Виктор и его побратимы ощутили, как где-то внутри них, будто сопротивляясь могильному холоду, разрастается небольшая искорка согревающего тепла. Вместе с этой искоркой пришла уверенность в том, что они не одиноки, что забытые боги по прежнему на их стороне. Холод так и не отступил, но не отступила и решимость героев. Несмотря ни на какие тяготы они вознамерились довести дело до конца.
Мирослава же видно недостаточно была праведна в своем жизненном пути, ибо в этот раз злые чары оказались сильнее, и таки превозмогли ее попытки их развеять.
Стрела Военеги пробила тело Отца навылет, и вонзилась в один из идолов, дрожа, как натянутая струна. На стреле повис кусок вырванной кожи, зацепившийся за оперение. Колдун, как раз расправившийся с последним из призванных волков, собрался уже ответить на эту атаку, когда на него со всего маху напрыгнул Ратибор, воплотившийся в небольшого, но очень свирепого волка. Поундс отчасти мог успокоиться - Ратибор был не из сильных оборотней, не как его отец. Но боевой побратим, несмотря на свои скромные размеры, лихо компенсировал их свирепостью и умением орудовать когтями и зубами.
Он всем весом обрушился на Отца, сбив того с ног, и вцепился ему в горло, раздирая старую и дряхлую плоть, разрывая артерии, и дробя шейные позвонки. Голова Колдуна моталась из стороны в сторону, пока в конце концов не оторвалась совсем, укатившись прочь. Ударил фонтан зловонной крови, тело старика задергалось в предсмертных конвульсиях, забило конечностями по земле, отчаянно хватаясь за жизнь, но это только ускорило его умирание. Через несколько мгновений Ратибор с окровавленной пастью стоял над обезглавленным и недвижимым трупом. Казалось, что все уже кончено. Но зло отчаянно не желало сдаваться.
И снова из глаз идолов ударил зеленый могильный свет. Лучи этого света сошлись на теле колдуна, и оно, безголовон, вновь выгнулось дугой в приступе агонии, отчаянно сопротивляясь возвращению к своей противоестественной жизни. Смерть не хотела отдавать своего пленника, но темные чары были сильны, и все-таки смогли заставить обезглавленного снова встать на ноги. Отца подняло в воздух, перевернуло, и медленно опустило на ноги. Белая рубаха окончательно ыбла залита кровавыми потоками, вновь хлынувшими из обрубка шеи. Свеча в ладони была перемещена на этот обрубок, и как только коснулась его - тут же вспыхнула яркой зеленой вспышкой. В следующий момент из обрубка шеи вырвались еще пять червей, похожих на тех, что колдун вызывал ранее, только теперь они росли из одного "корня", бешено извивались и изрыгали едкую кислоту. Неловко вихляясь под неподъемным весом чудовищ, безголовый труп нетвердой походкой пошел вперед, надвигаясь на героев.
Тем временем Фока оказал успешное сопротивление схватившей его твари. Взяв хороший разбег, лихой тать прыгнул вперед спиной - и малыша расплющило между стенкой и телом его жертвы. Раздался звучный хруст и крик боли. покалеченный коротышка свалился с Фоки на пол, и спешно отполз к печке, плюясь кровью. На белой рубашонке точно также расцветало несколько алых цветков - видно наружу вылезли острые края поломанных ребер. В отместку мелочь оторвала прядь волос с колокольчиком и швырнула в обидчика.
Прямо в воздухе оторванная прядка превратилась в целый рой мелких, но очень крепких и острых иголок. Фоке, как ни крути, пришлось поймать - их было так много, что даже самый ловкий бы не ушел от атаки невредимым. Но несмотря ни на что, тать так совершил чудо - он сумел прыгнуть так, чтобы между ним и иглами возникло препятствие в виде лавки. Теперь лавка, а также правая рука и нога Черного напоминала издали ежа - иглы длиной в палец на четверть вошли в плоть, причиняя острую и нестерпимую боль. Спасибо хоть, что не смазаны какой-нибудь ядовитой гадостью. Но вот как следует отомстить за такую выходку - просто сам Бог велел.