И вот тут Кёдзи почувствовал, что он действительно устал. Устал не от превратностей бегства или боя, но от бессмысленного и нелепого человеческого тщеславия, превосходящего всякое благоразумие, здравый смысл, ответственность и даже чувство самосохранения. Ставящего под удар всё... просто всё. Он же знал, что правителям надо потакать и не противоречить. Вот поэтому правители так часто умирают...
Нет, он сам совершил ошибку, это было непростительно. Знал, что все должно быть сказано и сделано в нужный момент и в нужном месте. Но поторопился, потому что просто не видел другого решения. Сейчас молодой человек упрется и поступит наоборот, из одного желания показать, кто здесь господин, а кто слуга.
Кёдзи уже привычным движением сложился пополам, приник лбом к циновке.
- Мне нет прощения, мой господин. Я не должен был говорить с Вами в таком непозволительно дерзком тоне. Я ни минуты не подвергаю сомнению Ваше право повелевать. Я забылся. Я готов умереть или удалиться в изгнание, как Вы решите.
Он оставался в той же позе, демонстрирующей полную покорность. Пусть бы это поскорей кончилось, так или иначе.