Был момент, когда дяде представилось, будто он лежит в открытой свежевырытой яме, а сверху на него с ненавистью взирают какие-то люди в треугольных шляпах, с мрачными лицами в обрамлении длинных прядей волос.
© Говард Филлипс Лавкрафт. Заброшенный дом.
Для Гарри Страуберга этот день начался как все 5847 предыдущих. Может, солнце светило чуть ярче. Может, ветер свистел в ушах чуть громче. А заднее сидение старенького форда кололось чуть меньше. В остальном его скучная и типичная для американского подростка жизнь протекала в своем русле. Ни шагу влево, ни вправо.
Но он еще не задумывался об этом. Осознание собственной никчемности и несостоятельности придет вместе с фрустрацией лет в 25-30, гнойной раной раскрывшись на теле его судьбы.
Вернее, пришло бы.
Их стандартная семья (толстоватая мама, отец с пивной бочкой в животе, маленькая, вечно визжащая сестренка и он сам – прыщавый тинэйджер) в этот стандартный уикенд ехала на стандартный отдых. Их излюбленным местом было Большое Медвежье озеро, голубой занозой торчащее на заднице Канады. В поселке Кит-Арм у них стоял маленький деревянный коттедж, где можно было отдохнуть от городской суеты, разменяв ее на суету глухую и бездонно-тихую.
Гарри терпеть не мог эти дни «семейных вечеринок». Родной Доусон не сильно отвечал романтическим представлениям Гарри о жизни в большом городе, но там были его друзья, которые собирались каждые выходные в лесном домике, пили пиво и рассказывали сначала пошлые выдуманные истории, а потом страшные не менее выдуманные.
И в эти выходные Гарри должен был терпеть поездку на ненавистное озеро, уже скованное первым зимним льдом. Ко всему прочему родители поссорились и собирались хранить тягостное молчание всю дорогу, нависая тучами в салоне их автомобиля. И только Кэтти, крохотная шестилетняя сестренка, весело пела бессмысленные песни, прилипнув к боковому стеклу.
Дорога прошла относительно гладко. Мистер Альберт, отец Гарри, всегда отличался вождением инвалида при смерти. Строго соблюдал все правила и интеллигентно ругался на их нарушающих. Со стороны это смотрелось забавно. Не менее забавно, чем его, упирающееся в руль, пузо.
В деревянном коттедже они были к вечеру субботы. К этому моменту родители Гарри уже делали вид, что ссоры между ними не произошло, и вели себя как ни в чем не бывало. Кэтти носилась по двору, пытаясь поймать соседского кота, а сам Гарри мучился с допотопным камином и отсыревшими дровами.
Они легли спать в 22.47 субботнего вечера 24 ноября, 2012 года.
Гарри плохо спал, читая комиксы при свете фонарика и проклиная это гигантское медвежье озеро.
На следующее утро они завтракали тостами с арахисовым маслом, после чего закинули в машину теплые вещи и поехали на свое излюбленное место у побережья озера.
В это время года тут почти не было туристов, и весь берег казался лысым, пустынным и тоскливым. Дополняло обстановку серое, стальное небо, насквозь промокшее от готового хлынуть на бренную землю дождя.
На «своем месте» они были в 11.22 по спешащим на три минуты дешевым часам Гарри.
В 13.16 Кэтти провалилась под лед. Она пробыла там ровно 37 секунд, пока ее не вытащил Гарри, и почти не почувствовала пьянящего холода. Ее и без того большие глаза были широко открыты, а с губ срывались в бесконечном повторе одни и те же слова:
- Там мертвецы. Мертвецы. Мертвецы плывут.
Списав это на шок, мама Гарри растерла девочку теплым махровым полотенцем и одела в сухие вещи. Они решили, что пора отсюда сваливать, поскольку отдых испорчен.
Пока родители собирались, Гарри стоял на берегу, задумчиво глядя на темную, почти черную воду, скованную тонким льдом. Слова сестры не выходили из его головы.
В 13.35 они почти были готовы ехать. Мистер Альберт позвал сына помочь ему загрузить набор для пикника в багажник, но Гарри не шелохнулся, заворожено стоя у берега и не отрывая глаз от воды. Позвав его еще раз и не получив ответа, мистер Альберт почувствовал легкое раздражение и пошел к сыну. Застал он мальчика в шоковом состоянии, бормочущего какую-то нелепицу под нос и указывающего дрожащим пальцем в глубину Большого Медвежьего озера.
Посмотрев в этом направлении, папа «пивнойживот» ничего не увидел в первые несколько секунд, как вдруг его страдающие катарактой глаза различили темные тени под толщей льда. Приглядевшись, он осознал, что это люди. Мертвецы. С мутными, широко открытыми глазами и разинутыми в немом крике ртами. Их было целое полчище, и пока отец с сыном выходили из оцепенения, один из них прорвал лед и шатающимися движениями выбрался наружу. Половина его лица была обглодана, выставив мертвенно-бледному свету молочную, поцарапанную кость черепа.
Издав задыхающийся стон, перешедший в рык, бывший продавец лодок «сеньор Какаду» с нечеловеческой скоростью ринулся вперед, вцепившись гнилыми, острыми осколками зубов прямо в огромный живот мистера Альберта.
Это было первое «проявление».