Действия

- Обсуждение (5091)
- Информация
-
- Персонажи

Форум

- Для новичков (3749)
- Общий (17782)
- Игровые системы (6249)
- Набор игроков/поиск мастера (41607)
- Котёл идей (4308)
- Конкурсы (16074)
- Под столом (20428)
- Улучшение сайта (11248)
- Ошибки (4385)
- Новости проекта (14628)
- Неролевые игры (11855)

Просмотр сообщения в игре «Лукоморья больше нет»

DungeonMaster DeathNyan
03.06.2016 12:40
Помнится, был я когда-то в Плоту. Хороший город, большой такой, красивый. И люди в нем хорошие. Вот как сейчас помню, выйдешь бывало на берег большого озера Китовый Глаз. Такое оно большое, что другого берега не видать. Пойдешь, значит, по длинному каменному мосту, али по парому, на плоту. Паромщик-то - мой давнишний друг, Микитка, он с виду мужик суровый, неразговорчивый. А как чарку ему поднеси - ууу, и пойдет у вас беседа, и не заметите, как доправитесь. Он тыщу шуток-прибауток да загадок знает, и всех вам расскажет, да таких, что мужики от хохоту с плоту валятся, а девки краснеют пуще свеклы. А как доправишься до берегу большого острова, что на птичий следок похож, так тут и увидишь во всей красе, как он есть - Плот.
И ни в жисть не верится, что когда-то на острове ни единого человека не жило. Один только сруб был, где жил старый отшельник, который Алешку Орла привечал да выхаживал опосля сутычки с Кощеем. Да, кабы не тот старец, не прожил бы князь наш столько. Да вот все равно смерть его умаяла, помяни Господи грешну душу. Ну да что это я опять - так вот: как и не бывало ни той избушки, ни трясины топкой, ни леса дремучего. Стоит на острове город с домами вот такой вышины, с улицами, камнем мощеными, с рынком большим, с церквами златоглавыми. Огни горят, люди ходят, торговля идет, детишки галдят, и колокола то и дело перезвоном заливаются. А в самой середке - палаты из красного кирпича, цветами да птицами расписанные, а на крыше - знамя Орловское, птица в солнечном кругу. Люди-то уж и забыли, какое оно было, солнце, а посмотрят на знамя - и будто в самом деле пригревает опять.
Жалко только, что вы не увидите ничего такого. Как умер наш князюшка Алексей - с тех пор будто холодом могильным веет по улицам. Притих люд честной, и носа не кажет из-за порогу. Иной раз встретишь прохожего-другого - а он домой спешит, кутается в шубенку, да все головой вертит, будто украл что. Боится. Чего боится? Неясно. Все они боятся. Мужики молчат, кулаком головы подпирают да вздыхают. Бабы - шепотом у икон в углу молятся, да все шторки на окнах завешивают. Дети - и то уж почти не играют, а это ж дети. И церкви златоглавые больше не радуют душу перезвоном колокольным - только изредка ударит колокол так тягуче: "БОООМ. БООООМ.", и совсем тоскливо становится, хоть света белого не взвидь.
Дружинников зато много стало. Везде ходят, с мечами да топорами в руках, на стенах да башнях по двое-трое, а особенно у постоялых дворов они крутятся да выспрашивают. А еще - целыми отрядами ездят то из города, то в город, туда-сюда, туда-сюда, не успел один вернуться, как второй в путь снаряжается. И лошади все в пене, загнаны, и сами дружинники еле ноги волочат. Как оса их в зад ужалила, так мечутся. Только командир ихний, Мстивой, спокойный как идол деревянный, сидит у себя сычом, да говорит люду, мол, "хорошо все будет, идите работайте с Богом". Он всегда спокойный. Но сейчас- будто ждет кого-то, и все высматривает у себя из башенки в замке, а не едет ли кто в город. И у каждого дружинника, который возвращается, все выспрашивает что-то, да подробно так, обстоятельно. Выслушает, велит отдохнуть да подкрепиться - и вновь в дорогу снаряжает.
Ох и темное же это дело видать, со смертью князя. Ох и темное.

