Ужас Аркхэма | Партия

Среднего роста девушка с тёмными вьющимися волосами до лопаток. Карие глаза смотрят серьёзно и открыто. Лилиан не поддалась смелой моде на короткие стрижки: она любит свои волосы, поскольку это единственное богатство, которым она может похвастаться. Девушка двигается легко и проворно, она с детства привыкла к тому, что за день нужно успеть провернуть очень много дел, если хочешь, чтобы вечером тебя оставили в покое. Из-за скудного питания она худая и бледная, с маленькой грудью, что, впрочем, полностью отвечает стандартам красоты её времени.

"Чистота - роскошь бедняков" - это про неё. Лилиан аккуратно ухаживает за своей одеждой, что, к сожалению, не защищает её от изнашивания. И оно заметно. В Аркхэм девушка приезжает в простом синем платье с заниженной талией, чёрном кардигане и тёмно-синей шляпке-клош с жёлтой лентой. На ногах - чёрные потёртые туфельки в стиле Мэри Джейн на невысоком каблуке. Чёрная кожаная сумочка тоже несколько потрёпана и явно видала лучшие времена. Из багажа у девушки только клетчатый саквояж средних размеров и дамскй зонтик с длинной ручкой. Украшений нет и не предвидится, за исключением серебряного крестика на верёвочке и простенькой нитки речного жемчуга, подаренной матерью на шестнадцатилетие. Лилиан надела её по случаю путешествия, обычно жемчуг хранится в лакированной деревянной шкатулке.

Добрая, отзывчивая Лилиан всегда готова помочь тому, кто попал в беду - ценой собственного удобства, времени, душевного комфорта. Она довольно стеснительная и скромная: сказывается пуританское воспитание. Однако никогда не осуждает других за "неправильное" поведение, как это свойственно радикалистам от религии. Лилиан считает, что ей недостаёт твёрдости - но это проявляется скорее в неумении сказать нет. Когда нужно, Лилиан умеет взять волю в кулак и добиться своего, хоть и не любой ценой. Она весьма любопытна и мечтает познать окружающий мир, не боится нового.

Первый крик Лилиан Гилморт раздался 18 ноября 1904 года на ферме в окрестностях Ратлэнда, штат Вермонт. Она была пятым ребёнком в семье и третьим выжившим. Впоследствии у неё появилось ещё три брата и сестра. Чем больше рабочих рук - тем лучше, считал её отец Гарри Гилморт. Дети с ранних лет приставлялись хозяйству. Самыми счастливыми часами для девочки были вечерние, когда она могла залезть с книгой и масляным светильником под крышу сарая, где её никто не трогал. Если остаться у себя в мансарде, тебе обязательно найдут какое-нибудь полезное дело. А вышивать Лилиан ненавидела, считая рукоделье пустой тратой времени. В отличие от родителей, она с детства не видела себя примерной женой и хозяйкой, а от мысли о запланированном браке с лопоухим сыном соседей брала такая тоска, что хоть в пруду на заднем дворе топись. Она мечтала путешествовать, стать то лётчицей, то актрисой, то разведчицей. Отцу о карьере артистки можно было даже не заикаться: прибил бы на месте. Потом началась война, и Лилиан бредила фронтовой романтикой. Призывы к молодым женщинам пойти в сёстры милосердия, спасать жизни раненым солдатам не оставили её равнодушной. Даже когда война закончилась, девочка была твёрдо уверена, что хочет быть врачом. Разумеется, отец слышать ничего такого не хотел. Место женщины - в доме, при муже. Её предназначение - содержать дом и рожать детей. В общем, в шестнадцать, через месяц после своего дня рождения, Лилиан сбежала. С того дня она никогда не видела родителей, ограничившись стандартной открыткой на Рождество как знак для матери, что непутёвая дочь до сих пор жива. Открыткой без обратного адреса: Лилиан опасалась, что с отца станется приехать и "выбить из стервы всю дурь".

Первым пунктом назначения для неё становится Бостон. Ехать далеко девушка боялась, выбрав город, бывший на слуху. Да и не было у неё денег добираться до Нью-Йорка. В Бостоне она устраивается на курсы медсестёр при местной больнице и впервые сталкивается с суровой реальностью. Выносить судна и ассистировать при вскрытии гнойных ран оказалось вовсе не так романтично, как представлялось, обслуживать приходилось далеко не молодых улыбчивых солдат, а кого придётся. В общежитии набивали по шесть человек в комнату, своей можно было считать только койку и то условно. Мизерного жалованья хватало, лишь чтобы не протянуть ноги от голода. Однако Лилиан стойко выдерживает многочисленные удары судьбы. Она отчётливо сознаёт, что пути обратно нет: домой паршивую овцу не ждут, а идти ей больше некуда. Только вперёд. Блеск врачебной карьеры несколько померк, но всё ещё сияет у горизонта.

