OldWoD: "Суть Лицемерия" | Партия

Вся проблема в том, что он тебе еще нужен

Чтобы стать легендой, герой должен умереть

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Брюнет, среднего роста и достаточно крепкого телосложения. Не спортсмен, но следил за красотой своего тела. Лицо приятное, мужественное. черные брови, карие глаза, прямой нос и волевой подбородок. Он был в почете у женщин.
Но это было ранее...

Сейчас у Эдуарда зеленовато-серая кожа, обыкновенно довольно влажная. Голова абсолютно лысая. На лбу выпятились бугры, от чего тот кажется еще более массивным. Скулы впали, поэтому серые глаза кажутся огромными. Нос большой и расплывшийся. Верхняя губа широкая, а нижняя довольно узка. Передние видоизменившиеся резцы весьма заметны. Уши небольшие, но острые.
Тело тоже пережило страшное ломающее изменение. Оно стало весьма худым и изнеможенным. Позвоночник искривлен, так что обычно Эд ходит сгорбившись. Кожа и плоть на теле местами почернела, покрывшись на краях твердыми пузырями. На ногах не хватает мизинцев и безымянных пальцев.

Родился Эдуард в Хасселте, Лимбург, провинция Бельгии.
Семья корнями из Нидерланд, но вот уже в третьем поколении живет в Бельгии. Судя по рассказам прародителей оказались они насильственно во времена Первой Мировой. С тех пор семья ван Рейсдал худо бедно живет в Хасселте. Отец Эдуарда был мелким предпринимателем и держал свое маленькое дело по изготовлению авторской мебели. Мать - преподаватель колледжа по лингвистике.
Собственно вырос Эдуард в Хасселте и там же закончил школу. Однако свою судьбу он хотел связать с театром, благо потенциал был. Поэтому с помощью родителей он уехал в Брюссель и поступил в Брюссельский свободный университет, на факультет философии и искусств, где проучился 4 года.
Во время обучения сменил несколько профессий, но все они были только разве что приработком: курьер, продавец-консультант... Самое долгое и стабильное место работы было гидом-переводчиком, благо свободное знание трех языков помогало.
В последний год своего обучения, Эдуард наконец смог пройти кастинг в труппу театра "Монетного двора". Так он получил свою первую роль, а попутно исполнение мечты и выход в свет. Эдуард был весьма талантливым и одаренным исполнителем и быстро добился повышения из "массовки" в "роли второго плана".
Вот уже около пяти лет он работал актером театра. Примерно раза три в год навещал своих родителей и помогал им материально. Женился на одной из своих почитательниц своего искусства.
Сильвия Роуз была преуспевающим юристом по образованию, человеком весьма логичным, рациональным и расчетливым. Но ценила искусство и считала что посещать театры это хороший тон. Так на премьере Шекспировского "Сна в Летнюю Ночь" она влюбилась в молодого импульсивного актера, исполнявшего роль Пака.
Ну да не суть. Через два года их совместных отношений, Сильвия и Эдуард поженились и купили квартирку недалеко от делового центра Брюсселя. Детей завести не удалось, хотя попытки и продолжались примерно два года. Врачи разводили руками и просто говорили: "Не судьба".
В остальном все было хорошо. В Брюсселе начинался театральный бум. Зрителей было много, гонорары стабильные. Роли Эдуарда были пускай и не первые, но дьявольски очаровательного главного злодея ему доверяли. Поговаривали, что фавор театра должен уже скоро уйти в тираж, а его место займет Эд ван Рейсдал. Однако и этому: "Не судьба".
В театре неожиданно появляется молодой, обаятельный, привлекательный молодой человек Милан Йевенс, который тут же поражает и режиссеров и зрителей своей красотой и игрой. Пожалуй тут жизнь начинает ломаться. Режиссер театра выбрал себе нового фавора. Началась череда эпизодических ролей, а то и массовок - "Кушать подано, сэр".
Первое время Эдуард справляется, однако идут месяцы и он все глубже смотрит в бутылку.
Дело осложняется тем, что жена начинает все чаще говорить, что не может забеременеть. Кажется у нее появился любовник. Учащаются ссоры на бытовом уровне. Ссоры из-за денег. Эд больше не чувствует что жена его любит.
В ходе одной из таких ссор, Эдуард скидывает кое-какие свои вещи в чемодан и пьяный уходит из дома. Начинается запой.
Он снимает номер в дешевой гостинице. Третий день не выходит на работу и не отвечает на звонки. Признаться он просто пьет и пьет... потом блюет, моется, ест и снова пьет.
Примерно в это время происходит его Становление... Он точно не помнит, но судя по всему он просто пьяный бродил по улочкам Брюсселя проклиная свою судьбу во весь голос.