----------------------------------------------------------------------------

Военега

Спервоначалу Военега подумала, что пришли по ее душу разбойники. Как возвращалась она с травами в деревню Хвойное, так и встретила ее девочка местная, из большой семьи. И рассказала она, что искали ее пятеро мужиков на конях, все с оружием да в доспехах. Злые были, что черти, говорили неласково, людям грозили. Все талдычил их главный, что чуяла собака след травницы. да потерялся он как раз возле деревни. Хоть перепугались деревенские, да пустили их по ложному следу. А пока - пригласили их в баньку париться, да покушать с дороги, а уж девочка-то скорей помчалась травницу предупредить.
Не знала Военега, что приметил уход девчонки один из разбойников, и проследил за ней втихомолку. И все слышал, до последнего слова. По условному свисту собрал он своих и, обогнав травницу-путешественницу, и поймал в лесной чаще. И чуть ведь до драки не дошло - уж похватались за мечи да луки, да тут встрепенулся один из "разбойников", самый молодой, красивый парень по имени Осьмуша Голубоглазый. И заговорил он с травницей по-доброму.
- Не серчай на нас, что так круто с тобой обошлись. Ищем мы тебя уж цельных две недели, по пятам идем, по лесам-болотам за тобой продираемся. Уж и двух коней волки сожрали, а одного нашего ночью за ногу кто-то тяпнул, так, что раздулась шире столба масленичного. Вот потому и злые мужики, как черти, горячатся да ругаются. Прости их. А дело-то у нас важное. Сам князь велел тебя сыскать.
Оказалось, что приняли деревенские за душегубов дружину из княжества Орловского. Вот так и отправилась Военега с ними в княжество Орловское, в стольный град Плот. Два дня они скакали без всякого продыху, так спешили. И как доправились - сразу Военегу поселили у старой вдовы, и строго наказали никуда не убегать, пока не позовут. Похороны-то - дело такое, небыстрое. А еще она слышала, как Осьмуша настрого сказал старой вдове ничего Военеге про князя не сказывать.
А что ей было сказывать? Конечно, не удержала баба языка за зубами, да ничего толком не сказала. Сказала, что князюшка Андрей все по ратному делу скучал, по былым денькам. Да и отправился, как на грех, разбойников каких-то бить. Появилась, говорят, какая-то шайка, что три села сожгла да людей всех поубивала. Два отряда отправили - те не воротились. Ну и с третьим отрядом сам князь пошел. А вернулся один, как все спали. Израненный весь, оборванный, без коня и оружия, колотил в ворота, и под ними и упал, когда открыли. А через три дня воевода Мстивой вышел к народу, и объявил - умер князь. Кончился. И что будет дальше - никто не знает.
Провела Военега у вдовы еще несколько дней. А потом снова пришел к ней Осьмуша.
- Пора. Воевода зовет.