Отмучившись на курсах и получив заветное удостоверение, Лилиан переезжает в пригород. Экономический кризис в Бостоне ещё не привёл промышленность к упадку, и девушке, привыкшей к прозрачному воздуху и деревенской жизни, было сложно прижиться в шумном грязном городе. Там прошли, пожалуй, самые счастливые годы её короткой жизни. Лилиан работает в маленьком окружном госпитале, но поскольку она уже полноценная медсестра, а не стажёр, к ней относятся совершенно иначе. Она внимательно наблюдает, как врачи ведут пациентов, какие назначения выписывают, какие последствия вызывают их действия, выпрашивает книги по медицине для подготовки к экзаменам, не оставляя надежды поступить в университет. Какой именно, девушка пока представляет смутно. Она лишь знает, что для учёбы нужны деньги, которых у неё по-прежнему мало. Приходится снимать одну из мебелированных комнат у хозяйки, не особо приятной пожилой женщины, и делить квартиру с тремя другими девушками. По крайней мере, никто не смеет водить туда ухажёров, зная, что старая карга ревностно поддерживает облико морале "своих девочек". За Лилиан, превратившейся из гадкого подростка в симпатичного лебедя, пытаются приударить то сын лавочника, то клерк, то отпускной матрос, то какой-то вдовец - и она всем отказывает после нескольких свиданий, понимая, что всё не то. Им нужна примерная жена, а не Лилиан, давно заражённая пагубными идеями феминизма и эмансипэ.

Довольно быстро она начинает разбираться в медцине получше иных практикующих врачей, к ней прибходят за консультацией сначала соседки, потом окрестные жители, привлечённые сарафанным радио. Лилиан не берёт за советы денег, к тому же она прекрасно понимает, где можно обойтись микстурой из аптеки, а где необходимо срочно бежать в больницу и сдаваться "настоящим" эскулапам. Она может посмотреть назначение и сказать, где выписали лишнее, а может посоветовать что-то от себя. И всё идёт прекрасно до того момента, пока в её комнатку в слезах не приходит девушка, которая понесла от своего поклонника, страстно умоляя "сделать что-нибудь, чтобы его не было". "Его" - это ребёнка. Тогда ещё далеко не все могли свободно обратиться за помощью в столь деликатном вопросе в Лигу контроля за рождаемостью. И Лилиан после долгих уговоров, сопровождаемых тяжёлым моральным выбором, соглашается помочь. Она слишком хорошо понимает, что ждёт эту девушку, которой тоже некуда идти, и этого младенца, который не нужен никому, в ближайшем будущем.

Сарафанное радио работает. В комнатку на Спрингфилд роад приходят снова и снова. Сделать выбор становится проще и проще. Лилан честно предупреждает каждую о последствиях - однако кого это когда останавливало? Каждая надеется, что пронесёт. Одну не пронесло. Юная Маргарет, восемнадцати лет, скончалась от стремительно развившегося кровотечения. Её даже не успели довезти до больницы... Это становится тяжёлым ударом для Лилиан. Никто её не обвиняет, никто даже не знает, к кому обращалась погибшая - а кто догадывается, те молчат, понимая, что это таки могло случиться с каждой. Но Лилиан больше не может жить в месте, где всё напоминает об убийстве, совершённом её собственными руками. Она собирает вещи, которых совсем немного, садится в поезд и едет туда, не зная куда. В Аркхэме она сходит лишь потому, что ей приглянулось название города. Кажется, в нём можно начать новую жизнь...

Лилиан хорошо разбирается в медицине. Умеет готовить, шить, играть на фортепиано, немного рисовать акварелью, знает правила этикета (всему этому выучилась от матери, мечтавшей вырастить из дочери достойную жену). Жизнь на ферме научила её разбираться во всяких сельскохозяйственных вещах вроде когда лучше сажать кукурузу, а когда - сладкий картофель. При необходимости Лилиан и корову подоит, и роды у неё примет, и курице голову свернёт. Умеет плавать и сносно стрелять из ружья. Отец учил этому всех детей независимо от пола. В самостоятельной жизни научилась жёстко экономить на всём.

Женская сумка: удостоверение личности, сертификат о прохождении сестринских курсов, билет на поезд, носовой платок, пудра, помада, кошелёк, спички, карандаш. Маленькая икона Богоматери. Простые карманные часы.