Не лучшее пробуждение. Ты в клетке полтора на полтора метра, тело ломает от боли, кожа лопается пузырится и слезает, мышцы бурлят и словно пожирают сами себя.
И к тому же Голод... этот странный Голод.
А еще голос. Мерзкий хрипящий и булькающий голос, который говорит что мол все хорошо, что это нормально и станет лучше. Что он спас его... Но лучше не становится. Откуда то из темноты вылетают с десяток крыс со свернутыми шеями. Их тела с мерзким звуком ударяются о прутья клетки. Безумие... Эдуард смыкает зубы на мерзких тушках крыс. Все этот Голод...

Птенец.
Эд до сих пор не знает где находится. Но уже знает что он Носферату. Что его "сир" Носферату. Что они вампиры. Что Сородичей много.
Носферату по имени Хрон обратил Эда, когда тот пьяный бродил по королевскому парку Варанд. Еще пару минут и его нашли бы полицейские или того хуже...
Хрону уже более ста лет. Кажется раньше он жил в Германии... Успел послужить и падению Рейха. После чего вампир перебрался в Бельгию. Здесь он осел вот уже примерно на 50 лет. Как и все Носферату (по словам Хрона, так как сам Эд еще из клетки не вылезал) он уродлив, но главная пожалуй проблема Эда в его голосе. Его поврежденная гортань только и может что хрипеть и булькает при общении. В остальном Хрон просто душка.
Он часами а то и днями рассказывает Эдуарду правду. О жизни и не-жизни. О том как стоит вести себя, чтобы не встретить Окончательную Смерть. О Маскараде, Камарилье, князе, о других Сородичах.
Будь проклят Милан Йеванс, перспективный фавор "Монетного двора", молодой Тореадор.
Как сказал Хрон, Эдуард тоже уже был на примете у Тореадоров, поэтому Эд, должен быть безмерно благодарен сиру, что спас его от этих тщеславных ублюдков.
Он рассказал о судьбе Носфератов, о их проклятии, о их службе. Еще на войне, Хрон только тем и занимался что закрывал дыры Маскарада, когда немцы веселились во всю. Теперь же он был полностью лоялен примогену и князу Брюсселя.
Все это время Эдуард только и питался что крысами, да бродячими собаками, которых ему приводил Хрон. Но долго такая забота продолжаться не могла, и когда сир убедился, что Эд усвоили главные правила и перестал выпивать псов до конца, он открыл наконец клетку.
Следующие этапы обучения птенца заключались в умении охотиться, скрываться, защищаться и проникать туда, куда другие не смогут. Это, считал Хрон, для клана главная задача.

Неонат.
Обучение прошло. Хрон все еще хрипел и бурчал, однаок в общем был доволен птенцом. Тот неплохо показал себя уже в деле.
После чего, Хрон представил свое Дитя князю и сообществу вампиров.
С тех пор прошло несколько лет...