Мать Мирослава

Про приход дружинников из Орловского Княжества мать Мирослава знала еще до того, как те оседлали коней, и получили наказ найти монахиню-чудотворицу. А потому, как они приехали - встречала она их уже у порога монастыря, с котомкой, в которой были ее нехитрые пожитки. Она уже успела попрощаться и с прихожанами, и с другими монахинями. Сказала, что скоро вернется. Солгала конечно, но Бог простит. Откуда-то знала она и то, что еще нескоро сможет снова воротиться в монастырь, но что зря людей тревожить? Бог открывал ей не все, только то, что нужно, но она и сама догадывалась - ждет ее впереди долгая дорога, а вместе с ней ждет и что-то такое, от чего веет замогильным холодном, пробирающим до самых костей. Страшно было, конечно. Но не отказать же теперь князю Алексею в упокоении?
Дружинники, хоть и суровые воины, оказались добрыми. Говорили они с Мирославой учтиво, и при ней почти не ругались, как обычно мужики между собою. Все они чем-то были похожи на ее покойного любимого - такие же крестьянские дети, простые и бесхитростные, добрые и незлобливые, и каждого дома ждала из дальнего похода жена. Чтили они своего воеводу, и чтили князя покойного, чтили пуще родных отцов, и потому-то любой их наказ исполняли точно и скоро. Правильно ее Бог надоумил не перечить им, и покорно пойти следом - ради последней воли князя дружинники бы решились и на грех святотатства, вломились бы в монастырь, и завязали бы руки и монашке. И терзались бы потом этим до конца своих дней -а им и так есть от чего потерзаться.
Когда доставили Мирославу в Плот - поселили ее в келье у местного попа, отца Митрофана. Тот привечал ее сдержанно, без радушия, но не отказал ни в крове, ни в постели, ни в хлебе. Она быстро поняла, что не любит ее поп потому, что обидел его невольно Орел. Теперь и серчает и на покойного князя, и на саму матушку.
- Неужто - говорит - я хуже, чем ты, Мирослава? Неужто мне нельзя по князю заупокойную отслужить? Чего это он на смертном одре мной побрезговал, а за тобой целую дружину послал?
Оказалось - никого князь к себе не пускал до самой смерти. Ни священников, ни родных своих сыновей, ни жену, ни друзей ближайших. Всех из своего дворца разогнал, а потом и повелел - немедля гоните за матерью Мирославой в дальний монастырь, и как хотите приведите ее ко мне. Не знала и сама матушка, за что ей такая честь выпала, но повинилась перед попом Митрофаном. И от учтивости и кротости женщины растаяло сердце старого настоятеля. Повинился и он, что так неприветлив был, да говорил невесть что. Благословил ее на отслужение заупокойного молебна.
Только Мирослава знала уже - не за молебном заупокойным ее позвали. И не из-за того Алексей Орел всех из дворца своего выгнал, что кем-то побрезговал. Тут другая причина была, ей неясная.
Но скоро она выяснится. Уж зовут ее снова.

Иван Поундс

Никогда еще в жизни своей Иван не хаживал в такие дали. О матушке-Руси он слышал только от матери да от отца родного, и слушал все эти истории как сказку, древнюю притчу про неизведанные земли и невиданные чудеса. А теперь, будто прямо из тех сказок получил он нежданную весточку, да как! Прямо от птицы гордой, Сокола-ясные очи! Новость только была нерадостной- умер какой-то Алексей Орел, и требуется ему, чтоб всенепременнейше был на похоронах славный охотник на нечисть, сэр Иван Поундс. И не знал он никогда этого Орла, и Русь была далеко - а не удержался он. С первым же кораблем и отправился.
Уж и натерпелся он страху! Моряки, люди бывалые, и те каждый раз шли в море как в последний. С тех давних пор, как исчезло солнце с луной, страшно стало ходить по морю. Кругом темнота, холод и туман, и будто нет и не было ничего, кроме соленой воды да суденышка их небольшого. То и дело случались штормы с грозами и молниями. Из-под воды вылезали уродливые и склизкие исчадия, пытаясь схватить кого-нибудь. Из ниоткуда в морском тумане доносились голоса, звавшие Ивана по имени. Огоньки разных цветов мелькали вокруг, и медленно садились на мачты, обвешивая их гирляндами. А если перегнуться через борт и посмотреть вниз - иногда видно, что там, на дне морском, остались целые города, в которых теперь рыбы живут да морские гады.
Иван вместе со всеми моряками боролся и со стихией и со страхом. А Сокол - будто ничего и не боялся, и сам своим видом внушал морякам такой же уверенный настрой. При случае птица дорогу показывала, при случае - прилетала с небольшой добычей, и как мог, всячески оберегал своего спутника.
К концу плавания не стало пяти моряков - кого волною смыло, кого гады морские утащили. Но Иван целым и невредимым добрался до берега Руси. А дальше Сокол вел его за собой, летя впереди и показывая дорогу до княжества Орловского. Попутно заходил он и в города да деревни, провианту пополнить да работой мелкой перебиться. Люди сперва хмурились, слыша косноязычный слог Ивана да фамилию его бусурманскую, однако русский человек гостей привечает, и потому редко ему отказывали в крове и хлебе. Так, потихоньку, и доправился до Орловского княжества и славного города Плот.
Он зашел с другой его стороны, и на озере Китовый Глаз встретил его паромщик Микита. От Микиты, после того, как задобрил старика глотком деревенской водочки, прикупленной загодя, Иван узнал, что не первый он тут проплывает по такому заданию. Но первый, кто из таких далеких краев вызван. До него еще было несколько путников, коих позвал на свои похороны князь Алексей, а других, он слышал, и вовсе дружинники приволокли. А окромя них больше никого пущать к себе князь не велел.
Не дали Ивану отдохнуть с дороги. Как показался он у ворот - так сразу окружили его дружинники, и повели в княжеские палаты. Давно, говорят, ждем тебя, уж думали, не доправишься совсем. Еще бы день - и без тебя начали. А Сокол так и сидел важно на плече у Ивана, будто все так и надо. А раз Сокол не боится - чего бояться и бывалому охотнику?