Саквояж: два платья, одно из которых с натяжкой можно назвать вечерним, две юбки, несколько блузок, чёрные атласные туфельки, сапоги, пальто, чулки, нижнее бельё. Анатомический атлас. Конспекты по медицине. Скальпель. Швейный набор. Пишущие принадлежности, бумага для письма. Лупа. Щипцы для завивки, маникюрный набор, ленты для волос, мыло, шампунь, расчёска, зубная щётка, порошок. Шкатулка.

Карл на первый взгляд кажется симпатичным. У него правильные и приятные черты лица, аккуратно подстриженные светло-рыжие волосы и доброжелательная улыбка. Он пытался отрастить усы как у Эркюля Пуаро, но они неопрятно рыжели от табачного дыма, и Карл оставил эту затею. Он среднего роста и от природы худощав - даже ленивая и сытая жизнь не заставила его набрать лишний вес. Его глаза неприятного белесого светло-серого цвета с темным ободком, Карл обычно держит их полуприкрытыми или смотрит в пол. В привычных или заранее продуманных и отрепетированных ситуациях он ведет себя сдержанно и с достоинством, умеренно жестикулируя при речи. В неожиданных ситуациях его давно никто не наблюдал.
Одежда на Карле свидетельствует о достатке и хорошем вкусе его портного. Элегантный костюм-тройка из дорогого твида, шелковая рубашка, красивые лаковые туфли на тонкой подошве, шляпа с узкими полями. Несмотря на аккуратный и выглаженный вид, этот наряд привычен Карлу и достаточно удобен - по крайней мере, пока не нужно бегать. А бегать Карлу никогда не было нужно.

Карл явно не тот человек, которого вы бы хотели видеть в друзьях. Впрочем, это взаимно. Вряд ли он хотел бы видеть вас в друзьях, кем бы вы ни были. При этом обозвать его замкнутым или нелюдимым было бы не совсем корректно. А если бы мы сделали это при его семье или при знакомых из клуба, те бы посмотрели на нас с недоумением. Карл, конечно, не душа компании, но и не изгой. Он обычный парень, про которого лишний раз и не вспомнишь. Если бы мы спросили пустоголовую Ингред, с которой он развлекался вскоре после окончания университета, она бы... ну, во-первых, расплакалась. Но потом бы тоже удивилась. Если бы мы хотели оставить аккуратный и незаметный образ Карла нетронутым, нам ни за что не стоило бы спрашивать Линду, его первую любовницу, которая не доехала до своей родной Пеории. О чем это я? Потом, быть может, еще расскажу.
Итак, если вы не пытаетесь узнать Карла поближе, то ваши отношения сложатся отлично. Он вежливый и легкий человек, начитанный и с неплохим чувством юмора. Почему же рядом с ним не задерживаются друзья, а те любовницы, у которых больше двух извилин между ушей, не особо сожалеют, когда он исчезает за горизонтом? Пообщайтесь с Карлом побольше, и вы постепенно станете замечать, что с ним что-то не так. Поначалу вы не сможете описать это словами. А потом, наверное, просто перестанете с ним общаться без особых на то причин. Неприятно, когда в разговоре все время проскакивает какая-то фальшь, и вы чувствуете себя как будто в плохой театральной постановке.
Беспокойство, которое никто не заметил, стало проявляться в Карле с того момента, как он прочел тот роман Агаты Кристи. То ли что-то в главном герое затронуло запылившиеся и ненастроенные струны души Карла, то ли первые возрастные проблемы со здоровьем напомнили ему, что жизнь не вечна, а бухгалтерские книги это сомнительное наследие для столь талантливого и умного человека. Он знал, что рискует, осознавая непредсказуемость своего поведения в непривычных ситуациях. Но все равно поехал.
Никто не знает, что творится за этими мертвенно-белыми глазами Карла Виннингена. Лучше и вам не знать.

