Просмотр сообщения в игре «Девять»

Джек Лавелл kharzeh
05.04.2015 20:41
— Давай же... Эй... Джек, чего встал?
Секунда — и едва слышимый шёпот сменился резким разочарованным хлопком ладони о колено. Джек заметил метнувшуюся за тенью кустов серую спину хищника и лишь после этого понял, что до сих пор не выпустил стрелу.
— Ну ты, рыжий, и даёшь! Явно не твой день, — Итан смотрел на него со слегка насмешливым недовольством, подтягивая колчан. — Не выспался, а? Или замечтался о ком?
Лавелл отрицательно помотал головой. Голос — ещё более тихий, чем тот, что принадлежал Итану во время выслеживания добычи, — от этого, впрочем, не исчез.
— Устал немного, — коротко вздохнул Джек, понимая, что ответить любопытному охотнику всё же придётся. — Наверное, скоро отправлюсь дальше.
— Опять?! Ты же всего с неделю назад у нас остановился! Эх, молодёжь...
На самом деле, молодому путешественнику и впрямь нравилось это поселение. Спать под открытым небом, по утрам подниматься под пение птиц, а вечерами — петь уже самостоятельно, вместе с другими охониками, — всё это пришлось ему более чем по вкусу. Но теперь, когда этот неясный голос...
Возможно, Джек просто привык избавляться от любых неприятностей путём перемены мест.
— Вот что я скажу, — вновь подал голос Итан, бросая взгляд на удаляющегося в раздумии юношу, — ветер у тебя в голове вместо мозгов, рыжий.
Неожиданно — даже для самого себя — Лавелл вздрогнул.

Таверны всегда отличал шумный рой человеческих голосов и повышенное содержание в помещении не слишком трезвых физиономий. Однако, по иронии судьбы, именно там предпочитающий тишину Джек чаще всего находил себе кормившую его работу.
— ..ну я ему и говорю: тащи свою задницу в Крельнус, Гарри! Погибли твои детишки, это и ежу понятно, чего уж там о жрецах гововорить. Но хоть покоя там для душ их попросишь, или ещё чего... Жрецы эти, они ж, понимаешь, всё-ё-ё могут!
Обычно Лавелл не имел никакого желания прислушиваться к пьяной болтовне, но сегодня, напротив, силился заглушить собственное нарастающее сумасшествие какими угодно звуками. И почему-то именно на словах пьянчуги с растрёпанной бородой и недвусмысленно покрасневшими глазами голос в голове совсем немного стих: ровно настолько, чтобы Джек сумел различить чужую речь.
— Простите, — немного неуверенно окликнул юный приключенец сидящего за соседним столом оратора, — я не ослышался: на всё способные жрецы? В Крельнусе?
— Да ты, видно, из какого-то другого мира, малец, раз слыхом не слыхивал о Дне Силы! — Сперва пьяница расхохотался, а потом вдруг посерьёзнел и обратил к Джеку на удивление трезвый взгляд тёмных глаз. — Храм Неба в столице. Совет жрецов, карающих и милующих, способных как проклянуть, так и... излечить, — последнее слово собеседник особенно подчеркнул. — На всё воля Девяти.
Лавелл нахмурился, а его собеседник вернулся в состояние не вполне адекватного веселья так же быстро, как вышел из него минуту назад. Некоторое время Джек продолжал сидеть за столом, буравя взглядом его деревянную поверхность, а потом вдруг резко поднялся с места, набросил на плечо рюкзак и зашагал в сторону выхода, спокойно перешагивая через пьяные тела. Голос в голове скользнул и осыпался лёгким бризом, позволив юноше услышать прощальные слова бородатого выпивохи:
— Ну, сынок, попутного тебе ветра!

Карту с подробными объяснениями того, как скорейшим образом можно добраться до столицы, получить было нетрудно. Нетрудно было и шагать сутки напролёт с крайне редкими остановками: Джеку не привыкать, последние годы он только и делал, что переходил от места к месту. Даже засыпать на жёстких ветвях деревьев, чтобы не оказаться застанным врасплох ночными хищниками, в конце концов оказалось не самым сложным занятием.
Что было по-настоящему трудно, так это претерпевать сводящие с ума вихри в собственной голове. Иной раз это было лишь лёгкое шепчущее дуновение ветра, но иногда оно обращалось в полноценный тайфун, всем своим существом обрушивающийся на сознание. Одним утром, просыпаясь, Джек со счастливым выдохом обнаруживал себя там же, где заснул вечером, а другим — за мили от места остановки. Временами он забывал о карте и просто шёл, не различая пути, непроизвольно доверяясь той дороге, которой вёл его дурманящий бриз. И так каждый день, каждый час, каждую минуту: ветер, кружащий, подхватывающий, сумасшедший, не давал своей жертве покоя.
В последние дни путешествия, едва почувствовав шелест травы, кустов или ветвей, Джек невольно хватался за лук.
А потом ветер успокаивал его дыхание.

Ветер — внутренний ветер — успокаивал его дыхание и тогда, когда Джек ступал по залу Облачного Холла. По крайней мере, именно так казалось Лавеллу. Всё вокруг вопило о непривычности, неправильности и проявлялось в слегка скованных движениях и глубокой внутренней тяжести: слишком много людей, слишком мало воздуха, совершенное отсутствие неба над головой — только жутковатая облачная завеса, — а окон и вовсе нет...
Но лёгкий, свободный ветер-шёпот внутри помогал — лишь этот единственный раз, — и Джек был ему благодарен.
Тысячи взглядов вокруг были обращены к жрецам: те же стояли неподвижно, холодно и спокойно, являя собой лишь пророков, лишь проводников воли Девяти, а не людей, коими их считали когда-то. Лавелл почувствовал, как по спине пробежала дрожь. Держа путь в столицу, он отчего-то совсем забыл подготовить речь. А ведь предстояло ещё и пробиться к жрецам, заставить их услышать себя, зазвучать настолько убедительно, насколько это вообще возможно.
Джек ещё раз огляделся и, как следует натянув скрывающий рыжую шевелюру капюшон, направился в самую гущу толпы.
Прошествовавший мимо него гигант расталкивал народ с очевидной целью поскорее добраться до жрецов. Лавелл успел подхватить за плечи пожилую женщину, случайно попавшую под удар: вероятно, после падения та уже не смогла бы подняться на ноги. Если задуматься, сколько жертв вообще оставляли после себя подобные события? Стремление восславить Девятерых оборачивалось смертью и разрушением. А могло ли быть иначе?
Джек предпочёл дождаться собственной очереди и быстрым движением сбросил капюшон. Привыкший говорить тихо, он всё же успел собраться с силами, и голос юноши зазвучал наперекор ветру в его голове: спокойно, уверенно и — совсем немного — печально:
— Я один из многих сумасшедших, что пришли сюда умолять об исцелении. Голос, что завладел моим разумом, не произносит слов: он общается со мной одним своим существом, напоминающим дуновение ветра. Иногда спокойный и тёплый, иногда — хладный в своей ярости, он не оставляет меня ни на мгновение. Я много путешествовал, пытаясь бежать, но всё тщетно. Прошло лишь три дня, однако я не чувствую, будто он собирается остановиться. И потому обычный сумасшедший среди множества других сумасшедших теперь здесь, о жрецы. Я прошу вашей помощи. Я прошу свободы для ветра в моём сознании.
Вещает, дождавшись своей очереди.