Фока

Фокину поездку до князевых владений доброй и легкой не назвать. Уж до чего ему повезло, что в последнюю секундочку его из пеньки вытянули, спасители его сильно жаловать тоже не стали. Сразу видна кость эта законницкая, их бы воля - сами бы посмотрели, как татя на суку вздернут. Но слово князя для них повыше закону, так что обошлись они только парой оплеух на дорожку, да взвалили связанного на лошадиный круп, чтоб не вздумал, чего доброго, удрать. Вот так, связанным, да с мешком на голове, Фока Черный и доехал до Плота. И думалось ему, что лучше б его убили. Неудобно было ехать перекинутым поперек конской спины, когда от галопу неистового всего трясет, как осиновый лист в грозу. Руки-ноги при том закручены путами, а веревки в костлявое тело врезаются хуже удавки, да еще и дождь хлещет как из ведра, ни одной сухой ниточки не осталось. Разве ж можно так с живой душой?
Развязали его только у самого Плота, чтоб мог хоть кости поразмять, да дали чутка отлежаться. Сообразили, дурные головы, что эдак живого и не довезут. Но ласковей не стали - потом опять руки заломали да так и повели, ничего не слушая. Но досталось им за это.
Фоке Черному было невиданное почтение оказано - сам воевода Мстивой встречал его у ворот. и как увидел - нахмурился бывалый воин, сдвинул брови да руки в боки упер. На своих "орлят" злобно так косит, да спрашивает строго.
- Ну? И чего это гость, князем приглашенный, в веревках стоит? Вы что же, так и везли его от самого Мурома?
Пристыженные дружинники кинулись было оправдываться, что и вор тот Фока, и веры ему никакой, что удерет он, только его отпусти, а потом ищи ветра в поле. Но Мстивой только головой качал с укоризной.
- Вор или не вор, а сам князь его звал сюда, значит гость он здесь. Развяжите его поживей, да накормите и в баню. Мужик еле на ногах стоит, еще и ему тут похороны справим.
А самому Фоке, подойдя к нему, сказал тихо.
- Добрый я, но до поры. Вздумаешь и в самом деле убежать - велю травить собаками. - А потом по плечу хлопнул. - Не боись, Фока, коли князь тебя звал, так никто тебя боле пальцем не тронет. Жди в городе, пока не позову тебя на поминки.
А позвал он Фоку на поминки всего-то через денек. Того уже и вымыли, и попарили, и накормили. Хоть и кривились дружинники, а все по наказу исполнили, и даже сквозь зубы повинились перед Фокой за то, что горячку спороли. Да предупредили - не шали тут! А после - сразу в княжеские палаты.