Что Эд сейчас?...
Свои угодья он получил в одном из бедных промышленных районов Брюсселя. Половина предприятий, ранее изготовлявших металлические детали и составляющие для массовых и частных производств, обанкротилось. Многие цеха закрывались. Работа еще идет и каждый день люди из ближайших домов ходят вкалывать за центы, однако большинство зданий заброшено и стали домом только для свар бродячих собак и Эда.
Свое убежище он основал в подвальных помещениях одного литейных цехов. Лабиринт темных коридоров. Все двери на поверхность заперты изнутри, и не открывались уже несколько лет. Выходы на поверхность? Вентиляция. Вентиляционные трубы есть в каждом помещении цеха, имеют несколько выходов и на поверхность, на крышу и даже в примыкающее здание. Второй выход - маленькая решетка стока канализации. Не более двух-трех футов шириной так что здоровый крепкий человек не протиснется, однако Эд приспособился. Выход - в канализацию под городом, откуда можно попасть куда угодно.
Знакомые? Эдуард почти никого не знает. Он огородился даже от Сородичей, лишь изредка поддерживая связь с сиром. Для этого нужно оставить сообщение в одном из нескольких тайных схронов и на следующую ночь Хрон возможно придет... если посчитает нужным.
Старые друзья, семья, жена?... Эдуард ван Рейсдал, актер театра "Монетный Двор", без вести пропал пятнадцать лет назад. Версия полиции - убит в пьяной драке. Дело особо даже не заводили.
Но выбрав себе заточение, Эдуард все равно постоянно тянется к людям. Порой он проклинает и ненавидит и себя и Хрона и всех Носферату, за то что отняли шанс жить среди людей. Но под час его забавляет игра с масками. В этом он находит какое-то извращенное упоение - обманывать людей. Ходить среди них и общаться, когда те ничего не подразумевают.
Что уж говорить, но Эдуард даже создал свой маленький фан-клуб. Являясь на улицы в образе Томаса, неряшливого работника социальной службы и бывшего алкоголика, он кормит местных бродяг и бездомных, слушает их истории жизни и порой даже защищает. Нищие порой бывают весьма и весьма благодарны и пару раз помогали Эду в работе.
Гуль. Верный гуль по кличке Оберон. Пес, живущий на территории цехов. Он и его стая проводят целые дни на предприятии питаясь объедками, что получают от здешних рабочих. Оберон примерно раз в неделю радостно лакает кровь Носферату и служит ему, охраняя днем от непрошеных гостей, что шарятся рядом с убежищем.
Само помещение убежища невелико. Практически полностью захламлено различной одеждой, различным хламом и кое-каким оружием. Эд тащит в дом почти все, что посчитает интересными когда-нибудь нужным, будь то револьвер с места преступления или шелковый шарфик, потерянный в парке.
Занимается он тем, что выполняет кое-какие указания сира или других вампиров. Редко даром. Обычно он требует какой-нибудь платы. Эд уже несколько зарекомендовал себя как неплохого добытчика информации.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

С первого взгляда - обычное, пусть и немного бледноватое лицо немолодого мулата, в простых чертах которого угадывается смешение индийских и европейских кровей. Вечные тёмные очки лысый череп. Заурядность, если не присматриваться к нему лишний раз. Особенно пока эта маска неподвижна. Но стоит этому лицу лишь немного изменить выражение, как от любого натяжения кожа лопается глубокими чёрными трещинами. Когда Билл что-то говорит, кажется что живые чёрные жилы извиваются на его лице - зрелище страшное настолько же, насколько и отвратительное.

Находиться рядом с Биллом жутковато. С ним что-то неуловимо, но страшно не так. Такое не объяснить словами, но можно почувствовать самой кровью в жилах.

Хоть и немного грубоват, Зендали как правило спокоен и нетороплив. Несмотря на то, что его общество - сомнительное удовольствие даже для ко всему привычного каинита, открытый и подлиный эгоцентризм его натуры иногда импонирует некоторым достаточно циничным собратьям.

