Черви, впередЪ! | Партия

Мне девять лет. Наверное. Роста во мне немного. Сил и жизни тоже. Но ноги крепкие, землю сухую упрямо дробят шагами. Так посмотришь на меня - из ломаных линий как будто собран весь, из колючих сухих веток склеен наскоро. Да сверху на пугало это с головой-мешковиной, фаршем мыслей набитой, кто-то тряпичных обрывков набросал и связал крепко вокруг членов. Лицо узкое, со скулами острыми да чуть широким носом, жирно грязью обведённым. Щедрая россыпь крапинок на впалых щеках. Или то грязь та же, что нос облепила? Волосы у меня чёрные, жёсткие, клочистыми прядками. Глаза у меня серые, тусклые запыленные стекляшки. Уши плоские, к голове плотно прижатые. Обычный я совсем.

А ещё у меня плащ есть. Настоящий, не поверите! Ярко красный, шлейфом по воздуху за мной ползущий, запахнутый так властно и дерзко, чуть на концах поистрепавшийся, но всё равно красивый. Как-то раз мимо разбитых магазинных витрин проходили, у безголовой пластмассовой тётки это моё чудо на плечах болталось, на ветру пожаром кровавым трепетало, гнило. Стащил с неё, и вот теперь – как герой из тех книжек с картинками. Помню, гонялись за такими страницами разноцветными по пустыне, обгорелыми, правда, но красивыми. В них такие плащи носили храбрые и сильные. Я таким быть хочу.

И меч у меня тоже есть, да. Кусок железа, блестящий, острый, с зазубринами, приятно тяжёлый. Моё оружие, всегда со мной, на кожаных ремешках висит у левого бедра.

Во мне, наверное, есть смелость. Всё вокруг неё вертится у меня. Младших хочу защищать от злых взрослых, от хищных бурых собак, от песчаных бурь, выедающих глаза. Хочу помогать и оберегать, пока могу, пока сила ещё в груди теплится. Гордый я, говорят, потому и глупый, что вообще в путь отправился да младших за собой потянул. Мол, загубишь и их, и себя. Не псы нагонят, так голод и жажда. Скрысились они все давно, друг друга пожрали - те, что осуждали. Остались бы мы там - и нас бы тоже за милую душу. Правильно им не поверил. И никому больше не поверю, кто встанет на пути. Ни единому слову. Плотнее только плащ запахну, сестру с братом под ним укрою от беды, в ответе ведь за них. Не знаю, перед кем. Перед собой, наверное, только. Одни мы. Лента разбитой дороги впереди разматывается - надо идти, пока она есть. А закончится ли? Приведёт ли к Эдему? Своим говорю, что да, приведёт, что жить лучше станем, что идти не надо будет уже никуда. Верю ли сам? Да, наверное. Как будто игра такая в поиск сокровищ. Только карту потеряли.

Глупый я, говорят. Но свободный.

Немногое умею. Идти без устали долго могу. Мозоли об асфальт сточились, пятки точно деревянными стали. Посплю если хорошо в безопасном каком-нибудь месте, так вообще потом и ночью топать могу. Но чаще не сплю - сны младших сторожу. Чутко пустыню вокруг слышу. Без воды сносно могу обойтись, лучше своих напою. Опасность если вдруг случится - младших в охапку и бежать. Бегаю вообще быстро. Если в угол зажмут - защищать их до последнего буду. Пока не думал, смогу ли умереть за них. Нет, должен жить. Не случится такого.

Девчушка пятилетняя, росточком маленькая, как и положено, с пухлыми складочками на ручках и ножках. Крепенькая, шустренькая, что тоже закономерно, не дохлячка вовсе. Волосы тонкие, русые, длинные, почти до попки, свалялись теперь без маминых заботливых рук. Да и сама вся чумазая, как оба брата.

Личико круглое, чистое – без родинок всяких (это если отмыть). Мама говорила, что за каждый грех человек получает родинку в напоминание. Так откуда же им взяться у человека пяти лет? Хотя, есть одна… у локтя на левой руке. И другая – на правом боку… Почему появились – не помнит.

