- Успокойся, Илва, - это Тарья говорит, непривычно, холодно, не стесняясь присутствия древнего. - Не нужно никакого храма тому, кто по доброй воле себя на пять тысяч лет запер под землей. В его словах нет лжи! За то ему спасибо, что лед удержал, дракона закрыл - самим собой, и нет ему от того ни богатства, ни власти, ни еще какой корысти. Рашеми он не враг, хоть нас за детей неразумных держит. Он, гляди сама, вообще никому не верит - ни хатранам, ни магам, потому что знает, как сила и власть портят души. Он старец, он волен думать и говорить что хочет, а ты слушай и по-своему решай. Что есть среди нас такие, кто Хеле предается и склоняется ко злу, - так ни для кого это не секрет, а ему все хатраны на одно лицо! Но нам сейчас свой сор разбирать недосуг. Это наше дело.
...А лучше бы вообще никакой жемчужины вовсе не было, подумалось ей. Сила - это соблазн, всегда найдется тот, кто его захочет больше всего, маги ли, ведьмы ли. Никто не безупречен... Хатраны тоже люди. А Ильфенор - кто? Человек иль нет уже? Пять тысяч лет - не человеческий век.
Как потянуло теплом между ею и Улку, так и холодом подернулось. Догадывалась она, что юноша грезит о чужих землях, дальних путях, о магических тайнах, о знаниях. Не вернется он в Рашемен. Не в Рашемене его сердце. Значит, пути у них в разные стороны лежат...
- Старец хочет помочь нам отыскать и отобрать у Хелы - жезл либо жемчужину, все едино. О другом нам сейчас думать не след. И ты, Улку, не вовремя решил чужие сказки слушать. Нам идти надобно, потом будешь храмы воздвигать. Дары старца мы примем с благодарностью, что бы он ни говорил. Благодарность не порок. И в путь. Не о чем тут спорить.
...Иль хочешь его сменить - здесь, на дне озера? - тихо спросила она Улку. Кто-то будет должен... всегда. - Дракона удерживать?