Я медленно выплываю из темноты между смертью и сном в наполненную глубиной струящейся воды темноту одного из городских подземных водохранилищ: этот бетонный карман в случае аварии вливает несколько часов жизни в железные вены городских коммуникаций, а за одним делает мой день немного безопасней: никогда не устраивай гнезда в месте, которое можно сжечь. То, что сюда крайне трудно проникнуть всем, кто ещё дышит, - отдельный, греющий моё самолюбие бонус. Ухмыляясь в темноте, я тяну своё пропитавшееся водой тело вверх, цепляясь за бетонные скобы в стене, пока бледная морщинистая пятерня не пробьёт поверхность рядом с огромным вентилятором, расположенным здесь для аэрации - никто не любит плесень на стенах и в воде. Особенно здесь, в маленькой, уютной и славной, словно игрушечной Бельгии. Я вытягиваюсь во весь рост перед вентилятором, закрыв глаза и вслушиваясь в гул его лопастей, наслаждаясь ощущением ветра, срывающего влагу с моей кожи. Райский уголок по сравнению с... да со всеми крысиными норами, по которым я прятал свою шкуру, пока меня, как муху в паутине, дёргала за ниточки Абигейл. Сука Абигейл. Мёртвая сука Абигейл.
Мой палец щёлкает тумблером самодельного стоваттного фонаря под потолком и отражение в металлическом зеркале, приклёпанном к оси вентилятора, улыбается мне своей потрескавшейся харей. Я смеюсь, крайне довольный своим отвратным видом. Чёрт, да я могу в фильмах ужасов без грима сниматься! Как же, я до жути горжусь своей рожей - это прощальный подарок моего сира, маленькое напоминание о том, как я загрыз её нахрен в подвале изъеденного клопами мотеля где-то в Луизиане пять лет назад. Её высушенная башка наверняка сейчас собирает пыль где-нибудь в личном зале славы местного воротилы голубых кровей. Муха съела паука. Да, мать вашу. Я большая злая чёртова муха. Мёртвая Муха.
Красавчик в зеркале подмигивает мне напоследок, прежде чем я ныряю в люк, который в своё время выдолбил в стене этой вентиляционной шахты: много работы перфоратором, киркой, зубилом, и немного терпения. За трёхметровым лазом мои хоромы прирастают отличной подсобкой давно снесённого трамвайного депо. По счастью, снеся вполне себе культурное наследие, брюсселизаторы догадались не переносить отсюда линию электропередач - её ток по идее снабжает в случае чего питанием аварийные насосы и аэрационную систему здешних водохранилищ. Но главным образом он снабжает мою маленькую мастерскую. Я большая злая электрическая пиявка. Мёртвая Пиявка.
Я вылезаю из люка и пару раз с силой хлопаю ладонью по стене: небольшой микрофон в углу ловит звук, передаёт его по лазерному лучу на систему мелких зеркал, понатыканных по стенам и скармливает фотоэлементу, который отключает всю систему. Просто, дёшево и сердито, зато я всегда знаю что у меня не было непрошеных гостей. Паранойя стала моим стилем жизни, ещё когда я мотался из штата в штат по ту сторону Атлантики: когда в начале ночи ты поджариваешь пачку шовельхедов, а к концу вставляешь кол в шерифа какого-нибудь занюханного местечка, чтобы было чем заправиться с вечера, поневоле начинаешь ценить целостность своей туши больше, чем мысли о собственном душевном здоровье. Так что взрывчатка у меня под полом - таблетка от плохого сна. Мёртвого сна.