Виктор Свет Сварожича

Тульского богатыря дружинники шли уговаривать с понурой головой. Слава про него была такая, что никак не чаяли взять богатыря силой, ежели заартачится и не захочет последнюю честь князю Алексею Орлу оказать. Да и тульский князь, самвластью облеченный не меньшей, тоже может не отпустить верного богатыря. Однако боярин и князь Тульский приветствовал Орловцев радушно, и сам сказал богатырю - езжай с ними, Виктор. Расскажешь потом, чем чести такой удостоился.
Алексей Орел ведь - тоже богатырь, и тоже крестьянского роду-племени. Однако - самого Кощея ходил бить вместе с Иваном Царевичем. И сам Виктор, наверное, хотел тогда Кощею бока костлявые намять, да не сложилась судьба к тому походу присоединиться. А теперь - будто за тот раз расчет, ему теперь выпало идти ратной дорогою, Русь спасать. Только понял он это не сразу.
По дороге он разговорил дружинников. Те и рассказали по секрету.
- Не верь, богатырь, что князя Алексея какие-то там разбойники одолели. Он хоть и в годах был, и сила была не та, да все равно не было ему равных. Не успели б те шельмецы и ртов открыть, как он бы их одним выстрелом всех пронзил. Это что-то другое было. Что-то нечистое.
Дальше - больше. Рассказали они ему, что сгинуло до этого два отряда отборных дружинников, отправившихся разбойников ловить неведомых Разбойники те целые села жгли да людей лютой смерти предавали, а ничего не брали - ни золота, ни серебра, ни меди, ни единой пуговицы не унесли, все жгли с домами. Алексей и решил - нечего сорить дружинниками, сам туда с верными людьми поехал. И один из них живой-то и вернулся- только все равно потом помер от таких ран.
- Не разбойники то были. Мы туда ездили, своих собирать. - Говорил понуро один из дружинников. - Проверили следы на земле. Кто бы ни убил их - один он был одинешенек. И хоть крепко ему досталось, много кровушки потерял, да все ж предал смерти лютой и дружину, и самого Орла.
Вот тогда-то и понял Виктор, Свет Сварожича, что настало теперь его времечко, его черед. Выродилось без солнца красного еще какое-то могучее зло, что алкало крови, и всеми силами желало погубить людской род.
До Плота добрались без приключений. У парома распрощались дружинники с Виктором, и поскакали обратно - кого-то еще им надлежало найти, да поскорей. Наверное, еще богатыри нужны. А Виктору что? Он и передохнет пока с дороги - в Плоту завсегда найдутся добрые люди.
В Плоту он прибился к большой крестьянской семье, где все от мала до велика работали, не разгибая спин. Поселили они богатыря в сарае, а взамен он чем мог, тем помогал им по хозяйству. Пригодилось ему кузнецово ремесло, уже слегка подзабытое за ратным делом. Да и детишки совсем привыкли к нему - постоянно звали дядькой, и просили покатать, или смастерить для них какую-нибудь игрушку. Совсем незаметно и подошло время провожать князя в последний путь.

