Съеельсвардсен тем временем пытался приглядеться к барду. Хорошая девочка, даром что в такой дыре прозябает. Нет бы нормальным трудом занялась: по дому убираться, на кухне еду спиногрызам готовить, а вот не по нраву ей женская доля, приключения подавай, сказки да истории. Ну-кось, мы-то историй знаем - тьму, хоть одарим парочкой девчушку.
- Ты, милая, кто будешь? - подковылял старик к ней. - Звать тебя как?
И ведь все еще не понятно, кто такая - девка мужикастая али вьюноша женоподобный... И под рубаху-то заглядывать неприлично, и даже коли заглянешь - чего поймешь-то? Помнится, познакомился так с одним парнем в молодости. Ух, высоченный, руки - что у иного ноги, плечи - коромысло ýже будет, и голос - ух, голосище, одним криком чугунный котел пополам перешибал. И охотились на гоблинов вместе года два, а потом как-то прямо в бою один гоблин штанину у евойных портков копьем подцепил, да и свалилась деталь гардероба. Тут мне во всей красе и предстали органы для мужчины несвойственные - чужеродные, значится. Я от изумления слова заклинания перепутал и заместо спонтанного субатомного коллапсатора прочел что-то, что из памяти тут же вылетело, и вызвал трех красных драконов. Гоблины тут же разбежались, да и сами мы ноги едва-едва унесли. И даже из галантности (али из страха, что придавит) у девы благодарности за спасение требовать не стал, молодым был, да о душе не забывал!
- Не забывал я о душе, не то что вы, нынешнее колено! - погрозил волшебник барду и всем остальным, голосу громкости добавив. - Так кто ты будешь, милая?