Прощёлкав тумблерами я заполняю свою берлогу светом: те же стоваттные гибриды старых фар с пластиковыми банками, эпоксидкой и горячим клеем, что и в шахте вентилятора. Заваленная электронно-пластиково-металлическим хламом подсобка встречает меня гулом мелкого кулера в стоящем на верстаке стареньком лап-топе. Найдёте меня на YouTube - я временами выкладываю видео о том как состряпать поджигатели из лазера от старого пишущего DVD-привода и приборы ночного видения из старых кам-кордеров. Я по сути просто обыватель. Мёртвый обыватель.
Одевшись, захватив свежих стерильных патронов ("окрылённые" шприцы) к самодельному пневматическому пистолету (немного поливинилхлоридных трубок, насос-эспандер и чуть бытовой химии), я цепляю на плечо рюкзак и растворяюсь на периферии чужого сознания где-то на пути к тёмному закоулку под холодным европейским небом. Сигнализация снова прошьёт пустоту мастерской тонкими нитями лазерных взглядов, как только я захлопну дверь. Пора положить чей-нибудь бивень в мою башню из слоновой кости.
С ветерком прокатившись на метро и перехватив по дороге добрых полторы пинты из уснувшего на сиденье студента, который проснётся с порядочным похмельем и головной болью в туалете на станции, я выползаю на поверхность рядом с Горой Искусств. Меня ждёт маленькая хлипкая дверца на заднем дворе одного из здешних бесчисленных музеев, куда я просочусь бесплотной тенью - никем не замеченный, никому не нужный. Внутри меня ждёт длинная винтовая лестница вниз и маленький подвальный кинотеатр, где старый Носферату пускает слёзы, глядя на старый серебряный экран в окружении медленно превращающихся в мумии трупов "случайных зрителей". Так Элиссон называет своих жертв, которых тащит сюда, после того как досуха выжмет. Только избранная публика. Мёртвая публика.
 - Здравствуй, Зендали.
С тех пор как этот тип поймал меня на свалке, где я вытаскивал из под груды старья сломанный и ржавый кинопроектор, я в этих стенах навроде званого гостя, но это уже другая история. Я молчу. Элиссон не любит, когда кто-то говорит во время сеанса. Поэтому когда титры смотаются по широкой бобине с целюлозным клёкотом кончившейся плёнки, я тихо достаю из рюкзака новую бобину и вставляю в проектор, высветив на экран первый слайд: "GEORGE ALBERT SMITH 1898  THE MILLER AND THE SWEEP". Секунду спустя я опускаю глаза и благодарю небо за почти полную темноту вокруг, потому что, как и всегда, когда я приношу ему новую плёнку, Элиссон плачет. А я едва сдерживаюсь, чтобы истерически не засмеяться от одиозной банальности момента. Он никогда не спрашивает, откуда я беру эти фильмы: наркоману плевать с какого поля собран мак для его опиума.
Носферату вытрет слёзы со своего искаверканного лица щёлковым платком, тут же спрятав его в карман старомодного, но щёгольски скроенного дорогого костюма и наконец обратит внимание на своего скромного киномеханика:
 - Я рад тебе всегда, Зендали, но не претворяйся: я же вижу - тебе скучно здесь среди нас, старых высушенных трупов. Чем наше вяленое общество может помочь молодому собрату?
Самоирония и угловатый юмор - Элиссон в духе, пора закидывать удочки. Несмотря на то что его считают аляповатым реликтом даже другие Носферату, он всё ещё в курсе дел.
 - Решай сам. Я весь внимание.
Это ему польстит. Давай, прятель, скажи что-нибудь что поможет мне огрести пару бивней: пол подо мной шатается с ночи, как я папал сюда, и слоновая кость придётся как нельзя кстати.
 - Спятивший Маккой нарвался наконец. Давно пора, он и живым наверняка не стоил своей крови....