Глазки-вишни круглые, тёмно-карие, блестящие и внимательные до ужаса. И ротик тоже круглый. Обкусанный весь, облизанный сотни раз (привычка дурная), обветрившийся. Умеет рожи корчить – сводить глаза к переносице и губками по-всякому делать. Очень Малому это нравится.


Ручки-ножки и загривок покрыты пушком тоненьким, золотистым. Всё через этот пушок и глаза-вишенки, через ушки-ракушки и маленький нос она чувствует, всё понимает – по-своему, по-пятилетнему. А в рот уже ничего не тянет, не маленькая.

Носит кофту вязанную, брючки, подвязанные поясом. Всё это ей великовато, приходится то и дело закатывать рукава и подтягивать штанишки. Бутсы только впору.

Что нужно для счастья человеку пяти лет?

Ему, а точнее ей, нужно много играть, вкусно кушать и задавать всяческие вопросы. А ещё человеку пяти лет желательно, чтобы его не отвлекали по пустякам вроде мытья посуды и прочих глупостей. Но человек пяти лет на свою голову был хорошо воспитан, поэтому в нём теперь при каждом удобном случае чувство долга борется со свободолюбивой натурой.

Человек любит делать всё сам. Не предлагайте ему свою помощь, пока он этого не попросит.

Человек терпеть не может несправедливости. От этого скорее заплачет, чем от боли.
Человек любит всё живое. Если человек увидит и поймёт, что чему-то живому плохо, то будет страдать.

Человек любит своих братьев и старается не давать им грустить. Это всё, что Каролина может сделать – развеселить, согреть под одеялом холодной ночью. Защитить не сумеет, нет. Ужасная ведь трусиха.

Она не думает о будущем, ведь не всё ещё решено, не всё изведано в настоящем.

Читать умеет потихоньку, только надоедает ей это быстро, поэтому любит больше слушать, как кто-нибудь читает.

Рисовать умеет и любит, получается очень красиво. Так ей самой кажется.

Готовить может только бутерброды и песочные куличики. Вторые получаются гораздо красивее.

Веселить умеет всех вокруг, дурачиться по-доброму.

Терпеть может, когда больно, когда устала. Слёзы из глаз потекут, но хныкать, как маленькая, не станет.

С Малым нянчиться умеет, ну и так, по мелочи: шнурки завязать, пуговки застегнуть – всё, что мальчишки делать не любят.

Я чуть младше своего брата. У меня светлые волосы, чуть припорошенные пеплом. Брат говорит, что у меня синие глаза, но сама я их никогда не видела. Но брат говорил честно-честно! Значит, мои глаза синие как небо. Лицо мое в грязи измазано. Наверное, за это меня будут ругать, но пока поблизости нет взрослых можно не умываться. Так брат говорит. Правда, глупо это. Надоедает эта его мальчишеская игра. Совсем скучно бегать в грязном платьице по скучным серым сломанным домам. Это сначала весело было. Сокровища? Дверь в тайный мир? Их мы так и не нашли, хоть что-то и подсказывало нам, что мы совсем близко. А потому настало время идти домой.

Я люблю играть. В этом мире огромноее количество игр и я хочу попробовать все. Ведь играть так весело! Забыть обо всем готова я, стоит только увидеть мне новое себе развлечение! В игры свои я люблю приглашать друзей. Но друзей у меня мало - только брат. А ему, почему-то не нравится то, что нравится мне. Вот и приходится с ним везде ходить. Чуть что, так он выбирает что-то для себя, а меня и не спрашивает, чем заняться! С ним весело. Куда веселее, чем одной.

Умею не так много. Я ведь еще маленькая. Могу куличики из песка готовить. Но они никому не нравятся. Мне тоже. Зато их весело лепить.
Зато кое-что полезное могу сделать. Брат совсем о себе не заботится. Игры у него весьма опасны. Когда коленку поцарапает, когда локоть разобьет. Я и приноровилась ему раны его боевые лечить. Сама даже могу теперь сделать мазь для лечения царапин! Я как настоящий доктор!