История Карла, которую мог бы рассказать любой его знакомый, весьма проста. Карл родился в богатой семье из Бостона, которая стала еще богаче после войны, и никогда не знал потерь или опасностей. Его детство прошло в особняке родителей, молодость - в престижном университете, где он получил финансовое образование, а взрослая жизнь неспешно тянулась под началом отца в его фирме. От одного из средних сыновей в большой семье не требовали инициативы, и на него не возлагали ответственности. Разве что, начинали подыскивать ему выгодную партию, но Карла это не особо беспокоило. Это бы не сильно изменило его распорядок дня.
Роль послушного сообразительного исполнителя приказов полностью устраивала Карла. Чтобы лучше вписываться в общество, он завел несколько удобных, ни к чему не обязывающих и не мешающих работе хобби. Когда-то его учили ездить верхом, но с лошадями надо было общаться. Когда-то он пробовал водить автомобиль, но для этого требовалось слишком много ответственности. Спорт... Ну право же. Карл предпочитал менее трудоемкие занятия. Он выписывал журналы по точным наукам и вел неспешную переписку со своими университетскими профессорами математики и логики. Он и сам получал интересные результаты, но возиться с их оформлением, да еще и общаться с редакцией было не для него.
А по субботам Карл посещал клуб любителей детективов, где собирались люди того же социального статуса. Любовь к этому жанру у него появилась еще в институте, к окончанию которого Эдгар Аллан По, Эмиль Габорио, Артур Конан-Дойл и Уилки Коллинз стали для молодого математика новыми богами. В клубе он также стал большим поклонником молодой Агаты Кристи, когда один из клубных бездельников привез из Лондона экземпляр первого издания "Загадочного происшествия в Стайлзе". А также в клубе он стал заядлым курильщиком.
Если бы у Карла были друзья, они могли бы рассказать больше. Например, о том, что в детстве он резал мышей и лягушек, чтобы посмотреть, что у них внутри. Он бы и кошку разрезал, но труп было бы сложнее спрятать. К тому же, резать живую кошку было громко и опасно для рук, а усыпленную - не так уж интересно. Карл отрывал лапки жукам и крылышки мухам, а также подсыпал крысиный яд в чай служанок. При этом он не хихикал со злорадством, не убегал в панике и не переживал, если служанка потом не появлялась на работе. Он просто наблюдал. Если бы у Карла были друзья, они бы рассказали, что у него было несколько любовниц. Еще на первом курсе он спутался с аспиранткой профессора с другого факультета, которая понесла и вынуждена была уехать к родителям на другой конец страны. Потом была Аннабель, про которую он не помнил ничего, кроме имени и рыжих волос, а потом красавица Ингред... Романы заканчивались сухо и по-деловому - с его стороны. Друзья Карла могли бы рассказать, как он в первый раз напился до потери памяти. Кажется, он вопил в баре, обзывая всех вокруг идиотами, и получил в челюсть. После этого он научился пить, держа язык за зубами. Многое могли бы рассказать друзья Карла. Но друзей у него не было.

Наверное, первый поворот в жизни Карла случился на тридцать четвертом году, когда скончалась его двоюродная тетя. Она не была больна и не находилась в преклонном возрасте, но соседка обнаружила ее подпорченное и подъеденное пятью котами тело в закрытой на все защелки и замки квартире на верхнем этаже дома. За семейным ужином Виннингенов эта история была воспринята больше как курьез, чем как трагедия. Старую деву Фелицию Виннинген считали белой вороной за ее заигрывания с оккультизмом, астрологией и прочими подобными штучками, поэтому ехать в какой-то там Аркхэм и разбираться с жалким наследством (в самом деле, копеечным в сравнении с состоянием семьи) вызываться никто не спешил. При этом никто не удивился тому, что поехать туда захотел Карл - разве что, прозвучала пара шуток о горе-детективе.

Математика - от арифметики и базовой логики до вершин логических абстракций математического анализа. Карл хорошо разбирается в бухгалтерском деле и финансовых потоках, в том числе не вполне легальной их части. Большие фирмы не становятся большими, если все их финансовые реки текут по поверхности.

Считает себя талантливым детективом, начитавшись книг. "А мистер Лекок в такой ситуации заглянул бы под кровать."

Актерские способности. Если ситуация и варианты развития диалога заранее спланированы, может вполне убедительно изобразить любые эмоции.

Отсутствие брезгливости. Сложности у Карла возникают только при общении с людьми. Если нужно покопаться в трупе или куче слизи, он это сделает без отвращения. Конечно, если будут присутствовать другие люди, он изобразит весь спектр эмоций и физиологических эксцессов.

Одежда: костюм-тройка из дорогого твида, шелковая рубашка, красивые лаковые туфли на тонкой подошве, шляпа с узкими полями, тонкий шелковый галстук, белье.
Одежда (в чемодане): две смены белья, две шелковых рубашки, галстук.

Украшения: золотые карманные часы с гравировкой "Карлу Виннингену за 10 лет работы в Winningen&Winningen", золотой зажим для галстука, золотые запонки с гравировкой "W".

Кожаный чемодан, три блокнота, две ручки, карандаш, перочинный нож, три пачки сигарет Marlboro, удостоверение личности, 150$ наличными.

Карл почти не путешествовал, поэтому вполне мог забыть какие-то нужные вещи. Он просто не привык задумываться, что их может не оказаться под рукой.