Спокойно, Билл. Спокойно. Думай об этом как об очередном ролике для YouTube. "Как пришибить мёртвого безумного культиста с гвардией полудохлых отморозков" - в самый раз для раздела DIY. Вам понадобится пустая десятилитровая газовая канистра из-под пропана или бутана - 17.95 на любой барахолке, но лучше взять новую: понадобится высокое давление и преждевременные утечки газа могут всё испорить. Её следует заправить медицинским эфиром (да, тот что для анастезии, "спящий газ") до давления в пять атмосфер - в аптеке вам этого не продадут, но по сходной цене канистру наполнят в вет.клинике (у меня ушла десятка). Теперь разживитесь дубовыми рейками (подойдёт любая твёрдая порода дерева, но дуб был дешевле прочих) в ближайшем магазине пиломатериалов и надфилем со шкуркой придайте им форму "карандашей", чтобы как раз влезали в обойму гвоздомёта. Гвоздомёт обойдётся недёшего - 57.30 и выше, но это для нашего дела оборудование крайне важное, на нём экономить нельзя (если вы не супермен, конечно), ещё для него нужен будет источник "питания". Обычно это напольный баллон высокого давления, но нам нужно будет всего три выстрела, так что пять атмосфер в нашей канистре вполне сойдут. Первая загвоздка: разъёмы на канистре и гвоздомёте, естественно, друг к другу не подойдут. Тут нам поможет эпоксид и прорезиненная ткань. Для надёжности соединение двух шлангов лучше дополнительно зажать хомутами. Вуаля - оружие возмездия мёртвым безумным культистам готово. Теперь пора вспомнить, что оные культисты обычно имеют храм чёрти-где, который охраняет тьма жлобов с промытыми мозгами. В жёлтых страницах их нет и даже Google maps вам тут не помощник - интернет мёртвые безумные культисты тоже не жалуют. Как быть? Очень просто: эти сволочи сами не свои до победоносных войн во славу избранного культом божества. В этих их "джихадах" народ мрёт как мухи, поэтому набор в приспешники мёртвых безумных культистов открыт постоянно. И ведётся он, как несложно догадаться, в неблагополучных районах среди людей, которым в жизни особенно не повезло - бомжи, нищие, мелкий криминал и опустившийся "недосредний" класс. Если сможете не отсвечивая лишний раз проследить за новонабранным "приспешником главгада" (как соорудить беспроводную шпионскую камеру из дешёвой веб-камеры и fm-приёмника смотрите в соседнем видеоролике), то рано или поздно он приведёт вас к "Цитадели Зла" - обычно это какой-нибудь старенький, разваливающийся дом на окраине всё того же неблагополучного района. Он наглухо забит досками, заперт на все засовы и днём вполне себе неприступен: даже если снесёте танком парадный вход, безумный мёртвый культист как-нибудь под шумок смоется через канализацию. Но штурмовать его в наши планы не входит. Незаметное проникновение - наш выбор. Сделать это легче всего во время очередной пламенной проповеди, без которых что культисты, что их паства, киснут как алкоголики без выпивки. Дождавшись, когда им всем будет не до вас, проникните в дом с чердака или затесавшись в толпу приспешников, когда те будут прибывать. Теперь самый важный момент: нужно затаиться где-нибудь в здании и, дождавшись, пока месса кончится и паства рассосётся, и потихоньку начать стравливать из баллона газ. Двух атмосфер хватит чтобы концентрированным эфиром отравить в царство Морфея средних размеров коттедж, однако делать это можно только днём, когда мёртвый безумный культист мертвецки заснёт и не заметит, как его паства валится с ног. Убедившись, что все кто мог уснуть уже уснули, вылезаем из своего укрытия и ищем, где культисты набираются сил для следующей ночи (вас в это время тоже может сморить, что опасано, поэтому примите меры предосторожности: противогаз или хотя бы смоченный спиртом респиратор спасёт героя от засыпания в логове зла). Теперь в ход идёт наше оружие возмездия. Аккуратно совместите выходное отверстие гвоздомёта и сердца культистов и прошейте их заготовленными на этот случай деревяшками. Ну вот, с культистами разобрались. Теперь свяжите приспешников скотчем и проветрите помещение. Дело в шляпе.
Ну вот, больше трясся. Самым сложным было не заснуть днём, но тут пригодилось стадо человечьего скота, что ошивалось в импровизированном храме: я дырявил свою руку отвёрткой, раз за разом затягивая собственные раны и кровью этих бедолаг утолял голод. Боль и голод - мои пилюли от сна. Никто из них не сдох, но головную боль, похмелье и истощение я им гарантировал на неделю вперёд. Ну да черти с ними, теперь пригнать сюда рыдван, что я "занял" у одного хиппи и привезти трофеи к чёрному входу в "Золотую Лестницу" - пред ясны очи Князя с подхалимами.
Как же тарахтит эта развлюха. Долбанный хиппи наверняка ни разу даже под капод не заглядывал: намалевал кислотной хрени и кидал здесь окурки своих косяков как в одну большую пепельницу на колёсах. Ржавый драндулет... Но плевать - вот уже "Церковь преподобного Маккоя". Что за хрень?! Эй вы, ублюдки! Хрен ли обираете усопших?! Это МОЯ добыча!! Ах ты ж чёрт! Шериф... Как мило с вашей стороны протянуть мне руку помощи. Или кол. Вот дерьмо... В сущности я просто хренов неудачник. Мёртвый неудачник.