Ратибор Серый

Оборотня выследить для княжеских дружинников было работой трудной. Поди-ка найди того, кто и сам не знает, куда его ноги занесут, и где он спать будет. Не сыщешь того, у кого дом - вся лесная чаща, что есть на Руси. Однако хоть и невозможно было - а исхитрились дружинники, нашли волколака Ратибора Серого, как и велел им в своей последней воле князь Орловский, да воевода Мстивой. Изрыли всю землю носом, загнали коней, а собаки, почуяв оборотня, со страху все поразбежались, а все равно - подкараулили, окружили. и только тогда заставили взять бумагу. А потом сами же ему ее и читали, раз уж оборотню, что вырос в лесу, не было как грамоте обучиться да азбуку узнать.
То-то удивились дружинники, когда заросший шерстью страшила сказал, что сейчас же побежит к князю, раз тот приглашает. Те уж и сети изготовили, и капканов понаставили вокруг логова, и арканов-ошейников - а он сам идет, куда ведут. Ну и повели, что поделать. А уж в городе что началось! Как пройдет Ратибор мимо чьего дома - так собаки с цепей рвутся, а кони ржут да на дыбы становятся. Чуют волка, чуют хищника лесного, боятся. Домашние звери - они не чета лесным, они как люди совсем, лес и все, что из него, для них - чужаки опасные, которым абы чего сожрать. Люди его тоже не привечали - хоть и не знали, а чувствовали, да спешили уйти с его дороги. Поселили его у слепой старухи, которая давно уж была разумом скорбна - да и та поначалу перепугалась до смерти. Однако оно ничего - хоть оборотень был наглый, дикий и не умел ложку держать, сумели они ужиться. А там уж и позвали наконец Ратибора в палаты княжеские. Пора.
------------------------------------------
Дворец князя Алексея стоял на небольшом пригорке, и мрачной скалой нависал над Плотом. С тех пор, как умер Алексей, по его приказу выгнали из замка всех людей, да перекрыли все входы, у каждого поставив стражу. Никого внутри не бывало, кроме мертвого которого там оставили. Как собрались путники у крыльца - так стража расступилась, и нехотя отворила перед ними дверь. А как ее один дружинник отворял, остальные свое оружие изготовили, повытаскивали мечи из ножен.
- Пошли. - Скомандовал тот, у которого были ключи.- Да шевелитесь.

А внутри было и того страшней. Все окна да зеркала были позавешаны белым полотном. Огни, хоть и зажгли загодя все факелы, свечки да лампадки, какие нашли, все равно не могли до конца одолеть темноту - в темных углах будто кто-то притаился, а тени множились и дрожали, как живые. Гулко отдавался в пустых коридорах топот множества ног, да только нет-нет, да вкрадывались в него чьи-то чужие шаги, будто шел кто-то невидимый за ними по пятам. И не пробежало ни разу мыши, ни паучка не проползло, а Сокол-ясны очи хоть и сидел на руке своего нового хозяина, да все равно беспокойно крыльями тряс да нахохлившись головой крутил.

Вскоре дошли все гости приглашенные до большого зала, где в былые времена принимали большие пиры. Но теперь не шумят тут гости из ближних городов да дальних заморских стран. Не веселят народ шуты да песельники, не льются вина да меды, и не слышно веселого гомона да дробного топота танцующих каблуков. Тихо тут и пусто, светит один камин у дальней стены, скалятся со стен звериные головы, да ветер холодный гуляет. Два длинных стола из красного дерева растопырили свои фигурные ноги, готовые держать на своих спинах хоть двести пудов еды, да не было на них и скатертей даже. А все поминальное застолье уместилось в самом его начале, на дальнем от прохода конце.

Там, во главе стола, восседал воевода Мстивой Железный - варяжского роду воин, закутанный в пышную медвежью шкуру, под которой тускло поблескивала боевая броня с рисунком орла в солнечном кругу. Шлем его лежал рядом, на столе, и было хорошо видно его лицо - спокойное, уверенное, с твердым взглядом из-под кустистых бровей. Не двигаясь даже, одними глазами он прошелся по собравшимся, да задумчиво погладил заплетенную в две малые косы бороду.
- Не все. - Подытожил Мстивой недовольно. - Ну, может еще придут. А вы садитесь, гости дорогие. Чай устали вы с дороги долгой.
Он указал на десяток стульев из целого ряду, которые одни не были накрыты белой простыней. А на столе их ждала простая, но богатая закуска, разложенная по блюдам. Каждый мог себе взять, что он хочет. Не было только ничего горячительного - ни меду, ни зелена вина. А как все расселись, Мстивой назвался.
- Коль кто не знает, воевода я городу Плот, а кличут меня Мстивой Железный. Был я тут с самого начала, вместе с Алексеем сами первое бревно закладывали. А вы... Пусть каждый по очереди встанет, да назовет себя, и расскажет, кто он есть. И другие пусть послушают, познакомятся. предстоит вам вместе пробыть немало времени.