди камней, торчали покосившиеся мачты разбившихся о пороги суден. Обрывки парусов уныло колыхались на ветру, хлопая тканью. Но и там, среди этих развалин, играли в свои опасные игры детишки, добравшиеся до обломков суденышек по камням.
В самом городе празднование приняло совершенно угрожающие масштабы. Скоморохи, песельники и плясуны лезли отовсюду. Ревел дрессированный медведь, неловко следуя за хозяином-дударем на двух лапах и не рискуя пытаться снять с себя шапку, намордник и бубенцы. Маски и костюмы сходились на тонкой грани между смехом и ужасом. Маски улыбались безумными острозубыми улыбками и провалами глазниц. Плясало в диких плясках нечто жуткое и трехголовое, с мордой медведя, козла и петуха, которое при ближайшем рассмотрении оказалось просто перешитым тулупом, надетым на очередного скомороха. Потешник с роскошными усами и бобровой шапкой превратил свою повозку в механический кукольный театр-панораму, и сейчас усиленно крутил ручки, заставляя грубые деревянные фигурки двигаться, и говорил на семь разных голосов. Где-то поодаль под улюлюканье толпы, в огромную клетку выпустили двух разъяренных псов, которые с визгом и рыком набросились друг на друга, чтобы разодрать в кровь и загрызть. Кабаки и харчевни были на каждом углу, но ничто не мешало мужикам налакаться прямо на улице, и храпеть в канаве, бегать за веселыми скоморохами, и неуклюже гоняться за визжащими девками. Девки кстати не больно-то убегали, и кричали больше для порядку, тут же прерывая свои визги вульгарным смехом. Похоже, они и сами были слегка пьяны.
Один раз с кибиткой Тихона едва не столкнулись скоморохи, несущиеся в упряжке из двух лошадей, звеня бубенцами как очумелые, и вопя во все горло. Люди едва успевали отскакивать от их экипажа, но никто не возмущался и не кричал на них. Все потому, что со своей повозки они разбрасывали самые разные подарки. Даже в телегу Тихона прилетела целая связка свежих баранок и кренделей. Толстенный мужик неподалеку плюхнулся на пятую точку, поймав в руки мешок, в котором, судя по визгу и трепыханию, находился напуганный поросенок. Кто-то выпустил из рук другой такой мешок, и теперь гонялся за очумевшей от страха козой, бегущей следом за повозкой.
Какой-то порядок в этом всем все-таки поддерживали. По улицам слонялись немногочисленные отряды суровых мужиков, одетых кто во что горазд и с оружием наголо. Ополчение, не иначе. Но они не вмешивались в бурлящую вокруг жизнь, и сами с охотой пили и зажимали девок. Некоторые вели на привязи собак - здоровенных волкодавов, рвущихся с цепей и облаивающих каждого, кто рискнет приблизиться больше, чем на пять шагов.
- Остановимся тут. - решил Тихон, дернув поводья. Лошади остановились на небольшой площади, у обочины при одном из постоялых дворов. - Надобно передохнуть с дороги, а тем боле после такого боя. Но вы тут поаккуратней. Не больно-то в гуляния ударяйтесь, а то не ровен час и сами не заметите, как без порток останетесь.
Тихон засмеялся по доброму, и спрыгнул наземь, разминая ноги и руки.
- Но просто проспать тут ночь, когда в такой город заехали, тоже негоже. Часок можно и погулять, никуда наш князюшка не денется. - Тихон постучал ногой по колесу, словно проверяя, а не зашевелится ли мертвец в чугунном гробу. - Я за ним уж догляжу, и за лошадками вашими тоже. А кто хочет - можем и вместе кружку-другую в корчме опрокинуть. Ну?