Это была лирика. "Сухой остаток" следует дальше:

Билл Зендали - ребёнок от брака индийской эмигрантки в США Зайну Зендали и ирландца Патрика О'Кейси. Зачат он был случайно, но тогда его ещё будущие родители считали что смогут и в своём захудалом районе мелкого городка в Нью Джерси вырастить сына и стать достойными горожанами. Однако семейная лодка быстро разбилась о быт: работы в городке для двух недоучившихся эмигрантов не было, а пособие по безработице выдаётся далеко не бесконечно долго. Зато в городке буйно процветала преступность и в особенности наркобизнец. От безысходности Патрик стал распространять героин для одного из крупных дилеров, но скоро и сам пристрастился к своему товару и попал за решётку. Биллу тогда было от силы лет пять. Его матери ничего не оставалось, кроме проституции, чтобы выплачивать долги Патрика (героин не даётся под реализацию - он покупается) и худо-бедно сводить концы с концами. Билл рос замкнутым и озлобленным для своего возраста ребёнком: годам к двенадцати у него уже не было никаких особенных иллюзий относительно своей жизни, он знал чем занимались, занимаются и как скорее всего кончат его родители. Но к тому времени ему на них было уже плевать. Он не собирался идти ко дну вместе с ними. Маленький ублюдок уже тогда гнул свою линию, решив что мир вокруг - одна большая выгребная яма и лучшее, чего он сможет добиться, это свалить в одну кучу побольше отходов, чтобы взобравшись на неё дышать воздухом посвежее. Днями он вместо школы пропадал по свалкам, барахолкам и просто от двери к двери клянчил старую нерабочую технику, а по ночам ,забившись в какую-нибудь дыру, мастерил из этого вещи, которые помогали ему выживать на улицах. Одноразовый электрошокер, чтобы с помощью неожиданного разряда в шею ограбить бугая, постоянно отжимающего кошельки у припозднившихся прохожих. Отмычка, чтобы поздно вечером выпотрошить наличность из уличного кофейного автомата во дворе больницы. Симулятор отключения сигнализации, чтобы разбив стекло влезть в салон и поживиться всем, что оставлено ценного в бардачке и багажнике. Билл промышлял всем, чем только мог, держась подальше от банд и наркоторговли - слишком хорошо он помнил опыт обоих своих родителей чтобы совершать их ошибки. Годам к двадцати он уже неплохо разбирался в технике и электронике. Достаточно неплохо, чтобы вполне легально устроиться в низкопошибную автомастерскую в соседнем районе, подрабатывая ночью за харч и комнату в подсобке гаража, где он спал. Ещё несколько лет - и глядишь Билл вошёл бы в долю с хозяином мастерской, пожилым немцем со стеклянным глазом и сроком за подделку тех.паспортов за плечами. А там подделанное завещание и несчастный случай в ремонтной яме по плану Зендали обеспечили бы его безбедным будущим по меркам района. Но всего этого так и не случилось. Однажды ночью в пропекающемся от жары июне в гараж мастерской вкатил полураздолбанный Сааб и со скрежетом ржавой дверцы из нутра его вылез злой рок Билла на ближайшие 17 лет - Абигейл. Даже среди сообщества мало в чём действительно человечных каинитов Абигейл - личность крайне выдающаяся. Если бы был на свете бог, черпающий свои силы из жестокости, боли и разрушения ради них же самих, то Абигейл была бы его первым жрецом и верным паладином. Всё её существование было посвящено одной единственной цели - уничтожение себе подобных и всех, кто встанет у неё на пути. Она носила ненависть и злобу десятков жаждущих её финальной смерти кровососов как дорогие духи и разливала кровь как пироман разливает горючее. Идеальный монстр. Армия одного. А в тот день ей нужна была новая машина и может быть живой запас крови, чтобы дотянуть до границы штата. Её одиозный железный разум без труда раздробил волю Билла и тот последовал за ней, угнав для своего нового хозяина пикап немца и подпалив его мастерскую. Билл никогда не видел её в приступе кровавого безумия: наверняка зверя, что был внутри её, она сожрала первым. По крайней мере Билл в этом не сомневался. Новый "салага" быстро ушёл в расход: его кровь поддержала Абигейл, когда это было ей нужно, а обращённая в молодую пиявку плоть с загнанным в голову словно гвоздь приказом купила ей время, чтобы унести ноги от слишком рьяных преследователей. Но Билл выжил. И по зову крови вернулся к ней, чем несказанно её удивил. Приспосабливаемость и живучесть вкупе к животной воле к жизни привлекли её больной интерес и салага остался при ней ещё на несколько лет, на протяжении которых Абигейл ломала его разум как мельница перемалывает зерно. По крайней мере так ей казалось. Билл и действительно легко пал жертвой всепроникающей воли старого каинита, но где-то глубоко в его сознании оставался молчаливый наблюдатель, хмуро глядящий с руин, в которые превратился рассудок Билла, на блёклую действительность его существования: с Абигейл они исколесили пол-америки, от западного побережья до восточного. Везде его убийца и создатель находила врагов, чтобы с ними расправиться и тотчас же двинуться дальше. Что Камарилья что Саббат были для неё словно два больших неповоротливых зверя для комара: мелкое насекомое пускает обоим кровь и улетает быстрее, чем увальни чешутся от зуда. Особенно ей нравилось, когда два этих зверя сталкивались лбами в погоне за ней. Но в одну ночь в Луизиане коса нашла камень и Абигейл пришлось уносить ноги от всех сразу: один предприимчивый архон организовал совместный фронт с не слишком разборчивым в методах епископом "Меча Каина" чтобы увидеть пепел Абигейл. Но бестия оказалась сильней и в этот раз - архон сам стал пеплом, епископ со своей стаей так и не нашли своей обещанной добычи, но обратно в мотель, в подвале которого её ждал Билл, Абигейл вернулась в кровавом поту и паутине из новых ран. Когда рассвет свалил её, молчаливый наблюдатель в голове Билла дал его сознанию хорошего пинка и в припадке ярости Билл поглотил всё, что оставалось живого в его сире. Злая кровь Абигейл искаверкала его лицо, поселилась вечным холодом в его жилах и неосознанным страхом во взглядах смертных вокруг него. Но для Билла тогда это была пыль под ногами - за то чтобы избавиться от гнёта Абигейл он отдал бы и вдесятеро больше. Освободившись, Билл решил что теперь, когда над ним больше нет ничьей воли, он может наконец собрать эту свою кучу отбросов на ставшей чуть мрачней свалке. Только теперь она больше походила на кладбище медленно вымирающих мамонтов, а гора приобрела очертания башни из слоновой кости. С тех пор Зендали собирает бивни.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Спутанные черные волосы средней длины. Глубокие зеленые глаза, ровный нос, тонкие губы. Массивный подбородок, двухнедельная небритость. Крепкого телосложения, хотя и сам не понимает, откуда у него мышцы. Любит подмигивать и поджимать губы. Ходит, широко размахивая плечами.

Нордический. Решать вопросы предпочитает мгновенно и эффективно, притом только по мере их поступления. В то же время, характер его живет "двойной жизнью": с одной стороны, вот такой вот "крутой парень", с другой - тонко устроенная и легко ранимая душа.

Что такое "обыкновенная жизнь"? Это что-то, слишком принятое в обществе, для того чтобы считаться хорошим. Вернее, целая жизнь, заполненная подобными событиями. Базиль так и жил. Не слишком интересно, не слишком плохо, не очень хорошо - камси камса во всем. В девятнадцать лет поступил в колледж при Брюссельской Академии, проучился там три года и устроился работать официантом в лучших американских традициях. Мечтал поступить в университет, но следующие четыре года успешно обламывался на вступительных экзаменах, и в конце концов просто смирился со своей тупостью. Сменив десятки работ, он остановился на должности бармена в небольшой забегаловке. С десяти утра до шести утра день через день.
И оставшиеся день через день - в мастерской, за мольбертом, с кучей дешевых акриловых красок, вымазанный в них по самые уши, с безумным взглядом и летающей кистью в руке.
У него не было друзей, которые бы оценили его мазню и заставили бы его отправить все это на выставку. А поэтому он жил в таком "режиме" на протяжении еще восьми лет - и вот, Базилю исполнилось тридцать лет, а он все еще один, едва сводит концы с концами и изредка запивает. Родители один за другим умерли от сердечных приступов, на похороны отца он даже и не поехал, потому что напился в тот день страшно.
Было очень странно, что он решил принять участие в конкурсе барменов - растеряв остатки уверенности в себе и, видимо, таланта (уже три года он не рисовал), он, должно быть и не рассчитывал на первое место. Но все-таки его взял. И сразу же получил предложение от известного ночного клуба "Полночь". Ну откуда ему было знать, что этот клуб на протяжении всех пяти лет своей истории является кормушкой молодых тореадоров.
И бармен в самом расцвете сил, хоть и был новеньким в этой кормушке, почти сразу стал жертвой. Ирония судьбы была в том, что даже вступив в клан и впервые поучаствовав в охоте, он не раскрыл своего старого увлечения. Но теперь, перестав пить (в смысле, алкоголь), Базиль снова стал рисовать.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.